весь дом можно было бы спалить, но он стоит приличных денег, а весь собранный в нем хлам — ни гроша. Продать Женя смогла только телик с видаком, камеру, швейную машинку и полученный в качестве приза на местечковом конкурсе талантов компьютерный стул, ненужный, неудобный, но красивый, похожий на трон какого-нибудь киберкороля.
— Не бросай меня, — услышала она сдавленный голос Валеры. Вопрос про компот он проигнорировал.
— Пить не хочешь? Ладно.
— Не бросай!
Она собралась уйти, поставила ногу на ступеньку, как Валера рванулся и схватил ее за щиколотку. Чтобы сделать это, ему пришлось так сильно натянуть цепь, что ошейник впился в шею и тут же окрасился кровью — кожа лопнула в нескольких местах.
Женя пнула его, чтобы освободиться. Пленник стал таким худым и слабым, что это не составило труда.
Валера повалился на спину, но тут же вскочил на четвереньки. Женя думала, он готовится нападать, как озлившийся на хозяина пес. Он будет кидаться, чтобы сорваться с поводка и вгрызться в глотку, но Валера бросался вперед не для этого…
Так он себя убивал!
Трясущейся рукой Женя вытащила из кармана баллончик и выпустила в перекошенное лицо взбесившегося пленника газ.
Тот закашлял, упал на живот, чтобы спрятать лицо в ладони. Воспользовавшись этим, Женя взбежала по ступенькам вверх, схватила лежащий на столике в кухне шприц. В нем снотворное для животных. Именно его она подмешивала в воду Валеры.
Вернувшись в подпол, она без опаски подошла к потерявшему ориентацию пленнику и всадила в его предплечье иглу. Скоро он уснет, и надолго. Доза в шприце была лошадиной.
Такая вырубает на несколько часов, а потом столько же отходить. Когда Валера сможет окончательно пробудиться, Жени уже не будет. Ни в доме, ни в городе. Ночью у нее самолет в Москву.
— Не бросай меня, — прошептал Валера. — Лучше убей.
И закрыл глаза.
* * *
Павел Григорьевич Кондратьев лично пришел за ключами от дома. С ним помощник и охранник (нанял после того, как сын пропал).
— Почему нас не встречают? — хмуро спросил мэр, простояв на пороге секунд тридцать. Помощник стучал в дверь и окна, им не открыли. — Договорились на этот день и время.
— Слышал, Женю дня три назад на вокзале видели. Уехала в Москву, наверное.
— И не предупредила? Какое неуважение… — Кондратьеву стало неприятно. — Впрочем, чего еще ждать от молодого поколения?
— Давайте дверь сломаю, — предложил охранник.
— Тебе лишь бы ломать! Под ковриком посмотри.
Бугай, наклонившись, отодвинул коврик и с радостным удивлением пробасил:
— Ключ!
— Отпирай.
Охранник так и сделал. Они зашли в дом, где царил порядок. Обычно, когда люди съезжают, оставляют за собой бардак, а тут все аккуратно и относительно чисто. Разве что пыль кое-где осесть успела да мухи нападать. На столе в кухне лежали ключи от дома, бани, ворот. Все подписаны.
— А этот от чего? — полюбопытствовал помощник, взяв отдельно лежащий ключ.
— От знаменитого подпола, — понял Павел Григорьевич. — Пойдем посмотрим на него, что ли?
Люк, ведущий в подпол, не был прикрыт самотканой дорожкой, как в прошлый раз. Охранник присел, сунул ключ в навесной замок, блокирующий задвижку.
— Фу, как там воняет, — протянул он, приподняв крышку люка.
— Падалью?
— Не, обычным дерьмом.
Кондратьев взял с подоконника фонарь. Включил его и направил луч света в темные недра подпола.
— Там кто-то есть! — испуганно вскрикнул помощник, увидев, как пошевелилась куча грязных простыней и одеял.
— Собака, наверное, — предположил охранник. — Вон к стене приделана цепь.
— Но она отвязана!
Бугай и сам это видел, поэтому доставал из кобуры пистолет. Вдруг пес бешеный!
Он ждал, когда тот покажется. Судя по размеру, собака крупная, не меньше, чем мастиф хозяина по кличке Барни.
Куча тряпья распалась, и все увидели существо, которое под ней скрывалось.
Не собака — человек. Мужчина. Худой, обросший, с телом, покрытым грязью, ссадинами, расчесанными болячками. На его шее болтался ошейник. Под ним бордовые рубцы и свежие раны.
Мужчина встал, но не в полный рост, а на коленки и, жмурясь, посмотрел на свет.
— Валера? — едва слышно выдохнул Павел Григорьевич. — Сынок?
Но тот будто не услышал. Поняв, что это не Женя пришла, он снова забрался в свою тряпичную нору и принял позу зародыша.
Глава 1
Проснулся по будильнику. Сразу встал с кровати и подошел к работающему компьютеру, чтобы проверить результат работы программы «Ржавый червь».
Все готово — информация добыта!
Фил подошел к стоящему на прикроватной тумбочке телефону и заказал завтрак в номер. Поест на балконе, а заодно почитает. Потом звонок Борисычу, пробежка, продление аренды авто, встреча с Лидой, а дальше как пойдет. И так напланировал на полдня.
Он успел принять душ и перенести компьютер на балкон, когда в дверь постучали. Фил принял тележку с завтраком, дал горничной на чай и засел за еду и чтение.
Итак, Валерий Павлович Кондратьев, бывший политик, ныне частный предприниматель. Разведен, детей нет.
Официальную биографию можно было не читать, но Фил пробежался по ней глазом. Учился в России и Англии. По окончании Оксфордского университета (тогда все нувориши своих отпрысков учиться отправляли) остался в Лондоне, где работал в крупной компании. Вернулся на родину, чтобы помогать отцу, чье здоровье пошатнулось. Женился. Занялся политикой. Стал заметным депутатом Государственной думы. Основал собственную фракцию, чтобы баллотироваться в президенты, но кандидатуру свою снял, а вскоре вообще завязал с политикой. Построил яхт-клуб на Каме, развелся и зажил тихой размеренной жизнью богатого затворника.
Прилизанная биография тем не менее вызывала вопросы. Один точно: что заставило Кондратьева отказаться от блестящей политической карьеры? Ответ нашелся в файлах, которые были добыты из неофициальных источников. Сколько папки с компроматом ни удаляй, если они хоть на миг появились в интернете, оставили свой след. Компьютерная сеть все помнит!
Валерий Павлович не учился в Оксфорде. И в Лондоне не работал. Два года он пролежал в частной психиатрической клинике в Ирландии, оттуда выписался под наблюдение родственника, а если конкретно, матери, что имела квартиру в столице объединенного королевства. В Россию оба вернулись, так как старшего Кондратьева инсульт разбил.
Два года тишины, и вот неугомонный папашка с триумфом возвращается на политическую арену. Он хром и плохо двигает одной рукой, но ум его остер, а речи не только разборчивы, но и вдохновенны. При нем сын, надежда и опора. Интеллигентный, рассудительный, обаятельный, бросивший постылую заграницу ради помощи отцу в возрождении родного края.
На видеокадрах с официальных встреч с избирателями, соратниками и оппонентами
