Ознакомительная версия.
– Формой? – ухмыльнулся Майоров, направляясь следом.
– Фи, Алексис, вы вульгарны! Нет, это прелестное декоративное растение, с формой у него все в порядке. Квинтэссенцией работы моделей являются два слова, объединенные в названии этого цветка с помощью союза «и».
Всю дорогу до ближайшего цветочного магазина Лешка пытался выведать название цветка. Ведь знает же, что дело бесперспективное, заранее обреченное на неудачу, и все равно канючит.
Припарковав джип у входа в цветочный оазис, Майоров нетерпеливо рванул дверцу. Она, как и любая особа женского пола, грубого обращения терпеть не намеревалась, возмущенно вякнула и заблокировалась.
Пока Лешка, шипевший что-то нехорошее в адрес дверцы, фирмы и страны – производителя автомобиля, возился с упрямицей, я успела нацепить на него нехитрую маскировку: очки в роговой оправе и бейсболку. Простенько, но достаточно эффективно.
Правда, и мне теперь приходилось менять внешность, поскольку за последние полгода мои фотографии в прессе мелькали наравне с Лешкиными. И Никиными.
В общем, в цветочный магазин вошли два очкарика, один в бейсболке, другая – в косынке, походили вдоль зеленых рядов и остановились возле небольшого пышного цветка. После чего мужчина проворчал:
– Вот же вредина.
Продавщицы переглянулись и пожали плечами. Кто вредина? Пахиподиум? Так он же цветок, вредничать не умеет.
Возвращаться в пустую квартиру почему-то не хотелось, хотя Левандовские отпустили нас «на сколько хотите». И вообще, баба Ира и баба Катя (наша с Лешкой домоправительница) были абсолютно убеждены в нашей родительской несостоятельности, а порой и вредоносности.
Разве можно так баловать ребенка? Да где это видано, чтобы с эдакой крохой советовались? Что она может понимать? Ой, только не начинайте опять нести чушь про какого-то там ребенка-индиго! Девочка как девочка, конечно, более смышленая и живая по сравнению со сверстниками, бегает вон как хорошо, говорит четко и внятно, но и все. Сейчас дети вообще развиваются быстрее, чем их сверстники лет двадцать назад.
Трудно, конечно, иметь столько хлопотух на одну малышку, ведь там еще и тетя Алина (невестка Левандовских), но, скажу честно, в то же время до слез трогательно. Ведь у нас с Лешкой никого из родных не осталось, поэтому настоящих бабушек и дедушек у Ники нет. Но у нас есть Левандовские, Катерина, Сашка и Таньский с семьями – вон сколько родни!
А если вспомнить про армию Лешкиных фанатов, которых после всех событий, а особенно после воскрешения Майорова стало еще больше! Семейка получится та еще. Ведь голливудские страсти, кипевшие в это время – кто же настоящая жена Майорова, чей ребенок его, – примирили поклонников с появлением семьи в жизни их кумира. Нам больше не надо скрывать свои отношения… Хотя что это я – надо, но по другой причине. Назойливый интерес ко всему, что происходит у нас, напрягает, и даже очень.
Что и ощутил на себе в полной мере желтушный Паша.
Мы полностью сменили все адреса, известные журналистам и фанатам. И не только ради возможности уединиться, но еще и потому, что прежняя недвижимость, а особенно квартира в Москве, была активно засижена большой навозной мухой Ириной. Она отметилась, правда, лишь инспекционными наездами (инвентаризировала грядущее наследство, наверное) и в нашем загородном доме, и на вилле в Испании.
Квартиру мы продали в первую очередь, как только Лешка смог нормально разговаривать и двигаться. И уже в марте праздновали новоселье в уютном доме клубного типа, расположенном в тщательно охраняемом жилом комплексе. Квартиру купили с отделкой, у нас не было ни времени, ни, откровенно говоря, желания заморачиваться строительными работами. Хотя почему у нас – у меня, ведь моя половинка почти не вылезал из больниц и реабилитационных центров. Поэтому собственно беготней с недвижимостью занималась я, Майоров приезжал только на подписание договоров.
С загородным же домом вышла некоторая заминка. Нет, никакие минки вокруг дома не находили, саперов вызывать не пришлось, желающих купить наш прежний дом оказалось больше чем достаточно, та же ситуация сложилась с виллой в Испании. Мы просто не знали, что купить в первую очередь: дачу в Подмосковье или на побережье Средиземноморья?
Я, если честно, хотела что-нибудь поближе, чтобы можно было в любой момент сесть в машину и приехать. Захотелось – в Москву, расхотелось – за город.
