Художнику Волынову не суждено было знать, что за этот год в столичном городе произошло много разных событий. Например, одновременно с исчезновением его бывшей жены Аллы в одной процветающей, но совершенно обыкновенной фирме уволилась скромная секретарша. Это устраивало многих. Симпатичная скромница уж слишком нравилась сибариту-директору, что в свою очередь не нравилось эффектной и деловитой заместительнице директора.
Активная «замша» слегка опешила — победа над соперницей досталась что-то уж очень легко. Не к конкурентам ли помчалась Симка-секретарша? Беды не оберешься! На всякий случай аккуратно бросила слушок в окрестной тусовке — секретарше Серафиме не повезло. Может, даже СПИД, хотя точно ничего не известно. Без подстраховки нельзя — такова жизнь! Все как в курятнике: спихни ближнего, обмарай нижнего, клюнь в одно место вышесидящего. С помощью «замши» секретаршу уволили быстро и постарались как можно скорее забыть. Но опасалась «замша» зря — Серафима, уволившись, так в прежних кругах больше и не объявилась. На ее место устроили симпатичного юношу, «случайно» оказавшегося добрым знакомым все той же «замши». Со временем его жизнь тоже должна была сложиться удачно… Хотя… обстоятельства, они бывают всякие…
Военный совет проходил в скромной квартире секретарши Симы, как в месте, наиболее подходящем во всех смыслах. Добираться к Тамаре, на далекую окраину, пришлось бы часа полтора. Ирочка жила в центре, но имела лишь крохотную комнатушку в коммуналке, где в соседях у нее жила хищная пиранья, заведовавшая большой аптекой. Купить себе жилье попрестижнее пиранья давно могла, но ее гораздо больше устроило бы бесследное испарение тихонькой Ирочки, которую она именовала «платяной молью» и изводила тщательно и методично. Неприятным сюрпризом оказалось для дамы появление Аллы. Но все же для военного совета Иринино жилье не подходило. Алла же, как известно, вообще была дама бездомная. Зато Сима жила в однокомнатной квартире относительно близко к центру, а ее дочь-десятиклассница с утра до вечера торчала в школе, а при малейшей возможности вообще старалась заночевать у подруг.
И кто бы захотел добровольно каждый день возвращаться в это убогое обиталище голой нищеты? Хотя усилия хозяйка дома предпринимала титанические, но ни лоскутные подушечки, пошитые с большим вкусом, ни изящные букеты из сухих колосков и полыни не могли скрыть продавленную мебель и истертые до предела покрывальца. И даже определение «достойная бедность» и «бедность, сверкающая чистотой» тут не годилось. Как ни штопай, как ни украшай ветхие занавески, как ни прикрывай выцветшие обои рукодельем, все равно не скроешь всех прорех. Как ни драй полы, все равно до дыр истертый линолеум наполняет дом отвратительным гнилостным запахом бедности.
— Кошмар! — честно брякнула Тома, переступив порог единственной комнаты.
— Что ты, тут очень мило, — пролепетала дипломатичная Ирина, входя следом.
Алла молча скинула свой мешковатый макинтош и решительно прошла в комнату. Бедность обстановки ее не интересовала. Она горела желанием поскорее составить и привести в исполнение план мщения Аркадию Волынову.
Сима встретила гостей принаряженная и с сияющими глазами.
— Девочки, как давно ко мне никто вот так не приходил!
Тома хмыкнула.
— Нет, правда, девочки! Когда умер мой муж, друзья все в один голос кричали: поможем, не бросим, поддержим! Но все как-то испарились за пару месяцев.
— Само собой! Мужиков жены не пускали красивую вдову проведывать.
— Наверное, так. Но мои подруги тоже все отпали. Неинтересно дружить с бабой, которая тонет в нищете.
— И накладно. Вдруг взаймы попросишь.
— Никогда я не попрошайничала!
— Ну и зря. Надо было назанимать у них денежек как можно больше, небось до сих пор бы таскались, надеясь должок вернуть.
— Ой, не додумалась! Ну не было у меня такой вот умной подруги, как ты, Тома.
— Теперь будет! Заживем, убогие — только держись. Кстати, миленькое платьице. Хата у тебя еще моей хреновее, зато ты у нас сама молодцом.
— Платье, Томочка, из двух старых перешито. А про то, как одну пару колготок проносить столько времени, сколько другие женщины носят семь пар, тут я могу хоть лекцию прочесть, хоть трактат написать. Вот на стол подать, извините, нечего. Дочура у меня растет. Сами понимаете, молодой организм много кушать просит. Так что в доме из еды только соль и вода из крана.
— У меня тоже! — в один голос объявили Тома и Ирина.
