«Мать твою… просто Мэри Поппинс!» – успела подумать Катя и благополучно отключилась.
– …А какой сейчас год, деточка? – спрашивала у Кати маленькая, щупленькая старушка в медицинской одежде и почему-то в русском народном кокошнике, только белого цвета с красным крестом.
Катя напряглась.
– Две тысячи девятый, – ответила она, собрав память в кулак.
– Дорогая ты моя девочка! – всплеснула руками пожилая медсестра. – Ты же была в коме долгих десять лет! Все пропустила в жизни, тело твое постарело, а волосы поседели…
Катя судорожно дернулась, шумно вдохнула воздух и проснулась. Она явно лежала в больничной палате с белым потолком и пастельного цвета стенами. Вокруг было очень чисто, даже до неприличия стерильно и пусто… Нет, с последним утверждением она поспешила. Рядом с ней сидел тот самый мотоциклист, вместе с которым она и отправилась в свое грандиозное путешествие, то есть в незабываемый полет. Выглядел он ужасно. Вся левая сторона лица ободрана, словно его проволокли по асфальту. Левый глаз соответственно затек, а из-под ворота джемпера выглядывали белые бинты.
«Жив…» – подумала Екатерина.
– Очнулась? Пришла в себя? – Мужчина занервничал, тем не менее его английский оставался безупречным.
– Вы, по-моему, прекрасно материтесь по-русски, если мне не изменяет память, – откликнулась Екатерина на русском языке.
– Так вы тоже русская? К чему тогда сложности?! – обрадовался мужчина. – Как тебя зовут?
– Мы уже на «ты»? – Она напряглась, не веря, что он может оказаться ее соотечественником.
– Я по старшинству могу к тебе так обращаться, – усмехнулся он.
– Уж не намного вы меня и старше. – Она присела на кровати, кутаясь в одеяло и спуская длинные ноги на пол.
– Так как тебя зовут, женщина, решившая ехать на мотоцикле под зонтиком?
– Я не думала, что вы из-за этого сразу же врежетесь куда-то! – В ее устах это прозвучало так: «Я не знала, что ты такой слабак».
– Трудно управлять мотоциклом, когда тебя внезапно огрели по голове, от чего ты потерял ориентацию, а затем закрыли обзор перед глазами. Все ведь произошло очень быстро! Честно говоря, больше всего я рад тому обстоятельству, что ты осталась жива…
– А выгляжу я так же плохо, как и ты? – поинтересовалась Екатерина.
– Думаю, да, – засмеялся он.
– Ладно, прости, что открыла зонтик… Тебя покалечила, мотоцикл, наверное, разбился… Ой, правда! Я об этом не подумала, я могу заплатить… У меня не очень много денег… но я могу, если виновата…
– Забудь! – прервал мужчина и взял ее холодную ладошку в свою теплую и большую руку. – Ты так и не представилась.
– Катя. Можно Екатерина, но это слишком длинно…
– Севастьян, можно Сева. – Глаза у мужчины были очень выразительные и лучистые.
– Сева… – повторила Екатерина, слегка задумавшись, словно пробуя имя на вкус.
– Что?
– Вот уж не думала, что встречу парня по имени Сева под Рождество в Венгрии…
– У тебя были другие планы? Ты расстроена? – спросил Севастьян.
– Просто… не ожидала, – отвела глаза Катя. Все тело тряслось от холода. – Не скажешь, что со мной случилось? Сколько я была в отключке? Надеюсь, не десять лет… Хотя, судя по твоему незажившему лицу, времени прошло не так уж и много.
Сева слегка дотронулся до ободранной щеки.
– Да ерунда! Пара синяков, сломана пара ребер и слегка подпорчен фасад… Заживет… до свадьбы.
– Не поздновато ли? Свадьба-то?.. Небось дома семеро по лавкам сидят? – ехидно спросила Катя.
– Свадьба была… лет пятнадцать назад и лет через пять закончилась разводом, – ответил Севостьян, выглядевший при этом достаточно честно.
– С чего бы?
– Работа у меня такая… в разъездах все, жене было трудно меня ждать, – пояснил он с явной неохотой.
– Все на мотоцикле рассекаешь? – спросила Катя.
– И на нем тоже, – улыбнулся Сева. В углах его глаз пролегли лучистые морщинки. – А ты замужем, Екатерина?
– Нет, – ответила она, – не понятно, зачем мы об этом говорим?
– Значит, есть интерес… я резко остановился у фонарного столба, и ты, Катя, здорово приложилась головой о стену дома. Без сознания провалялась в больнице часов семь… Я все время здесь… Ну, может, отлучался на осмотр, рентген и перевязку.
– У тебя сломаны ребра? – нахмурила брови Катя.
