– Вам куда, красавицы? – поинтересовался разудалый пьяный старичок.
– Четвертый! – громко выпалили мы хором, чтобы слышал парень на этаже.
Старичок попал в нужную кнопку, двери закрылись, и мы поехали навстречу счастью, любви и свободе.
– Скажите, пожалуйста, – Тайка обвела томным взором всех присутствовавших в кабине, – а где съезд писателей проходит? Куда народ расселили?
– Вы на «Росинтерприкон» приехали? – отозвался тощий дядя с бородой.
Я хотела спросить: «Чего-чего? Повторите абракадабрину?», но Тая опередила:
– Да, мы писательницы фантастки.
– А вас разве в номера не разместили при регистрации?
Вот ведь дяденька какой противный с бородой своей отвратной.
– А мы не совсем как все остальные, – принялась выкручиваться Тая.
К счастью, лифт достиг четвертого этажа, и мы поспешно покинули приятное общество. На этаже наблюдалось шумное людское брожение, и мы сделали логичный вывод, что здешнюю площадь выделили на растерзание писателям – мы попали туда, куда нужно.
– Давай перекурим, – Тайка бросила сумку у кресел в «лифтовом» холле, – ноги дрожат, руки трясутся, голова циркулем крутится.
Я не возражала. Мы присели, закурили и принялись размышлять, что же делать дальше. Как встрять к каким-нибудь литераторам в какой-нибудь номер? И желательно надолго?
– Сена, – Тайка деловито стряхивала пепел в кадку с растительностью, – чего со Шведовым делать будем? Да и вообще со всей этой ситуацией? Они же кинуться нас искать, не найдут, запаникуют, свернут всё предприятие в ускоренном темпе, и разыскивай их потом по всей стране.
– Да, верно.
Я напрягла извилины, надсадно выпрашивая у мозга мощное революционное решение. Вдруг сумочка на моих коленях принялась как-то странно и нервно дергаться. С мистическим страхом я уставилась на это непонятное явление.
– Твой мобильник, – пояснила Тая, – в режиме виброзвонка.
– Ах, да.
Я вынула аппаратик, нажала зеленую кнопочку и услышала голос Шведова:
– Сена, привет.
Тэк-с, мозг не успел выдать мощного решения, придется выступать экспромтом.
– Ага, привет, Саш. Слушай, тебе Алиса кем приходится?
– Какая Алиса?
– Алиса Шведова.
– А ты откуда ее знаешь?
– Ответь, пожалуйста, на вопрос.
– Сводной сестрой, а что?
– Ты в курсе, что она не последняя фигура в агентстве?
– Чт-о-о?!! – от вопля Алекса едва не лопнула мембрана телефона вместе с моей барабанной перепонкой. – Ты уверена?!
– Еще как, оказывается, мы с нею уже не раз сталкивались и общались, мы просто не знали, что у нее фамилия Шведова. Саша, слушай сюда, нас с Тайкой рассекретили, собирались сегодня вывезти и ликвидировать, мы подслушали этот разговор и записали его на пленку. Мы сбежали отсюда и сейчас находимся на пути в Москву. Нас вот-вот хватятся, и тогда вся компания исчезнет из пансионата, так что поторопись.
И я нажала на отбой.
– Сена, ловко! Круто! А зачем ты ему сказала, что мы уже сбежали отсюда?
– На всякий случай, кто его знает, что у нашего Алекса в черепной коробке. Есть охота.
– Ага. У меня эта каша позорная стоит комом в желудке, а сытости никакой. – Тая проводила взглядом группу шумных дядек, выплывших к лифту. – Сен, давай малость подкрасимся и начнем охмуреж литераторов, надо убираться отсюда, не дай Бог, белладонщики кинутся нас по этажам искать. Ниже спустимся или выше поднимемся?
– Ниже спустимся.
Сказано – сделано. Мы переместились на третий этаж, быстренько подкрасили глазенки, даже духами прыснулись, и приступили к разработке плана по внедрению в писательский мир.
– А давай заглядывать во все номера подряд и спрашивать: «А вы Сергея Владимировича не видели? Не знаете, куда его поселили?»
– Почему именно Сергея Владимировича? – удивилась я, разглядывая свой левый глаз в зеркальце пудреницы, кажется, я накрасила его сильнее, чем правый.
– Распространенное имя-отчество, в такой толпе, наверняка, парочка Сергеев Владимировичей да заваляется.
– А потом что?
– Будем изображать, будто он нас поселить обещал, да запропал куда-то. Вот увидишь, кто-нибудь да пригласит нас выпить-закусить, нам главное просочиться куда-нибудь и засидеться допоздна. А лучше – до завтра.
– А они к нам домогаться не начнут? – тяжело вздохнула я.
– Пусть только попробуют, – мрачно отрезала Таисья, – я и за себя, и за тебя могу постоять, а после всего, что мы пережили, я вообще уже за себя не отвечаю. Ну, в путь?