Но наш новый агент по недвижимости, Виктор Николаевич, активно педалировал тему Средиземноморского побережья, причем педаль располагалась во Франции, в тихом местечке неподалеку от известного по фильмам с Луи де Фюнесом Сан-Тропе.
Да, не спорю, вилла, судя по видеоролику, прокрученному Виктором Николаевичем уже раз двадцать, была великолепна. Огромный участок с собственным пляжем, территория окружена высоченным кованым забором, сверху украшенным довольно острыми пиками. Забор почти полностью скрывался под вьющейся зеленью. Ухоженный трехэтажный шалашик площадью четыреста квадратных метров, два бассейна – взрослый и детский, великолепный сад – просто ожившая мечта! Эдем!
Майоров моментально загорелся, заискрился, запылал. Он уже видел загорелую Нику, плюхающуюся в бассейне, носившегося за мячиком Мая, нас в шезлонгах, солнечный ливень над морем. А я…
Не знаю почему, но вилла мне категорически не нравилась. От этой безмятежности веяло запредельным злом. Вместо голубой прозрачной воды в бассейне колыхалась вязкая муть. В самом доме, за чисто вымытыми окнами маячил черный силуэт. Нет, не человек в черном – черный человек.
Да, знаю, звучит глупо. Детская страшилка какая-то: в черном-пречерном городе, в черном-пречерном доме стоит черный-пречерный гроб. В том гробу лежит черный-пречерный человек, он неожиданно открывает глаза, хватает тебя за горло и говорит: «Отдай твое сердце!»
После этих слов, выкрикиваемых рассказчиком резко и громко, в девчоночьей палате нашего пионерского лагеря обычно начинался визг, кое-кто лез под кровать.
Тогда лично я под кровать не лезла, потому что была рассказчиком, а вот сейчас хотелось. Залезть, прикинуться старой забытой тапкой и никому не объяснять, чем же так плоха вилла.
Черный человек? Муть? Запредельное зло?
Бред. Лечиться мне надо было интенсивнее, а я наплевательски отнеслась к этой идее, пару раз сходила к врачу – и на этом все.
А надо было, видимо, в санаторий вместе с Лешкой съездить. В Швейцарию. Нет, я туда поехала, но, пока муж проходил очередной курс реабилитации, мы с Никой замечательно провели время в доме Салимов, с Таньским и ее ребятней. Дети очень подружились, разница в два года им совершенно не мешала. Наоборот, Ника верховодила в их компашке. Хали дома бывал редко – гостиничный бизнес отнимал много времени и сил, и мы с Таньским впервые за последние несколько лет наговорились всласть.
А надо было лечиться, а не трындеть. Сейчас бы ерундой не маялась.
Жаль, очень жаль, что наш прежний агент по недвижимости, обаятельный лысый колобок Изяслав Геннадьевич (что вы, Аннушка, у меня прекрасное имя, когда надо – Изя, когда надо – Слава), внезапно уволился и уехал из Москвы. Причем нам не сказал ни слова, просто исчез – и все. А ведь накануне он показал мне чудесный дом в Подмосковье, мы собирались съездить туда уже с Лешкой. И – здрасьте, приехали! Вернее, уехали.
В агентстве ничего вразумительного сказать не могли, они, похоже, и сами пребывали в некотором шоке, поскольку Изяслав Геннадьевич вел не только нас, но и еще несколько VIP-клиентов, причем вел весьма успешно, и поводов для увольнения у него не было.
В общем, с нами теперь работал приторно вежливый, всегда безупречно одетый и причесанный (прилизанный!) Виктор Николаевич. Мне лично он казался манекеном, хотелось потыкать его булавкой, но я, пусть и с трудом, пока сдерживалась. Но если он не отвяжется с этой дурацкой виллой – ткну. И не один раз.
Так и не заехав в пустую квартиру, где не было даже Катерины, решившей навестить родню на Украине, мы отправились к Левандовским.
Сергей Львович и Ирина Ильинична с удовольствием забрали наше семейство к себе на дачу, пока мы решали вопрос с собственной. Домина у них большой, благоустроенный, места хватало всем: и старшему поколению, и среднему – Артуру с Алиной, не говоря уж о самой младшей – внучке Инге. И на нашу семью пара комнат нашлась.
Май, наш пес, особенно радовался просторному, густо заросшему деревьями и кустами участку. Ирландскому волкодаву тесновато было в городе. Квартира, какой бы большой она ни была, никогда не сравнится с простором сада. Да и потом, разве в квартире метку оставишь безнаказанно?
Июнь выдался в Москве дождливым и прохладным, что явилось для Майорова дополнительным аргументом в пользу виллы на Лазурном Берегу.
– Нет, только не это! – заныл он, включая дворники на лобовом стекле. – Опять дождь!
Ознакомительная версия.
