с ректором отцова университета академиком Прилугиным, но, заметив Лялькин призыв, тут же прервал беседу и поспешил на зов любимой.
— В чем проблема, дорогая? — прогудел он и обнял Ляльку за талию. — Всех гостей расселили?
Коренастый Борис рядом с довольно высокой Лялькой, которая к тому же обожала туфли на высоких каблуках, выглядел ниже ее где-то на пол головы. Впрочем, употреблять термин «ниже» по отношению к Борису было по меньшей мере некорректно. Не очень многие могли себе позволить быть «выше» его. Длиннее — да. Это пожалуйста. Но выше...
— Так что вы здесь застряли? — снова спросил он. — Никак каюты поделить не можете?
— Не можем.
Лялька протянула ему ключ, оставшийся от единственной свободной каюты.
— Осталась только одна каюта, а у нас два человека.
Борис еще крепче обнял Ляльку за талию и благодушно улыбнулся.
— Так в чем проблема, дорогая? Каюты же двухместные.
Лялька высвободилась из объятий любимого и, повысив голос (это у нее привычка такая дурная), стала объяснять, что два человека — это я и его охранник.
— А я с охранником жить отказываюсь, — подала я свой голос.
Борька вздернул брови.
— Это почему же? — Он изобразил на своей физиономии невинное удивление и снова ухватил Ляльку за талию.
— А потому, что эта каюта находится внизу, а наша с тобой — наверху, — ответила Лялька. — И если охрана должна круглосуточно находиться рядом с тобой, то либо вы заселяетесь вместе с ней в один номер, либо она будет лежать под нашими дверями всю ночь. Ты что выбираешь?
Борька ничего не понял и потряс головой.
— Погоди, погоди, — он даже выпустил из рук Лялькину талию. — Кто должна лежать под нашими дверями?
— Да охрана же!
— Охрана?
Борька, кажется, опять ничего не понял, но тут из-за угла вынырнул и встрял в разговор вездесущий дед Фира. Судя по всему, он уже разместился в своей каюте и теперь поднялся наверх для обследования территории.
Старик обладает на удивление любознательным, но, к сожалению, чрезвычайно неспокойным характером. Все ему интересно, все ему нужно знать, но при этом он всюду всегда лезет и главным образом тогда, когда его об этом не просят. Вот и теперь, подслушав наш разговор, он тут же встрял со своими советами.
— Если вам нужно место наверху, — сказал он, — то охрану можно поселить в номер к Кеше, а Димочку переселить вниз. Он — молодой, ему и внизу сойдет.
— А меня куда? — снова спросила я.
Мне по-прежнему некуда было заселяться, но находчивый Фира тут же предложил подселить меня в каюту к Димке.
— А Марьяночку можно поселить вместе с Димой, — невинным голосом произнес он. — Там же двухместная каюта, значит, места всем хватит.
Судя по всему, именно к этому он все и вел. Старый сводник! Он еще в круизе доставал меня этими своими выходками. Мало того, что обманным путем увязался за нами в плаванье вокруг Европы, так еще всю поездку мне нервы мотал, все пел про то, какой «Димочка хороший да замечательный» и что «лучшего жениха на всем белом свете не сыскать». Ну допустим. Но я-то здесь при чем?
Мы с Димкой знаем друг друга без малого сорок лет. И все эти сорок лет он был мне фактически старшим братом. И мы готовы были друг за друга и в огонь, и в воду. Но не дальше же...
И вообще до женихов ли мне теперь, после душераздирающего расставания с Максом — моим последним другом сердца, оказавшимся столь вероломным, и все такое прочее.
Кстати, именно для того, чтобы вернуть меня, как говорится, к жизни, родственники и отправили меня в тот круиз, а для компании снарядили со мной Димку. А про то, что за нами увяжется Фира, никто тогда и не знал совсем.
От возмутительного предложения Фиры я категорически отказалась и с надеждой посмотрела на Ляльку. Та же в свою очередь посмотрела на Бориса.
— Выход один, — сказала она. — Борис будет жить со своей охраной в одном номере, а мы с Марьяшкой — в другом. Другого варианта я не вижу и потому предлагаю соглашаться на этот. Итак, все согласны?
Лялька посмотрела на меня, и я с готовностью кивнула.
Лично я была согласна. Меня такой вариант вполне устраивал.
Однако моего согласия тут было не достаточно, нужно было, чтобы и Борька согласился. А его такой расклад совершенно не устраивал. Судя по всему, он никак не планировал провести уикэнд, деля спальню со своим телохранителем.
— А я не согласен, — с возмущением произнес он. — Я не желаю...
Однако Борька не успел поведать нам, чего он не желает, поскольку Лялька пресекла его возражения в самом зачатке. Крепко поцеловав любимого в губы, она произнесла низким волнующим голосом:
— И я надеюсь, дорогой, что лучшую каюту на корабле ты все-таки уступишь дамам...
Имелось в виду, что мало того, что Борьке в эти выходные не светят радости любви, так ему еще придется душиться в маленькой каюте вместе с мужиком.
Лялька выразительно посмотрела на Бориса своими красивыми глазищами, и тот, заметно обмякнув под взглядом любимой, не смог протестовать.
— Не вопрос, дорогая, — уныло промямлил он, — как скажешь.
— Вот и славненько.
Итак, проблема с расселением была наконец решена, к тому же нам с Лялькой досталась самая большая и самая шикарная каюта на яхте. А это было очень кстати, поскольку в речной круиз я отправилась со своей собакой — йоркширским терьером Дулькой (Дульсинеей по паспорту, в смысле по собачьим документам). И несмотря на то, что Йорки — собачки маленькие, однако и им все равно нужно место: и где поесть, и где поспать, и где... туалет в общем.
Сейчас Дулька мирно спала в своей перевозке. Она вообще собака неприхотливая и спокойная, можно даже сказать флегматичная. Куда ее, как говорится, прислонишь, там она и замрет на время. Поэтому хлопот с ней никаких нет. Можно даже в кино с собой брать. Она весь сеанс проспит, ни разу не проснется. Иногда, правда, в Дульсинее просыпается этакая стервочка, и она проявляет свой характер. Но это случается, как правило, только в присутствии какого-нибудь кобеля. А поскольку кобелей на нашей яхте не предвидится (в смысле не ожидается других собак), то никаких эксцессов в этом смысле,
