Налетчик поставил сумку на витрину и свободной рукой принялся извлекать из-под стекла украшения. Эксперт, нажимая паузу, фиксировал процесс.
– Вы что, так вот аккуратно и вынимали?
Грабитель, не ответив, ускорил процесс выемки драгоценностей.
– Потом Шмель сказал, чтобы эти свое отдали, – кивнул он на лежащих, когда витрины были опустошены.
– Отдали?
– А то…
– Что отдали?
– Ну, эта вот, – Иванов носком кроссовки указал на директрису, – две гайки и висюльку, со слоном, кажется.
– Врешь! – не дождавшись разрешения следователя, вскочила на ноги Алла Борисовна. – Не два кольца, а три! А кулон не со слоном, а с Водолеем. А серьги? Про серьги не забыл?
– Ну, может, и были… Не помню я…
– Ничего, вспомнишь! Все до копейки вернешь, сволочь наркоманская!
– Девчонки цепочки, кажись, отдали, а ветераны – кольца обручальные.
– Так?
– Не отдали, а они сами сорвали! – возмутилась Жанна.
– Разумеется… Все, господа потерпевшие, спасибо, можете подниматься, – разрешил Красноперов.
Все встали и принялись отряхиваться.
– Как вы уходили из магазина? – продолжил задавать вопросы задержанному следователь.
– Обыкновенно, через дверь. Сначала Санек, потом я, Шмель последним.
– И что было дальше?
– Да как всегда… Сели в машину и поехали к Саньку.
– Как всегда, – мрачно пробормотала Алла Борисовна, – мы, похоже, у них не первые.
– Разберемся… И куда дели похищенное?
– Так, блин, в том-то и подлянка, что не знаю! Я ж говорил! Санек прикинул, что дома хранить стремно, предки найти могут, да и вообще… Мол, у него есть хороший скупщик. Санек сегодня толкнет, а завтра привезет бабосы. Шмель с ним решил ехать, для подстраховки. Ну и все! С концами оба! Ни их, ни бабосов. То ли меня кинули, то ли завалил их скупщик. Дело такое…
– Да что ты врешь?! – не удержалась от возмущения Алла Борисовна. – Какой наивный! Отдал, видишь ли… Товарищ следователь, у него ж по лицу все видно! Где золото, скотина?! Я за прилавком каждый день по двенадцать часов торчу, чтоб семью прокормить, варикоз заработала! Ты постой с мое, гад!
– Он лучше посидит…
Следователь сделал знак оператору, тот остановил запись, назвав время, как требует законодательство.
Хмурый опер тут же угостил Иванова локтем в страдающую от гепатита печень, сопроводив удар репликой, переводимой с матерного на парламентский как «Додразнился, человек нетрадиционной сексуальной ориентации?».
Бедный налетчик согнулся в поясе и тяжело закашлялся.
– Бис! – захлопала в ладоши театральный критик. – Добавь-ка ты ему еще для ума.
– Сергей, прекрати! – осадил оперативника капитан юстиции. – Он же жалобу напишет. Зачем нам геморрой с прокуратурой?
– Я ему эту жалобу в глотку затолкаю. И собственной мочой запить заставлю.
– И правильно сделаете, – поддержала Жанна.
– Так, все, товарищи, хватит… Алла Борисовна, я составлю протокол, завтра часиков в одиннадцать вам надо подъехать в отдел, подписать. И девочкам тоже. Это обязательно, таков порядок.
– Хорошо, подъедем…
Алла Борисовна взяла под локоток следователя и отвела его к дверям.
– Игорь Эдуардович, – шепотом попросила она, – а нельзя ли с этим ворюгой поактивней поработать?
– В каком смысле?
– Ну как в каком?.. Физическом и психологическом… Чтоб сказал, куда золото дел? Я была бы очень признательна.
– Вы предлагаете выбивать из него показания?
– Ну если других методов нет…
– Хм… Алла Борисовна, про нас, конечно, много чего пишут, но… Лично я стараюсь работать в рамках закона. И, кстати, не исключено, что Иванов не врет.
– Хреновые у нас законы.
