Ознакомительная версия.
– А в какой семье она росла?
– У нее была одна только мама. А папу, который их бросил, Аделаида всегда мечтала найти.
– Зачем? – насторожился Залесный. – Чтобы отомстить?
– Нет, что вы! Исключительно для того, чтобы поговорить с ним, убедить его в том, что не стоило ее бросать, потому что она хорошая и готова его любить и помогать.
Удивительное мягкосердечие никак не вязалось с тяжестью обвинения, нависшего над головами этих двух молодых людей. При этом Залесный чувствовал, что они что-то скрывают от него. Что именно, он понять никак не мог. Но ему помогла школьная подруга Аделаиды, которая, пустившись в воспоминания, сказала:
– Если спросите мое мнение, то я вам скажу: не стоило Аделаиде так зацикливаться на своем папаше. Алла Георгиевна – очень хорошая женщина, а вот мужчина, от которого она родила Аду, был законченный г…!
– Почему вы так о нем отзываетесь?
– Да потому что знаю! Мама у меня работала завучем в той же школе, где мы с Адой учились. Алла Георгиевна с дочерью жили в маленькой служебной квартирке при школе. Своего жилья у них не было. И Алла Георгиевна призналась как-то моей маме, что так случилось по вине ее бывшего мужа. Он не только оставил ее одну с ребенком на руках, но еще и провернул какую-то махинацию с жильем Аллы Георгиевны, так что та в результате оказалась прописанной где-то в деревне. Мама советовала Алле Георгиевне, которую очень любила и жалела, подать на негодяя в суд. Но Алла Георгиевна, или, как мы все называли ее между собой, Аллочка, была до того незлобивым человеком, что так и не стала этого делать. Сказала: Бог все видит, если он рассудил, что должно быть так, пусть так и будет.
В голове у Залесного что-то внезапно щелкнуло, и загорелся свет. Боясь спугнуть удачу, он переспросил:
– Как, говорите, звали маму Аделаиды? Алла Георгиевна или Аллочка? И она… жива?
– Жива-живехонька. В последний раз, когда я ее видела, она занималась оформлением жилья в собственность. К хорошим людям всегда рано или поздно в жизни приходит удача. Вот и Аллочке нашей все же повезло. Как она и говорила, Бог вознаградил ее за терпение и кротость. Ее Аделаида пришлась по душе одному богатому старику, который ее сначала взял к себе жить в качестве воспитанницы, а потом завещал ей свои хоромы в центре города.
– И что же… Аделаида переписала их на свою мать?
– Ну, таких подробностей я не знаю. Но от мамы знаю, что Алла Георгиевна со служебной площади уже выписалась и в скором времени должна будет ее освободить окончательно. А это значит, у нее появилось собственное жилье, куда она и смогла прописаться и где сможет жить впоследствии.
Вот теперь Залесный окончательно прозрел и начал понимать, что затеяла парочка юных идиотов, попавшихся ему в руки. Но для того, чтобы разговорить их, ему требовался один человек. И кажется, он знал, где этого человека можно найти.
Клуб, в котором Инге предстояло дожидаться Нининого сына, выглядел как-то очень уж непрезентабельно. Назывался он «Ангар» и выглядел соответственно. Обшарпанный и какой-то облупленный фасад, огромные сверкающие окна с уродливо змеящимися трещинами, а стены прикрыты грубо заклепанными пластинами из крашенного в разные цвета неровно обрезанного алюминия.
– Ну… войдем, – не без трепета сказала самой себе Инга.
Ей стало и смешно, и досадно одновременно. И ради этого убогого места она провела столько времени перед зеркалом, прихорашиваясь и наряжаясь? Надела свой лучший костюм из светлого шелка. Зачем? Да в нем даже подойти к этим грязным стенам страшно!
И все же выбора у Инги не было. С отвращением взявшись за тяжелую, измазанную чем-то черным ручку, она отворила дверь.
Внутри было не лучше, а пожалуй, что даже и хуже. Вместо столов там стояли железные бочки, как показалось вначале Инге, из-под химических отходов. Вместо стульев были какие-то огромные жестяные банки. Да и меню, которое ей принесли, хотя и было в кожаном переплете, но на нем тоже имелось несколько рваных заплат и дыры, вроде бы пожженные кислотой.
Инга огляделась по сторонам и содрогнулась. На потолке пробоины, стены выглядят так, словно их изрешетили шрапнелью. Решив, что в таком месте ни одно блюдо не может стоить дороже ста рублей, Инга открыла меню и ахнула. Она ошиблась в разы. Даже чашечка кофе стоила тут около тысячи. Когда Инга все же сделала заказ, ей принесли ржавую жестянку, на дне которой плескалось немного черной жижи.
