— Пишите, — скомандовал полковник Пронин.
Пронин — Шефу
Рапорт
Довожу до вашего сведения, что я завтра провожу секретную операцию. Под легендой, что я модель, профессиональный натурщик, незаметно внедряюсь в коллектив классных художников, с целью выявления иностранного агента по кличке Засранец.
Музей, где пишут свои гениальные картины художники, размещается на территории бывшего завода музыкальных инструментов на Тринадцатой линии Васильевского острова, дом семьдесят. Музей называется «Творческий кластер АртМуза». Для успешного внедрения и вербовки прошу выслать мне следующие товары:
Список на трёх листах прилагается…
Да, прошу презервативы со вкусом цитрусовых больше не присылать, они (девицы) их в рот не берут. На цитрусовые у большинства женщин аллергия. Замените их чем-нибудь нейтральным, например, пришлите контрацептивы со вкусом пива или твёрдокопчёной колбасы…
Клавка-кукушка, она же радистка Кэт, всё тщательно записывала на планшет, чтобы потом зашифровать и отправить в Центр.
— Скажите, Ферапонт Анемподистович, а в документах презумпцию невиновности и толерантность соблюдать или отправить так, как мы раньше шифровки отправляли?
— Конечно. Раз Центр требует соблюдать в секретных сообщениях презумпцию невиновности, толерантность, права и свободы граждан… что же, будем выполнять эти требования. Решения Государственной Думы и Правительства для нас закон.
Толерантность. Соблюдение прав и свобод граждан. Презумпция невиновности
Полковник, закончив диктовать донесение, сел в мягкое кресло и, взяв в рот пустую курительную трубку, пропитанную ароматным табаком, затянулся и прикрыл глаза от удовольствия. Это привычка (сосать пустую курительную трубку) выработалась у него давно, с тех пор, как он будучи молодым лейтенантом, очень хотел походить на Шерлока Холмса. Он тогда сходил на Блошиный рынок и купил свою первую трубку.
— Всё, иди, — он махнул Кэт рукой. — Приведи послание в норму согласно последним инструкциям из Центра, потом покажешь мне.
— Слушаюсь и повинуюсь!.. О, мой повелитель! — с лёгкой насмешкой в голосе сказала Кэт и низко поклонилась, словно наложница Шахерезада из сказки «Тысяча и одна ночь».
— Не юродствуй, ступай.
Радистка-секретарша стукнулась головой три раза о стенку и прямо на глазах превратилась в кукушку… громко «кукукнула» и скрылась в часах.
В комнате наступила тишина. Слышно было только, как на кухне тикают старинные часы-ходики, да в раковине сквозь неплотно закрытый кран капает вода.
Полковник погрузился в свои думы. Его мысли плавно перетекали из одной в другую и складывались в слова. Слова в предложения. Из предложений получался рассказ, вернее, эссе.[Эссе — это литературный жанр, который включает в себя впечатления и соображения автора по конкретному поводу, это индивидуальная позиция, ориентированная на массовую аудиторию.]
Такой мыслительный процесс в виде эссе бывает у профессиональных писателей, у психически больных людей с острым фантастическим бредом и стариков, которые живут воспоминаниями и мечтают написать мемуары о себе любимом.
Месяц назад Управление ФСБ России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области провело со своими оперативными работниками дистанционное обучение на тему «Толерантность. Соблюдение прав и свобод граждан при выполнении оперативных заданий»…
Вот об этих последних распоряжениях Центра, сидя в кресле, и размышлял полковник… Согласно новым директивам, начальство обязывало всех сотрудников ФСБ быть толерантными.
Категорически запрещалось называть вещи своими именами. Например, называть негров неграми, а только африканцами.
Бл*дей всех мастей, то есть проституток, «коварных изменщиц», спившихся бомжих, вороваек надо называть: «девушки с пониженной социальной ответственностью»… честные давалки… женщины асоциального поведения, имеющие низкий уровень моральных ценностей… девицы, не приносящие пользу обществу, и так далее.