– Ерунда. А сознание я не терял… Просто проехал физиономией по мостовой, а вот ты стукнулась… Как себя чувствуешь?
– Не очень хорошо, – честно ответила Екатерина, сфокусировав взгляд на единственно ярком предмете в палате – разукрашенной елке. – Рождество…
– Завтра, – подтвердил Сева.
– Что-то не так я себе представляла встречу Рождества… в больнице… даже поговорить не с кем.
– Я здесь.
– А вы на что? Я вас не знаю. – И тут Катя покраснела совершенно неожиданно для самой себя.
– Так узнаешь… Я же вез тебя в отель «Королева», не забыла? Я ведь тоже остановился там…
– Шутишь?
– Зачем? Я – русский, приехал в Будапешт по делам и праздники провести. «Королева» – лучший отель… Вот там, давно уже, и забронировал номер…
– А в России где живешь? – спросила Катя.
– В Санкт-Петербурге.
– А я из Москвы, – разочарованно протянула она.
– Города-побратимы, – подмигнул ей Сева.
– Скорее конкуренты…
– Ты не залеживайся здесь. Я сейчас ухожу, а ты приди в себя, вечером я за тобой заеду. Праздник встретим в отеле, поверь мне – это намного лучше, чем в больнице.
– Верю, – состроила гримасу Екатерина.
– Я вернусь к шести, с полицейскими все улажено, – добавил Севастьян и вышел из палаты.
Екатерина снова легла на кровать: у нее дико закружилась голова. Казалось, только сейчас до нее дошел весь ужас происшедшего.
«Я же чудом осталась жива! Вот недотепа! И человека чуть не угробила…»
Решив действовать самостоятельно, Катя забрала багаж из камеры хранения в аэропорту и на такси, как цивилизованные люди, добралась до гостиницы. «Королева» понравилась ей сразу: выглядела она еще красивее, чем на фото в Интернете. Оно и понятно, ведь весь фасад украшен праздничной иллюминацией, а перед входом установлена большая искусственная елка, постоянно меняющая цвет, и это просто завораживало. На Катином лице красовался огромный фингал, что в свете предстоящего праздника тоже выглядело как своего рода украшение. Еще Катю постоянно мутило и тошнило, мучила головная боль. При всем при том, конечно, она не стала дожидаться, когда Севастьян приедет за ней в больницу, рассудив примерно таким образом:
«С какой стати? Еще решит, что я – легкая добыча, что со мной можно «зажечь» в Новый год и попрощаться утром первого января, назвав другим именем… Я приехала сюда одна и уеду одна!»
Девушка-администратор была сама любезность. Она сочувственно посмотрела на лицо Екатерины и напомнила, что номер числится за ней еще со вчерашнего дня.
– Я знаю, ничего страшного, сейчас заселюсь. Никаких компенсаций требовать не буду, – улыбнулась в ответ Екатерина.
Ей выдали электронный ключ от номера, служащий отеля помог отнести чемодан. Даже стандартный номер в роскошном отеле выглядел весьма презентабельно: светло-кремовые стены, яркого изумрудного цвета мягкая мебель и портьеры с длинными, шелковыми кистями. Шкафы в комнате все с красивыми витражными стеклами, кое-где даже с мозаикой. Лампы на потолке – в виде больших, круглых тарелок, тоже с мозаикой в виде легких и красочных бабочек. В номере работала система климат-контроля, явно с каким-то цитрусово-ванильным ароматизатором воздуха.
Взгляд Кати упал на небольшую елочку в центре комнаты, между диваном и барной стойкой с напитками. Вот как раз елка Кате и не понравилась, напомнила о больнице. Катя содрогнулась и подошла к большому зеркалу, висящему в комнате. Первая мысль – очень хорошо, что у нее здоровое сердце и в семье никто не страдал гипертонией. Иначе бы ее хватил удар прямо на месте. Из зеркала глядело чужое одутловатое лицо с фингалом и шишкой на лбу. Настороженно-испуганный взгляд, плохая прическа, помятая одежда.
– Какой ужас! – вслух произнесла Катя, проходя к шкафу и закатывая прямо туда чемодан на колесах.
У нее не было ни сил, ни желания распаковывать и развешивать одежду. Она сразу же прошла в ванную и погрузила свое бренное тело в теплую, расслабляющую воду. Вот только думать о Севе она не могла перестать. Перед глазами стояло его лицо, настолько он был притягателен.
«Появись он здесь, я бы не устояла…» – подумала Катя, погружаясь в ванную с головой, пытаясь прогнать и грустные, и не очень грустные мысли.
Когда она вышла из ванной комнаты в белом махровом халате, то почти сразу же заметила конверт, который кто-то просунул под дверь. С трепещущим сердцем, словно юная дева в ожидании первого свидания, она развернула записку.
«Жду тебя на ужине в ресторане в двадцать часов».
