Домой нельзя — бандиты обязательно туда придут, когда узнают, что сегодня он не был на работе. За своих домашних Черепков не слишком боялся: жена с ребенком по причине школьных каникул уехала в пансионат, а тещу он как-то выпустил из виду.
Тут он осознал, что звуки в коридоре коммунальной квартиры стали более назойливыми и приблизились к двери. Алевтина рядом подняла с подушки встрепанную голову и недоуменно моргала. Не смытая с вечера тушь растеклась под глазами неровными черными пятнами.
Раздался стук в дверь. Это случилось потому, что Лене Маркизу надоело звонить в звонок, под которым было написано «А. Бубенцова», и он стал трезвонить во все звонки подряд. Обитатели квартиры по причине рабочего дня отсутствовали почти все, так что открыла Маркизу долгожительница Софья Никодимовна, и то только потому, что выползла в коридор по своим делам и оказалась таким образом вблизи двери. Старуха открыла, не спрашивая, кто, потому что по причине глухоты все равно не расслышала бы ответа.
Леня громко постучал в дверь комнаты и крикнул сурово:
— Откройте!
— Не открывай! — зашептал покрывшийся потом Черепков. — Это за мной!
— Ну и что? — злым шепотом ответила Алевтина и вырвала свою руку. — Так и будем в комнате сидеть?
— Гражданка Бубенцова! — гремел в коридоре Маркиз, так что даже глухая Софья Никодимовна слышала его вполне сносно. — Вы скрываете преступника! Нам доподлинно известно, что Константин Черепков у вас! Откройте, иначе у вас будут большие неприятности!
— Не открывай! — вопил обезумевший от страха Черепков, видя, как дверь сотрясается от ударов.
— Да пошел ты! — взвизгнула Алевтина, вскочила и открыла дверь, едва запахнув халат.
Леня ловко просочился в комнату и поплотнее прикрыл дверь, так чтобы Софья Никодимовна ничего не увидела из коридора, после чего сложил руки на груди и сурово уставился на Алевтину.
— Что же это такое получается? — грозно спросил он. — Заперлись, значит, дверь не открываете?
— А вы вообще кто? — опомнилась Алевтина. — Документы предъявите, если из полиции!
— А кто вам сказал, что я из полиции? — искренне удивился Маркиз.
— А зачем я тогда вам дверь открыла? — удивилась в ответ Алевтина.
— Говорил тебе, дуре, не открывай! — крикнул Черепков и тут же малодушно спрятался под одеяло.
— Ага! — закричал Леня. — Черепков? Вас-то мне и нужно!
Одним прыжком он оказался возле высокой кровати и сорвал с Черепкова одеяло.
— Караул! — вскричал тот, сообразив, что сейчас его будут бить, и, кажется, еще сильнее, чем вчера. — Помогите!
— Эй! — осмелилась встрять Алевтина. — Гражданин хороший, вы что это делаете? Ворвались в чужую квартиру…
— Ты помолчи пока, — строго сказал Леня, — до тебя очередь тоже дойдет.
Он запер дверь изнутри на ключ, а ключ положил в карман, но пока отворачивался, Черепков, осмелевший от отчаяния, бросился сзади ему на спину, нечленораздельно мыча. Маркиз, не глядя, ткнул кулаком и попал Черепкову в живот, по ушибленному уже месту. То взвыл и отполз обратно к кровати. Леня глянул на часы и понял, что время уже поджимает, а он все возится с этим противным Черепковым. Зять Серафимы Петровны и раньше не вызывал у него особо теплых чувств, а теперь стал и вовсе противен.
— Слушай, ты! — грозно сказал Леня, придвигаясь к кровати. — Урод тряпочный! Несчастье ходячее! Живо рассказывай, отчего ты третьего дня домой не в шесть часов приходил, как обычно, а днем заявился.
— Это ког-гда? — заикаясь, переспросил Черепков, пытаясь забаррикадироваться подушкой.
— Когда? — передразнил Леня, вырывая подушку и бросая ее на пол. — Когда убийство у вас на площадке было, когда соседа из двадцать четвертой квартиры пристукнули!
— Я тогда, как обычно, в шесть часов… теща… — заныл Черепков, но Леня прервал его:
— Будешь врать — побью! Теща у тебя и верно — кремень-тетка, монолит, можно сказать, не продаст, но бабки во дворе тебя видели, а они — самые лучшие свидетели, никого не пропустят!
— Это верно, — угодливо засмеялась Алевтина, — старухи всегда все знают! Вот у нас…
Маркиз поглядел на нее очень внимательно. Под его взглядом Алевтина замолчала и больше уже ничего не говорила.
— Колись! — приказал Маркиз, и Костя Черепков немедленно раскололся, как сухое полено под острым топором.
