Чуть поодаль от билборда красовалась синенькая табличка с белыми буквами: «Жуковка». Стало быть, прибыли.
Клавдия, разлепив глаза, обозрела окрестности и важно сообщила таксисту:
— Дальше мы сами. Спасибо. Вы свою задачу выполнили. Получите за труды, любезный!
По-моему, шофер такси почувствовал заметное облегчение, когда мы покинули салон его автомобиля.
Что вам сказать о представшем нашим глазам пейзаже? Я бы назвала его причудливым симбиозом российской деревни и шикарного побережья Малибу. Разумеется, речь идет не о нежной океанской волне и не об ухоженных пляжах, а об окрестных виллах и домах, которые, пожалуй, по своей стоимости не уступали особнякам многих голливудских звезд. Крепкие деревянные домики, порой даже двухэтажные, казались сараюшками в сравнении с этими шедеврами современного зодчества.
— Да-а, — протянула Клавдия, — вот вам яркий пример смычки города и деревни: все, как учила когда-то коммунистическая партия. Ну, деревня нам без надобности, а в город заглянем. Пошли, Афоня!
Я испытывала какое-то внутреннее томление, шагая следом за Клавкой по укатанному снегу. «Городские» дома выглядели столь же неприступными сколь и дорогими. Наверняка возле каждого из них дежурит рота ОМОНа или СОБРа — простые менты вряд ли справятся с охраной богатых особняков. Не думаю, что суровые бойцы этих лихих подраздений станут отвечать на вопрос: «Не подскажете, как пройти к дому Глеба Крутых?» Скорее всего, они выдворят нас за пределы поселка под дулами автоматов и в сопровождении пяти, нет, десяти крепких парней. Хорошо, если пожелают счастливого пути, а то ведь могут и пнуть на прощанье.
Клюквина, которой в принципе сомнения не свойственны, бодро шагала к намеченной цели. Странное дело, народа на улице не было совсем. Возможно, из-за мороза, а может, имелись какие-то иные причины, заставляющие их сидеть по домам.
Через несколько сотен метров место смычки города и деревни проступило явно и четко Проселочная дорога кончилась, ей на смену пришел широкий проспект, иначе его не назовешь, мощенный квадратными плитами. Несмотря на снежную зиму, плиты были девственно чисты. Вход (или въезд) на проспект преграждал самый настоящий шлагбаум, возле которого неторопливо прогуливался добрый молодец в соответствующем сезону и занимаемой должности обмундировании. Чуть поодаль от шлагбаума высился двухэтажный кирпичный домик с большими окнами, смотрящими на все четыре стороны. Сквозь окна я заметила еще одну мужскую фигуру.
— Ого! Прямо блокпост какой-то! Слышь, Афонь, мы, часом, не в зону военных действий попали? Кабы знать, что тут такое дело, прихватили бы по паре гранатометов, — громко сказала Клавка, явно рассчитывая быть услышанной.
По-моему, напрасно это она — насчет гранатометов! Как бы это заявление не повлекло за собой неприятных последствий. Парень заинтересованно глянул в нашу сторону. У него оказалось простое открытое лицо деревенского парня. На носу, на лбу, на щеках и даже на ушах, торчавших из-под шапки,
красовалась россыпь веснушек разного цвета и формы. Эх, ему бы гармонь в руки — первый жених на селе получился бы!
— Вы кто? — вполне дружелюбно поинтересовался «жених».
— Мы из риелторской конторы «Стольный град». Слыхал о такой? — не моргнув глазом соврала Клавдия и с вызовом уставилась на парня. Я тоже на него смотрела и пыталась сосчитать веснушки на его лице. На тридцать пятой сбилась.
— Ну да... Что-то слышал. А мандат у вас есть?
— Мы же не депутаты Балтики, чтоб с мандатами ходить! Простым агентам мандаты не положены. Пустишь? — Клюквина с надеждой посмотрела на часового.
— Зачем?
Занятный вопрос! Лично меня он поставил в тупик. Интересно, что придумает моя лукавая сестрица? Она не подкачала:
— Нам дом один нужно посмотреть. Его на продажу выставили. Хозяина дома убили, дом отошел в собственность бывшей жены, а она его не хочет, потому что терпеть не могла своего бывшего мужа и ей ничего от него не надо. Место тут хорошее, престижное, бабки немалые... Вот наше начальство и засуетилось.
Красивая версия, я бы поверила. Но охранники на то тут и поставлены, чтобы подозревать всех в посягательстве на чужую частную собственность. Впрочем, этот представитель племени церберов не заподозрил нас в коварстве, а сразу поверил двум пройдохам без мандатов.