– Какие есть… Извините. Завтра я вас жду.
Он жестом головы попросил свою бригаду на выход. Едва милиционеры, понятые и бандит Иванов погрузились в микроавтобус, оставшиеся в магазине принялись обсуждать произошедшее. Для начала обратились к бывшему чекисту, как к профессионалу.
– А что будет, если остальных не поймают? Кто вернет золото?
– Ну… Может, и не поймают, – для солидности выдержав паузу, подтвердил чоповец, – этого, кстати, могут и оправдать… Видали, он сегодня без адвоката был. А из доказательств пока только его слова. Потом появится адвокат, и все…
– Как одни слова? Он же все показал! При свидетелях!
– Ну и что? Потом заявит, что менты научили, а он только повторил.
– Вот те раз! А зачем же мы тогда на полу валялись? – резонно поинтересовалась Жанна. – Зачем вообще весь этот спектакль?
– Ну… Так полагается. Хоть какое-то доказательство.
Алла Борисовна потерла ладошку.
– Мало я ему…
– Ой, девочки…
Молчавшая до сих пор продавщица Марина склонилась над прилавком.
– Что?
– А они товар забрали… Весь…
Все подошли к пустым витринам и несколько секунд рассматривали пространство под стеклом, словно водители, вместо зеленого увидавшие на светофоре синий сигнал.
– Просто забыли положить назад по запарке, – предположил чекист.
– Я думала, они просто имитировали…
Алла Борисовна посмотрела на подчиненных взглядом аквалангиста, заметившего перед маской акулью морду.
– Так мы тоже… – в унисон ответили подчиненные, – с пола же не видно…
– А я вообще спал, – упредил вопрос юридически подкованный чекист, – то есть делал вид, что сплю. Как велели…
– Ничего, они, наверно, недалеко отъехали. Сейчас позвоню, попрошу вернуть… Визитка же есть…
* * *
– Алла Борисовна, ну как же так?! Вы, опытный театральный критик, и не смогли разоблачить такой дешевый спектакль?
Юный, как ранняя весна, следователь с сочувствием посмотрел на вытирающую слезы директрису.
– Да не дешевый! Они лучше иных профессионалов сыграли. Вон, даже Виктор Федорович купился.
– Неужели так трудно было набрать мой номер?
– А зачем? Красноперов сказал, что дело передали ему, оставил визитку. Форма, в конце концов… Но, главное, поведение! Комар носа не подточит. Камера включена – мы вежливые, камера на паузе – бандиту по печени!
– Н-да… Красноперов… Психологически они рассчитали верно. И, уходя, наверняка затеяли разговор про ваше личное имущество. Так?
– Да…
– Потому что, когда думаешь о личном, забываешь про общественное. И это еще раз подтверждает их профессионализм… Что, у вас совсем не возникло никаких сомнений?
– Ну, один момент показался мне странным, – Алла Борисовна прекратила стирать растекшуюся тушь.
– Да? Какой?
– Он поправил этого Иванова, когда тот сказал «одел». Мол, правильно говорить «надел». Они из-за этого даже еще раз переснимали.
– И что тут странного?
– Ну… Не каждый гражданский знает, как правильно говорить, а уж милиционер…
– Милиционеры бывают разные, – нахмурился следователь, – значит, так. Когда дозвонитесь до Бориса Соломоновича или он вдруг выйдет на связь, скажите, что от него нужно еще одно заявление с указанием размеров убытка. Второе. Подготовьте список похищенного и приметы. А завтра милости просим в экспертный отдел. Будем составлять композиционные портреты злодеев. Девочек тоже захватите.
– А кто в магазине останется? Вдруг они снова вернуться?
– Вряд ли. Снаряд в одну воронку трижды не падает…
– Но хоть на сей-то раз вы их поймаете?
– Конечно, – улыбнувшись, следователь застегнул молнию на кожаной папке с тиснением «Служа закону – служим народу» и оторванным латунным уголком, после чего поднялся, поправив висевшие на ремне никелированные наручники, – ведь теперь у нас есть зацепка.
– Какая?
– Они же назвали свои фамилии…