Гомосексуалистов неприлично называть «п*дор мокрож*пый», «ху*сос», г*мик, голубой и так далее (извините меня за мой французский). Их надо величать только так: люди с нетрадиционной сексуальной ориентаций, «вочковтиратель», «сосатель петушков» и так далее.
А сколько слов считается бранными и их нельзя произносить, путешествуя по Европе! Полковник поднялся с кресла, потянулся так, что у него хрустнули косточки, подошёл к книжному шкафу и достал толстую, на тысячу листов книгу «Словарь запрещённых слов», выпущенную ЗАО «Издательство „ЧЕКИСТ-ПРЕСС“». На книге стоял гриф «Для служебного пользования» и номер экземпляра — тринадцать. Эти отметки были проставлены на первой странице, на обложке и титульном листе издания. Пронин открыл книгу и увидел запрещённые к произношению и написанию слова в Европе. Это: девушка, женщина, мать, отец, материнское молоко, мужской туалет, мужики, бабы и так далее, а вместо них использовать слова родитель номер один, родитель номер два… я не буду всё перечислять. Думаю, уважаемые читатели, вы найдёте все эти запретные слова в интернете.
Кроме толерантности Центр обязал строго соблюдать презумпцию невиновности (от лат. praesumptio предположение) — один из демократических правовых принципов, согласно которому человек считается невиновным до тех пор, пока его вина не будет установлена судом в соответствии с законом. Преступника нельзя называть убийцей, даже если он на ваших глазах убил кого-то. Нельзя проворовавшегося чиновника называть вором, пока это не доказано судом. Его вообще нельзя никак называть напрямую. Надо в рапортах писать «человек похожий на…», «как бы», «подобный», «напоминающий» и так далее.
В квартире раздался тихий зуммер. Это был звук звонка старого телефона, что означало, что секретарша Клавдия принесла документы для просмотра и утверждения.
— Входите.
Опять открылась дверца в часах. Из часов выскочила кукушка. И она снова ударилась три раза головой о пол, и перед Прониным предстала красавица-секретарша в служебной форме, надетой на голое тело. Чуть повернув голову в сторону, чтобы полковник не услышал, красавица грязно выругалась.
— Бл*дь, как я за*лась каждый раз головой о пол стучать. Всё-таки я кукушка, а не дятел, — потом она повернулась к полковнику, мило улыбнулась, затолкала выпавшую из пиджака грудь обратно в пиджак и сказала:
— Ферапонт Анемподистович, вот документы, которые я подготовила для отправки в центр, — секретарша протянула полковнику Пронину отпечатанный лист бумаги. — И ещё… Пришла сводка происшествий за последний месяц. Я отправила её вам на почту, в интернет.
Полковник Пронин взял документы из рук секретарши, кивком приказал ей идти к себе, сел за письменный стол и включил комп. А сам взялся просматривать документы, которые принесла секретарша. Рапорт, который секретарша перед шифровкой и отправкой в Центр обработала согласно последним требованиям, стал выглядеть так.
Как бы полковник Пронин человеку, похожему на Шефа
Что-то вроде Рапорта
Довожу до вашего сведения, что я завтра провожу как бы секретную операцию. Под легендой (чтобы никто не догадался), что я, как бы модель и профессиональный натурщик, незаметно внедряюсь в коллектив классных людей, похожих на художников, с целью выявления человека как бы иностранного агента по кличке Засранец…
Дочитав до конца своё сообщение в центр и убедившись, что все исправления сделаны правильно, согласно всем требованиям толерантности и презумпции невиновности, полковник красными чернилами поставил резолюцию в левом углу документа, размашисто и широко:
Срочно!.. Зашифровать и отправить. Подпись: Подпольная кличка Как бы Алтын
Закончив с бумажной работой, Пронин перешёл к просмотру сообщений на своей страничке в интернете, на сверхсекретном канале, а также зашифрованных сообщений в ВК, в открытом доступе… У него было около десяти тысяч друзей и ещё больше подписчиков и среди них было много его агентов и доверенных лиц, которые пересылали ему зашифрованные сообщения. Он начал работу с просмотра происшествий за последний месяц.