— Это не я, — начал он торопливо, — я когда приходил, он живой был, со мной разговаривал.
— По порядку! — посоветовал Маркиз. — Начни с начала!
— Значит, накануне встречает он меня после работы вроде как бы случайно, — послушно начал Черепков, — и велит завтра с утра оформить на почте абонентский ящик на свое имя и принести ему ключ.
— Где почта?
— На Бронницкой, ближе к углу Загородного, там ворота такие…
— Все? — насмешливо спросил Маркиз. — Ой, не зли меня, Черепков! Во-первых, кто это — он?
— Евгений Иванович Лисичкин, — вздохнул Черепков, — он, вообще-то, не в первый раз ко мне обращается… ну, разные мелкие услуги… отнести там что-то, принести… Платил хорошо, ну я и старался…
— А говорил — на зарплату живет! — не удержалась Алевтина, но тут же испуганно примолкла.
— А дальше? — подтолкнул Черепкова Леня.
— А дальше я поехал ключ Лисичкину отвозить. Я ведь и не знал, что он квартиру снимает рядом с моей! Совпадение такое вышло… Ну, отдал я ему ключ — он заплатил мне за услугу триста долларов, я еще домой зашел — пообедать, раз уж рядом оказался.
— Чревоугодие тебя, Костя, погубит! — прокомментировал Маркиз.
— Теще велел я молчать, а уж когда узнал, что Лисичкина убили…
— То совсем перетрусил! — закончил Леня. — Хотя там путаница какая-то с документами, вроде бы и труп не тот… в общем, нормальный человек при таком раскладе в полицию ни за что не сунется, чтобы на него подозрение не пало… Значит, слушай внимательно. Сидеть здесь тихо, ждать моего звонка. Завтра, нет, послезавтра пошлешь ее, — Леня кивнул на Алевтину, — куда я скажу. Ты сколько должен?
— Пять тысяч баксов, — снова встряла Алевтина.
— Я дам, возьмешь и отдашь, у кого занимал…
— У Люськи…
— Вот ей и отдашь, нехорошо долги не отдавать.
— А если они… в двойном размере…
— Не беспокойся, — уверил Леня, — им не до того будет… Они к тебе всякий интерес потеряют надолго… И все, Константин, будешь сидеть дома при теще и ей во всем угождать! Сюда дорогу забудь и вообще забудь, что у нас с тобой разговор был. Про Лисичкина тоже забудь. В общем, про все молчи. — А ты, — Леня повернулся к Алевтине, — послезавтра гони его отсюда в шею!
— Уж это обязательно! — закивала она. — Уж будьте уверены! Он мне здесь совершенно без надобности!
— Значит, договорились, — сказал Леня и вышел, оставив незадачливых любовников переглядываться с недоумением и гадать, кто же это такой к ним приходил и что ему было нужно.
Леня вышел во двор, где немедленно был облаян все той же моськой. За время его отсутствия бабка успела смотаться в магазин и теперь встречала его во дворе, страшно разочарованная. Еще бы, из окон восьмой квартиры не раздавались крики и звон бьющейся посуды, никто не требовал полицию и не кричал «Помогите!». Старуха была обманута в лучших чувствах.
— Что же это! — сказала она с укором. — Никак, ты его не вразумил? А говорил, что сестру любишь…
Леня открыл рот, чтобы ответить, но в это время кривоногая тявкающая зараза все-таки умудрилась вцепиться ему в брюки, да еще и прихватила за ногу.
— Сгиньте с глаз моих обе, срочно! — рявкнул обозленный Маркиз и пнул ногой собачонку.
Моська отлетела на несколько шагов и шлепнулась на кучу старого снега, ничего себе не повредив. Бабка же от неожиданности выпустила из рук сумку и полный бидон. Он опрокинулся, и густая сметана полилась на камни. Тотчас из воздуха материализовался крупный полосатый котище — тот, ресторанный, из соседнего двора — и начал вылизывать сметану, совершенно не обращая внимания на причитания старухи и возмущенный визг моськи.
Леня счел за лучшее поскорее ретироваться.
На этот раз Серафима Петровна своевременно успела сварить борщ для своего требовательного зятя, уже приготовила фарш на котлеты и положила на сковородку первую порцию.
Накануне зять позвонил, что его срочно отправили в командировку по делам государственной важности, но уж сегодня-то он непременно придет и потребует горячий обед!
Одним глазом Серафима следила за семейными неурядицами латиноамериканских аристократов, которые никак не могли разобраться, кто из них кому приходится внучатым племянником, другим наблюдала за подрумянивающимися котлетами. Луис-Альберто как раз собирался сделать предложение Анне-Марии, как вдруг со стороны входной двери донеслись какие-то подозрительные звуки.