– И за это – тысячу? – возмутилась Инга, но официант уже отошел, сверкая смуглыми ягодицами, мелькавшими в прорехах его джинсов.
Впрочем, кофе оказался натуральным и с изумительным ароматом. И до Инги постепенно стало доходить: антураж старого ангара, в котором только что произошел атомный взрыв, не что иное, как своеобразная концепция данного клуба.
– Ну, ладно, – вздохнула она. – Если людям нравится, то и я притерплюсь… как-нибудь.
В любом случае выбора у нее не было, и Инга самой себе посоветовала:
– Посидим. Подождем.
Несмотря на угрожающий дымок, вьющийся над стойкой бара, в самом зале вентиляция работала хорошо. Тут совсем не чувствовался запах горелого, хотя Инге все равно было неуютно. После ночного происшествия даже легкий дымок от зажженной сигареты вызывал в ней дрожь. Впрочем, в этот час в клубе почти не было посетителей. Лишь Инга и еще двое среднего возраста мужчин, видимо, из администрации клуба, которые обсуждали что-то между собой, сидя за столом в углу зала.
Играла легкая музыка, под которую Инга потихоньку начала задремывать. Но тут в помещение вошли трое молодых людей, при виде которых Инга насторожилась. Ей показалось, что физиономия одного из них ей знакома. Она переменила позу, внимательно глядя на вошедших. От нее также не укрылось, как переглянулись между собой двое мужчин в углу.
Но одними взглядами дело не ограничилось. Один из мужчин поднялся со своего места и подошел к группе молодых людей. Лицо у него было сосредоточенное, и он что-то сказал им вполголоса, но Инга не расслышала, что именно. Зато она хорошо услышала ответ того самого молодого человека, который показался ей знакомым.
– Да ты чего, дядя? – вызывающе воскликнул он. – Совсем ослеп? Это же мы! Были у вас тут вчера!
– Вижу, что вы, – сухо произнес мужчина, – поэтому и прошу вас – уходите!
Эту реплику расслышала не только Инга, но и второй мужчина. Он поднялся на ноги и подошел к своему другу, встав рядом в качестве молчаливой поддержки.
– Убирайтесь! – твердо велел он молодым людям. – Вы не должны тут находиться!
– А что случилось?
– Вы не помните?
– Что я должен помнить?
– Не помните драку, которую вы устроили?
– Я? – комично кривлялся парень. – Так уж и я?
– Кто-то из ваших друзей.
– И кто же? Назовите мне его имя!
Было видно, что парень откровенно издевается над мужчинами, являющимися то ли администрацией клуба, то ли кем-то из руководства. Но шутить такие люди обычно не настроены, особенно когда шуточки сомнительного качества и исходят от всяких сопляков, обнаглевших до крайней степени.
Один из мужчин сделал знак, и в помещении появились охранники. Они без лишних слов скрутили мальчишкам руки и выдворили их из помещения клуба. Инга, следившая за их действиями с восхищением, вовремя спохватилась. Если она сейчас не последует за ребятами, то рискует потерять их из виду. В этот клуб они вряд ли сунутся, а других ориентировок Нина ей не дала.
Инга не сомневалась в том, что эти ребята из компании Кольки. Она была уверена, что видела, по крайней мере, одного из них в поселке, где он и другие его дружки-задиры приставали к чернорабочему.
– Ребятам скучно, им нечем себя занять. Они склонны к агрессии. Права Нина, ей стоит волноваться за Колю, если он связался с этими ребятами.
Инга догнала тех уже на улице, где они обсуждали случившееся. Судя по выражению лиц, парней нельзя было назвать пристыженными или сконфуженными. Скорее, они были обозленными и явно обсуждали что-то важное. Когда Инга подходила, то услышала несколько фраз, окончательно настороживших ее:
– Зажигалку им подбросить.
– Ночью или под утро надо действовать.
– Полыхнет так, что мама не горюй.
Вместо «мамы не горюй» юный поджигатель употребил другое, куда более крепкое выражение. Но не оно заставило Ингу замереть на месте. В ее памяти живо всплыли события минувшей ночи. А что, если их дачу тоже подожгли? Ну да! Она ведь еще тогда подумала: как странно, что полыхнуло возле плиты, которую она даже не включала. И когда она осматривала уже потушенную кухню, то заметила: как странно, что пол возле плиты занялся аккуратным овалом, а вот в других местах почти не выгорел.
А плита-то стояла рядом с открытым окном, через него запросто можно было просунуть руку и плеснуть зажигательную смесь.
Ознакомительная версия.
