— Яблоки, — невесело сказал Хирам.
— Какие еще яблоки? У меня нет никаких яблок!
— У них есть. Если что они и любят больше сахара, так это яблоки. А это, — он с отвращением махнул подбородком в темноту, — яблоневый сад.
— А это, — вставил Келп, — сирена.
Он был прав. Вдалеке раздался звук сирены, затих и потом снова прозвучал, но уже ближе.
— Как в городе, — с ностальгической ноткой произнес Дортмундер.
— Это не их огни там, на дороге? — спросил Келп.
Свет далеких фар осветил множество лошадиных голов, тянущих свои морды к зеленым яблокам на ветках.
— Прямо за фургоном, ты хотел сказать, — поправил Дортмундер.
Сирена отчетливо взвыла, стихла, и над полем сразу стали слышны крики многих людей.
— Потрясающе! — сказал Дортмундер.
— Это наверное владелец этого сада, — предположил Хирам.
— Он, наверное, живет, — предположил Келп, — в том доме через улицу, где мы припарковались.
— Через дорогу, — поправил его Хирам.
— Без разницы, — отрезал Келп, — думаю, это он вызвал полицейских.
Красные и синие мигающие огни, казалось, все приближались, и Дортмундер отметил:
— Копы.
— Короче, до фургона нам не добраться, — подытожил Хирам. Он обернулся, вглядываясь за спину Переплета, и добавил, — и назад нам не пройти.
Дортмундер тоже обернулся и увидел еще больше огней, только теперь у главного здания фермы и в нескольких конюшнях. Наверное, этот шум привлек внимание, или же, что правдоподобней, владелец сада позвонил владельцу фермы, чтобы сказать пару ласковых о том, как его лошади жрут чужие яблоки.
В любом случае их зажали в тиски — с одной стороны садовники, с другой — копы, и сзади конюхи. Они все неумолимо движутся к одной точке — туда, где Дортмундер с Келпом и Хирамом стоят возле Переплета.
— Возможен только один выход, — сказал Хирам.
— Только один? — удивился Дортмундер.
— Пора отсюда уезжать.
— Хирам, нам же не добраться до фургона, — напомнил Келп.
— Не на машине, а на лошади, — ответил Хирам и быстро запрыгнул на голый круп Переплета. Конь поразился такому нахальству, вполне возможно, что это даже оскорбило его.
— И в горы, — добавил Хирам, покрепче ухватывая узду.
— Я не езжу верхом, — возмутился Дортмундер.
— Самое время научиться, — неприятным голосом посоветовал Хирам.
Он наклонился к самым ушам Переплета, сдавил каблуками его бока и крикнул:
— Ну, давай, мой мальчик!
— Я не поеду ни на какой лошади! — категорично заявил Дортмундер.
Со стариком на спине Переплет подошел к ближайшей яблоне и стал преспокойно жевать яблоки.
— Давай же! Шевели копытами! — вопил Хирам, размахивая уздой и пиная ботинками бока непослушной чистокровки. Лучи фонарей уже выхватывали его очертания среди яблоневой листвы.
— Мне никогда не везло с лошадьми, — заметил Дортмундер.
Прямо перед ним разворачивалась масштабная сцена растущего хаоса: сирена по-прежнему оглушительно вопила; кони разбрелись по саду, смакуя яблоки; тут и там беспорядочно бегали люди, орали и размахивали руками, пытаясь увести лошадей домой. А, поскольку зеленые яблоки не задерживаются в желудке лошади надолго, люди к тому же постоянно оскальзывались в навозе и падали. Хирам попытался спрятаться в ветвях яблони, с которой Переплет срывал плоды, но ослепленный фонариками приближающихся копов свалился с дерева прямо на одного из них, а тот от неожиданности рухнул на землю. Люди падали. Кони ели. Тут и там темноту прорезали лучи фонарей. За сломанным забором за всем этим без удовольствия наблюдали Дортмундер и Келп.
— Напоминает метро, — прокомментировал Дортмундер.
— Грузовик едет, — сказал Келп.
С территории ранчо приближались два больших светлых пятна фар.
— Мне нравятся грузовики, — сказал Дортмундер и двинул в сторону фар.
— Джон, ты что-то придумал? — догоняя товарища, спросил Келп.
Когда Дортмундер поравнялся с грузовиком, он принялся махать руками, останавливая машину. Из кабины высунулся сонный парень.
— Вы кто такие, черт возьми?
— Ваши проклятые лошади жрут наши чертовы яблоки! — гневно прокричал Дортмундер.
Парень ошалело смотрел на него.
— Ты не Рассуиндер!