— Нашли о чем страдать. А у меня и дома-то нет, — хмыкнула Алла и достала из сумки батон, пакетик сахара, пачку масла и банку наидешёвеишего растворимого кофе.
— Что ж. Такой у нас, убогие, и будет стартовый капитал. Для начала — пойдёт! — резюмировала Тома.
Сима отправилась на кухню ставить чайник и доставать щербатые чашки. На подготовку плана первой аферы им потребовался… час. Потом они сообща, с трудом растягивая последние скудные средства, просто ждали целый месяц назначенного дня икс.
* * *
— Это у них милая привычка — держать по сейфу с денежками в каждом кабинете, — восхитилась Тома.
— Дело в том, — с энтузиазмом объясняла Симочка, — что «замша» Серовская не ладит с мужем, и мужа можно понять. С тех пор как у неё роман с генеральным и тот сделал её своей заместительницей, дамочка задумала хорошенько обчистить мужа посредством развода. Как же иначе? Она же, бедненькая, остается с двумя детьми.
— Разве муж не претендует на детей?
— У дамочки была привычка рожать детей от очередного начальника. Кстати, вслед за появлением младенца обычно следовало её повышение по службе, она так никогда и не сидела дома с маленькими, требовала от мужа нанимать им няню. Недавно эти ее проделки стали явными. Старшая дочь стала слишком похожа на одного из прежних начальников маменьки. Муж сделал анализ ДНК, на всякий случай на обоих детей, и понял, какого размера у него рога. Но он далеко не дурак в бизнесе, поэтому держать деньги на банковском счете она боится. У мужа сильны связи с банкирами. И свои доходы она до развода прячет в сейф у себя на работе, как белка в дупло. Стропалев же — это второй зам — страшно ревнив ко всем атрибутам власти и сейф завел исключительно потому, что он есть у Серовской. А потом уже просто привык держать наличку под рукой. Главбух использует паспортные данные давно уволившихся сотрудников при оформлении липовых расходных ордеров на зарплату. Поэтому в его сейфе тоже часто ночует левый нал. Ну, а сам генеральный страшно ленив, ему до банкомата доехать — жуткий лом. Сейф с налом для него просто большой карман.
— Ай, как чудненько быть секретаршей. Все-то ты про всех знаешь, — похвалила Тома.
— Да! Знаю! Я ж для них, для всех — просто мебель. Сокровищницы открывали прямо при мне, не пытаясь скрыть содержимое. Ключи от кабинетов тоже вечером сдавали лично мне, чтобы я проследила за уборщицами. Так что копии ключиков, вот они, держи, — она вынула из сумочки солидную связку, подбросила на ладони и положила на стол перед предводительницей.
— Ну и отлично. Значит, двери в кабинетах начальства со стеклом, прозрачным в одну сторону?
— Ну да! Начальство спит, но видит одним глазком свой отрезок коридора, а подчинённые не в курсе.
— Фантастика! Идеальный для нас случай! Но ты уверена, что тебя не заподозрят?
— Нет, — раздался тихий голосок Иры. — Либо под подозрение попадут те, кто был в тот день на работе, либо…
— Либо тебя саму возьмут с поличным!
— Я не боюсь. Скорее всего на меня, как обычно, никто даже не взглянет. А если и попадусь, я вас не выдам.
— А бить будут, тогда? Кто их знает, эти правоохранительные органы с ихними методами дознания.
— Да не пугай ты её, вот увидите, у нас всё получится, — Серафима даже мысли не допускала отказаться от осуществления их плана. Очень хотелось достать недавних обидчиков.
— Дай-то бог. Алла? — Тома была сосредоточенна и деловита.
— У меня всё готово.
— Молодчина. Итак, Сима, какого числа ты уволилась?
— Четвертого. Прошел уже месяц, и десятого у них зарплата. Для надежности я осторожно отслежу их автомобиль у банка. Если бухгалтерша выйдет с мешками, значит, назавтра все кубышки будут забиты по максимуму.
— Значит, одиннадцатого. Ну что, убогие, с богом?
— Тамарка, безбожница, ты что, с каким богом? Забыла, на что идем-то? — поперхнулась Сима.
— Идем мы с вами, убогие, на старости лет на кражу со взломом. Докатились, комсомолки, спортсменки и просто красавицы! О, господи, как я над Леоновым в «Джентльменах удачи» хохотала, и не знала, что это и есть моя будущая жизнь.
— Чур, я не Али-Баба! — хихикнула Сима. — Лучше уж Косой!
— Прелесть ты наша раскосая, будь по-твоему! Дай чмокну! Ум-м-м-чмок!