Я кивнула, взяла сумку и мужественно отправилась приставать к писателям.
Мы шли по коридору, прислушиваясь, за какой же дверью раздастся шум развеселого гулянья? Где нам будут рады?
– Кажется, здесь какое-то движение, – кивнула Тая на номер 303. – Рискнем?
Ну, а что оставалось делать? Мы изобразили страшно озабоченный вид, и Тайка постучала. Открыли сразу, даже не спросив: «Кто там?» На пороге стоял довольно молодой человек, что называется, нордического вида: светлые волосы, холодные голубые глаза.
– Извините, – Тая тревожно вглядывалась куда-то вдаль, – Вы Сергея Петровича не видели?
«Владимировича», – мысленно поправила я.
– Какого Сергея Петровича?
– Высокого такого, – элегантным взмахом руки, Тая показала рост мифического Петровича, – с бородой.
– Он должен был нас поселить, – подхватила я, – и делся куда-то, а мы ходим теперь тут с сумками.
– Игнатов, что ли?
– М-м-м…. – неоднозначно затрясла головой Тая.
– Девчонки, не знаю, постучите в 316, Игнатов вроде там должен быть.
– Спасибо, – печально поблагодарили мы, и отчалили восвояси.
Что ж, первая неудача… но это не способно сломить наш боевой дух.
Разумеется, в 316-й наши сердца не стремились. Мы неспешно брели по коридору, озираясь по сторонам.
– Тай, Сергей Петрович тут точно есть, давай теперь Владимира Карловича спрашивать, не могут же они знать тут всех поголовно по имени отчеству?
Тая кивнула и нацелилась на дверь под номером 307. Открыл нам мощный и, судя по всему, очень пьяный великан с лохматой шевелюрой и глазами в разные стороны. Я прямо даже и забыла, чего мы тут делаем. Я таких дядечек с такими разнообразными глазами никогда не видала в своей короткой жизни, а вот Тайке действительно уже было наплевать на все экспонаты всех кунсткамер мира.
– Извините, а Ивана Карловича у вас нет?
И зачем мы придумываем имена заранее, если она все равно их перевирает?
– Карловича у нас нет?! – рявкнул дядища, оборачиваясь.
– Вроде нет, – отозвались из номера.
На порог выскочил еще один дяденька в сером костюме, с галстуком набекрень.
– Ой, какие девушки! – завизжал он. – Какого Карловича ищите?
– Ивана, – тусклым басом ответила Тая. – Он должен был нас в номер поселить и исчез куда-то, теперь мы ходим тут с сумками…
– А заходите к нам, сейчас мы вашего Карловича в два счета отыщем!
– Вы знаете, – торопливо зачастила я, – мы сейчас еще посмотрим, и если не найдем, к вам вернемся, ладно?
– Конечно! Ждем!
Я потащила Тайку дальше по коридору. За нами захлопнулась дверь.
– Ты чего? – упиралась подруга. – Они же приглашали.
– Эти мордовороты собирались Карловича нам в два счета найти, что если они позвонили бы в администрацию?
– Сен, тогда надо что-то другое придумать, иначе будем тут курсировать до конца света, а я жрать хочу.
Поравнявшись с 310 номером, мы отчетливо услышали взрывы хохота и шумного веселья.
– Попытка номер три, – вздохнула Тая. – Постучи ты, может, у тебя рука полегче будет.
Я постучала. И дверь открыл пьяный старикан из лифта.
– О, здравствуйте, – заорала я ему в лицо, как старому знакомому, – вы Кодынского не видели? Он до сих пор нас поселить не может!
– Вот урод какой! – радостно дергая подбородком ответствовал старикан. – Так, заходите к нам, сейчас все поправим!
Пахло колбасой и водкой. И мы пошли «всё поправлять».
В густых клубах табачного дыма плавали размытые лица, кругом, на полу, на столе, у кресел теснились бутылки вина и водки, а вот закуски оказалось крайне мало: плавленый сыр «Виола», жирная копченая колбаса и полбатона хлеба. Мощно, что ни говори. Судя по количеству стеклотары, сидели господа писатели безвылазно в этом номере четвертую неделю, хотя, насколько я поняла, писательский съезд начался всего-навсего вчера…
– Присаживайтесь, девочки, присаживайтесь, – чрезмерно суетился старикан.
Мы устроили сумки за кресла, чтобы не мешались под ногами, присели за стол и перед нами тут же оказались стаканы. От водки мы отказались, а вот вино пришлось очень даже к месту. Я скромно мусолила кусочек сыра, а нахальная Тайка вовсю налегала на колбасу, время от времени кивая и мыча, делая вид, будто вовсю участвует в светской беседе, хотя болтовня пьяных писателей волновала ее в последнюю очередь.
– Странно, что у вас такие проблемы с поселением возникли, – подал голос дядя напротив, чьего лица я толком не могла рассмотреть в дыму.
