— Что — то многовато… — протянул Ворон.
— Пятнадцать тысяч за год удачи и неуязвимости? — усмехнулась я.
— Идет! — тут же согласился парень.
— Тогда приступим.
Я вытащила первую колоду карт, дала ее Ворону и велела хорошенько перетасовать.
Задумчиво посмотрела на расклад и произнесла:
— Слушай… А Никанору — то, покойничку, ведь ты проводы на тот свет устроил.
Парень хищно посмотрел на меня и сделал какое — то движение.
— Успокойся, — взмахом руки я снова усадила его в кресло, — мне абсолютно без разницы кто мне деньги платит. Мы сейчас решаем за твои деньги твои проблемы, так что не волнуйся. А про Никанора — я к тому, что чувствовал он свою смертушку, похоже. И приготовил тебе большую неприятность.
— Какую? — глухо спросил парень.
— Что — то пропало с его смертью, — я вглядывалась в сочетание карт и в конце концов сказала. — Ворон, у меня неприятная правда. За это пропавшее ты умрешь.
— А обереги твои? — видно было, что парень не на шутку перепуган несмотря на всю крутость.
— То что пропало, имеет слишком большую ценность для множества людей, — пожала я плечами. — Такое направленное желание мести и ненависть никакой оберег долго сдерживать не сможет.
— А за что я 15 штук-то отдаю? — подозрительно сощурил он глаза.
— Я объяснила, — жестко ответила я. — Стандартный набор. Можешь отказаться — но тогда тебя сразу похоронят. Ну а если после обряда потребуется большее — обращайся, не брошу. За отдельную плату.
— Какая ты, Марья, жадная, как таких только земля носит! — зашипел он.
— Я свои услуги никому не навязываю, сами приходите. Ищи другую ведьму, возьмет с тебя со скидкой, — с достоинством ответила я. — А у меня не благотворительный фонд, сам понимаешь.
Ха! Жадная! Да вообще-то это он чего-то попутал — остальные платили и еще и сверху тыщонку кидали — принято было так в их среде. Жмот!
— Так-так… а когда я узнаю-то, что пропало?
Я раскинула следующую раскладку и твердо пообещала:
— Завтра. И через 2 недели ты за это должен будешь умереть.
— А так ты сказать не можешь что это?
— Не могу, — покачала я головой.
Ладно. Ситуация по новому дону ясна, пора браться за обряды. Ох и люблю ж я это дело… Абсолютное ощущение власти и уверенности — как я сказала, так и будет… Реки пойдут вспять, черное станет белым, грешник раскается и по моему слову человек станет богат, как Мидас. Единственное что у меня получается из рук вон отвратительно — это заклятья напрямую на себя. Нет, я разумеется, делаю это, однако получается слабенько и частенько — с неожиданным результатом. Однажды, сделав обряд на богатство, я моментально попала в чернейшую полосу — клиенты вмиг пропали, машина ломалась каждый день, меня саму в собственном дворе чуть парень из соседнего подъезда не придавил с пьяных глаз своим джипом. Я кое-как пережила этот период, мудро не прибегая к обрядам на то, чтобы это все поправить и зареклась с тех пор колдовать на себя. Хотя с другой стороны перед этим я отлично снимала себе зубную боль ну и так, по мелочи.
А на самом деле я рассудила — зачем мне обряды на богатство? Моя профессия дает мне доход без всяких денежных обрядов, а привороженные защищают лучше оберегов.
— Раздевайся, — приказала я парню. Сама достала стопку новых хрустящих простыней и расстелила одну на ковре.
— Ложись, — так же не глядя велела я.
Ворон с готовностью лег на пол.
— Бог мой, — закатила я глаза. — ВСЁ снимать!!
— А секс точно не предусмотрен? — поинтересовался он, стаскивая трусы — боксёры.
— Точно, — отрезала я.
Ох и грешен же был он… Самое большее я за сеанс использовала шесть простыней — это когда смотрящего за Питером ко мне привозили. На Ворона ушло восемь… Я не успевала вытаскивать их из—под него, залитые темным потом, они едко пахли, и мне хотелось вымыть руки. Но это — потом. Процесс прерывать нельзя. И я отливала Ворона воском, выкатывала яйцом, стегала травами, сыпала солью, окуривала ладаном. Бакс в середине процесса разлегся на Вороновом животе и замурлыкал. Все правильно. Парень тут же впал в транс.
Закончила я с него снимать черноту только к двум ночи.
Не села — бухнулась в кресло и объявила :
— Перекур 15 минут!