— Это вы о доме Крутых, что ли? — уточнил Веснушка (так я его прозвала по вполне понятным причинам). Мы с Клавкой энергично затрясли головами в знак согласия. — Так себе хибара, третий сорт. Уж и не знаю, что в понимании вашего начальства — большие деньги... Дом потянет максимум «лимона» на полтора. Это если вместе с обстановкой. Тут есть и покруче.
— Не сомневаюсь, но, к сожалению, их хозяева пока еще живы, — печально вздохнула Клавдия. Я слегка подтолкнула ее локтем: мол, думай, что говоришь-то! Сестрица немедленно поправилась: — Я имею в виду, дай им господь долгих лет жизни, и пусть их минуют налоги! Так мы можем взглянуть на хибару Крутых?
— Щас... С комендантом свяжусь...
С этими словами юноша нас покинул, оставив в недоумении: зачем это ему понадобилось связываться с комендантом? Мы и без него сможем дом посмотреть. В присутствии постороннего производить осмотры как-то несподручно. Мы же не милиция, в конце концов, и понятые нам не нужны.
Вернулся Веснушка.
— Коменданта нет на месте. Я позвонил ему на мобильник, и он разрешил осмотреть дом, — при этом известии я облегченно перевела дух. Веснушка открыл шлагбаум и протянул нам связку ключей: — Вот. Здесь ключи от калитки, от дома, от всех пристроек. Если хотите, я пойду с вами...
От этого джентльменского предложения мы вежливо отказались — не нужны нам свидетели, и все тут!
Первый же шаг на заветную территорию обернулся проблемами. Вернее, одной: Веснушка потребовал назвать наши фамилии и телефон риелторской конторы, агентами которой мы якобы являлись.
— Пожалуйста, — легко согласилась сестра, — записывай... Или так запомнишь?
— Запомню.
— О’кей! Меня зовут Фани Арманд, а ее — Инесса Каплан... — Пока я хватала ртом морозный воздух, рискуя заработать ангину, Клавка продиктовала телефон «офиса». По странному стечению обстоятельств, он цифра в цифру совпадал с нашим домашним номером.
— Знакомые фамилии... Где-то я их уже слышал... — пробормотал Веснушка и отпустил нас с миром.
Как только мы отошли от блокпоста на достаточное расстояние, я набросилась на Клавку едва ли не с кулаками:
— Ты с ума сошла! Мало того что перепутала имена исторических личностей, так ты еще дала этому типу номер нашего домашнего телефона! Представляешь, что будет, если он позвонит в «офис»?!i На автоответчике я самым бесстыдным образом признаюсь в любви Брусникину. Думаешь, это похоже на отчет о проделанной работе? Между прочим, нам еще обратно возвращаться через этот же самый шлагбаум...
— Да ладно, разберемся, — отмахнулась Клюквина от моих нападок, словно от назойливой мухи. — Я вот о чем подумала: где нам искать дом Глеба?
Я немедленно заткнулась, озадачившись новой проблемой. Веснушка, конечно, дат наводку, сообщив, что дом господина Крутых отличается от остальных особняков прямо-таки спартанской скромностью. В самом деле, всего-то полтора миллиона долларов! Ну, и какой дворец можно построить на такие деньги?! Разве что будку собачью... Но даже эту будку нужно найти.
Мы с Клавкой стояли посреди олигархического поселка и вертели головами на все триста шестьдесят градусов. Со всех сторон на нас из-за глухих заборов строго взирали дома, походившие на замки средневековой инквизиции.
— Стучаться в калитки, как я понимаю, бесполезно... — растерянно произнесла я, зябко ежась под пристальными взглядами особняков. Клавдия после недолгих размышлений согласилась:
— Ты права. Боязно как-то... Могут взашей прогнать. Может, вернуться и спросить у стрелочника?
— У какого стрелочника? — не поняла я.
— Ну, у того типа, который шлагбаумом заведует...
— Это будет подозрительно, — возразила я, сообразив, что речь идет о Веснушке. — Агенты-риелторы пришли смотреть выставленный на продажу дом — и даже не знают, где он находится?
— Да-а... Что делать?
Терзаясь вопросом, который вот уже не один десяток лет волнует передовую часть человечества, Клюквина вертела в руках связку ключей, выданную охрапником. Бряцанье железа меня раздражало, и я забрала связку у сестры.
— Что это? — нахмурилась я, глядя на небольшую деревянную дощечку, болтавшуюся среди ключей. — Тверская, 11. Бред какой-то! Почему Тверская?
— Дай сюда! — Клавка выхватила из моих рук ключи и принялась внимательно изучать деревяшку. Даже понюхала ее для верности, сморщилась, а потом тоном академика РАН, обремененного знаниями, возвестила: — Тверская — это название улицы, цифры обозначают номер дома. Неужели непонятно?