— Я работаю на него, усек? И он зол как сто чертей! Там нужен свет, и он послал нас за портативным генератором. У тебя же есть портативный генератор?
— Да, конечно… Но я собирался…
— Свет! — настаивал Дортмундер.
Мимо полусонные и полуодетые бежали работники ранчо, принимая Дортмундера и Келпа за своих. Они ведь беседовали с водителем грузовика!
— Там ни черта не видно! И мистер Рассуиндер сильно сердится!
Молодой человек сообразил, что сейчас самое время работать совместно с соседями, поэтому сказал:
— Ладно, залазь.
— Мы в кузове поедем, — сказал Дортмундер, и они с Келпом запрыгнули в кузов, застеленный свежим сеном. Глаза Келпа светились надеждой. Грузовик сделал широкий круг и поехал назад к ранчо.
Грузовик, по-видимому, возомнил себя скакуном: всю дорогу взбрыкивал и подскакивал, словно желая скинуть с себя седоков. Вцепившись руками и ногами во все, что только можно, Дортмундер, глядя через плечо на яблоневый сад, который сейчас напоминал средневековое побоище, произнес:
— Больше никогда в жизни!
Ба-бах! Грузовик резко свернул с поля на грунтовую дорогу и понесся к сараям.
— В этот раз я не виноват, — сказал Келп.
Дортмундер взглянул на него и ответил:
— Это почему же не ты?
Ковбой, что сидел за рулем, в этот момент со всей дури ударил по тормозам, грузовик развернулся бортом к коричневой стене ближайшего сарая и встал в миллиметре от нее. Дортмундер спрыгнул из кузова, ошалело озираясь. Из кабины выскочил сумасшедший водитель, крикнул:
— Генератор здесь! — и скрылся.
Дортмундер на дрожащих ногах помог спуститься Келпу на землю, и они вместе влезли в кабину грузовика. Усаживаясь на пассажирское сидение, Дортмундер зло сказал:
— Я бы его задавил.
Келп уселся за руль. Двигатель работал, так что он просто переключил передачу и поехал оттуда быстро, но не рискуя. Сейчас не время рисковать.
На трассе Дортмундер заметил:
— Слева — сад, так что лучше свернуть направо, на холм.
И они поехали на холм. Когда они поравнялись с тем местом, откуда недавно наблюдали за ранчо, Келп притормозил и воскликнул:
— Смотри!
Внизу все сверкало огнями, как в День Независимости. Сине-красные огни полицейских и пожарных машин смешивались с огнями фонарей, фонариков и фар. Тут и там носились кони и люди. В каждом здании горел свет.
— Просто посмотрим, — сказал Келп и вышел из кабины.
Дортмундер не спорил. Это было воистину захватывающее зрелище, к тому же они тоже приложили руку к этому действу. Они вместе подошли к краю дороги. В душном воздухе были слышны отдаленные крики и фырканье лошадей.
— Пора ехать, — наконец решил Дортмундер.
— Да. Ты прав.
Они вернулись к грузовику, где Келп удивленно воскликнул:
— Ну посмотри на это!
Он протянул руку и повернулся к Дортмундеру, улыбаясь и держа в руке уздечку.
— Думаю, мы ему понравились!
Дортмундер смотрел на животное, спокойно жующее уздечку.
— Это же он, так ведь?
— Он за мной шел. Можно я его оставлю? — широко улыбаясь, спросил Келп.
— Нет, — отрезал Дортмундер.
Удивленный Келп зашипел, будто не хотел, чтобы Переплет его услышал.
— Страховая компания, Дортмундер! Миллион долларов!
— Я не потащу краденного скакуна через туннель Линкольна! Это для новичков. К тому же нам его негде держать!
— В парке, — предложил Келп.
— На него могут напасть, его могут украсть, его могут найти!
— Мы можем найти кого-нибудь, у кого есть задний двор.
— И соседи. Энди, это не сработает. Все, хватит, прощайся со своим другом и поехали!
Дортмундер двинулся в сторону грузовика, но Келп остался стоять, сжимая уздечку в дрожащей руке и с выражением отчаяния на лице. Когда Дортмундер обернулся к нему, он произнес:
— Я не могу, Джон. Я просто не могу! Я держу в руке миллион долларов! Я не могу его отпустить.
Дортмундер сел за руль. Он посмотрел через открытую пассажирскую дверь на Келпа, стоящего с кожаной тесемкой, на которой с другой стороны находился миллион долларов.
— Я еду в Нью-Йорк, — весьма любезно произнес Дортмундер. — Ты едешь, или как?
Short Hills — Низкие холмы (анг.)