Ворон тут же бухнулся в соседнее кресло, сорвал салфетку с двух стаканов на столике и любезно протянул мне один. Я быстро взглянула на оставшийся бокал и внутренне усмехнулась. Новый дон, не подозревая, сам выбрал себе стакан с заговоренным соком на любовь ко мне. Приворот всех сильных мира сего, переступавших порог моей квартиры (а другим сюда ходить не по карману) — это я считаю само собой разумеющимся… А то мало ли чего. В этом мире все так сложно — сегодня друг, завтра враг. И лишь влюбленный человек будет играть на стороне любимой. Очень удобно.
— Чувствую себя как младенец, — фыркнул пациент.
— Слушай, младенчик, — внезапно заинтересовалась я, — а за что на тебе грехов — то столько?
— Сколько? — вскинулся он.
— Сам знаешь, — серьезно посмотрела я на него. — Просто я не пойму, сколько людей и каким образом нужно было загубить для такой ауры.
— Маш, я в монахи не подписывался идти, всякое в жизни бывало, но теперь другие времена, со старым беспределом покончено, — спокойно сказал парень. Внезапно он поменял тему, сосредоточил внимание на моей груди и наконец изрек:
— Как насчет того чтобы встретиться и познакомиться поближе? Насколько я знаю, у тебя давненько не было секса.
Я аж поперхнулась от возмущения. Ворон как ни к чем не бывало явственно раздевал меня глазами.
Медленно взглянула ему в глаза, собираясь дать хаму достойный отпор. И тут ледяная волна страха, нет, даже не страха, а ужаса прокатилась по мне. Много раз слышала выражение «у него были глаза зверя», но только сейчас я поняла в полной мере что это означает.
— Нет, — медленно ответила я, отводя взгляд. — У тебя неверные сведения.
— Но ведь у тебя нет бойфренда, — настаивал он. — Как же ты сексом занимаешься?
Никак сок подействовал, черт возьми. Но я уже взяла себя в руки.
— Я мальчиков на дом заказываю, — спокойно взглянула я на него. — Дать телефончик?
— Да не, спасибо, — хмыкнул он. — То есть у тебя есть с кем спать?
— С какой целью интересуешься? — хладнокровно спросила я.
— Я не интересуюсь, я предлагаю. Себя, — пакостно улыбнулся он.
— Меня не прельщает твой тип мужчины, так что приступим к дальнейшему обряду, — указала я на стул.
Ворон разочарованно хмыкнул, но на предложенный стул сел.
— А какие мужчины тебе нравятся? — спросил он через некоторое время.
— Умные, — отрезала я. — Помолчи, ради Бога, я работаю.
— А я значит дурак? — обиженно вскинулся он.
Я уже начала читать заговор, потому лишь запрещающим жестом приложила к его губам указательный пальчик. Мерзавец тут же его чмокнул, зато заткнулся.
Далее я как и обещала — на совесть сделала ему оберег, памятуя о его проблемах, замотала его в толстый кокон из охранок, дыма ладана и аромата освященной свечи. Потом провела тестирование — сделала нехилый сглаз и с удовольствием поглядела как аура Ворона играючи его отфутболила ко мне обратно. Не зря я деньги беру, не зря…
И наконец на рассвете я сделала ему обряд на вознесение над людьми и удачу. Из последних сил сходила с ним на пустырь и там мы сожгли использованные простыни. Впрочем, при получении долларов я повеселела и, быстренько поднявшись к себе в квартиру, разделила их на две неровные пачки. Полторы тысячи — это десятина в церковь, душа кровью обливается, конечно, до того их жалко, а что делать? Господь велел каждые десять процентов от прибыли отстегивать на церковь, и самая скупая ведьма свято блюдет эту заповедь — ну его, с начальством связываться! И оставшиеся — снесу в банк, у меня там ячейка арендована.
Как я добралась до кровати — не помню. У меня собачья работа, и устаю я как собака. Но зато мне платят такие бабки, что я могу себе ни в чем не отказывать. А это для меня важно. У меня детство трудное было!
Разбудил меня звонок в дверь. Сквозь сон я проанализировала ситуацию — это кто — то левый, мои бандиты просто пинают дверь, а я никакая и мне необходимо восстановить силы. Придя к такому заключению, я перевернулась на другой бок, нахлобучила на ухо вторую подушку и попыталась звонок проигнорировать. Как бы не так! Кому — то было невтерпеж меня увидеть.
Через полчаса, злая как собака я распахнула дверь и рявкнула:
— Ну?????
— Что ну? Сына моего отпусти! — надвинулась на меня бабенция под сто пятьдесят кило весом.
— Леди, внятнее, ибо я в данный момент социально опасна, — сказала я хоть и сквозь зубы, но максимально вежливо, насколько возможно в данной ситуации.
Дама моего жеста не оценила. Проигнорировав мое предупреждение, она заголосила так, как будто ее режут:
