Я пошла за ним, с трудом пробираясь против людского течения к небольшому холму. Там мы остановились, и Джесс махнул рукой в сторону лагеря артиллеристов.
Я увидела Утку; та с комфортом расселась на пушке и даже спрятала голову под крыло. Рядом, как ожившая горгулья, стояла миссис Фенниман, опираясь на лафет. В правой руке она держала одного из моих розовых фламинго — или я должна теперь сказать: ее розовых фламинго? — из клюва которого торчал какой-то плакат.
— А на плакате написано?.. — решила уточнить я.
— «Спасем пернатых друзей!», — сказал Джесс. — Чертовски симпатичная пожилая леди, хотя и немного чокнутая.
— Как большинство моих родственников.
— Я пошутил.
Я пожала плечами.
— Можно вопрос? Откуда второе яйцо? — поинтересовался Джесс.
— Второе яйцо?
— Да. Я заметил, что одно из яиц, на которых сидит утка, точно ее, а вот второе чересчур велико. Откуда оно?
— А-а-а! — догадалась я. — Скорее всего Эрик кокнул одно из яиц Утки и подложил ей павлинье. Мадам ван Штейбен не заметила?
— Нет, мы все там столпились, так что ей было не разглядеть. А вы серьезно насчет павлинов? Мне нельзя забрать птенца, если он вылупится?
— Без проблем. И вообще, если вам нужны павлины, поговорите с моим отцом, знаете — хозяином медицинского павильона. У него их полно.
— Думаете, он продаст мне парочку?
— Скорее всего.
— Здорово! — обрадовался Джесс.
— Только, я надеюсь, миссис Фенниман не придется торчать там всю ночь? — обеспокоилась я.
— Конечно, нет. Мы снова приставили Мела к госпоже начальнице. Как только она отправится отдыхать, мы уложим пожилую леди в одной из наших палаток. Ей будет удобно. Хотел бы я сказать так же про всех нас… Боже, нет, вы только поглядите!
Он указал на пятачок, где несколько опытных актеров начали муштровать отряд новобранцев миссис Уотерстон. К моему изумлению, я заметила среди них Уисли, который обычно избегал всего, что хотя бы отдаленно напоминало работу. Новобранцы маршировали туда-обратно, сжимая в руках грубо вырезанные деревянные мушкеты около метра длиной. Сантиметров пять шириной с одного конца, к другому концу они расширялись сантиметров до десяти, создавая подобие приклада. Скорее всего их позаимствовали в музее, где такие штуки использовали для демонстрации туристам методов обучения солдат колониальных войск.
— Поразительно, — покачал головой Джесс, наблюдая за безуспешными попытками инструкторов выстроить рекрутов в две шеренги. — Впервые вижу народ, который после команды «направо!» поворачивается куда угодно, только не в нужную сторону.
— Вы что, всерьез собираетесь выдать им мушкеты? — обеспокоилась я.
— Будь моя воля, я бы не дал им даже этих деревяшек, — ответил Джесс, глядя, как новобранцы изображают стрельбу из фальшивых мушкетов, причем те, что стоят во второй шеренге, заезжают своим соседям из первой прямо по голове. — Нет, конечно, огнестрельного оружия они не получат. Да и штыков тоже, — добавил он, заметив, как в нескольких местах между первым и вторым рядами вспыхнула кулачная драка. — Пойду посмотрю, нельзя ли чем помочь.
Я пожелала Джессу удачи и отправилась в палаточный лагерь, который заметно вырос — подъезжали все новые и новые актеры для участия в репетиции и завтрашнем сражении. Слышались звуки по меньшей мере двух групп, играющих английскую танцевальную музыку, лагерь сотрясался от взрывов хохота — встречались старые друзья.
У меня не было настроения веселиться, поэтому я миновала лагерь стороной и направилась к опустевшей ярмарке.
Мысль, соглашусь, не самая лучшая, учитывая, что я нашла вчера вечером в павильоне, но я нуждалась в тишине и покое и решила, что только в кино убийцы годами шныряют вокруг места преступления. Тем не менее, услышав какой-то шорох в одном из проходов между рядами, я подскочила от страха.
А потом вопреки всем законам здравого смысла подошла посмотреть, что там такое.
Я подкралась к источнику шума, досадуя на то, как громко шуршат мои юбки, прямо хоть в павильон беги — переодеваться. Незваный гость, кем бы он ни был, забрался в павильон Фолка.
«Небось прослышал, что Фолк за решеткой, и решил что-нибудь стибрить», — мрачно подумала я.
Пробираясь к цели, я старалась не показываться на открытых местах, пряталась то под пологом, прикрывающим выставку лоскутных одеял, то за невероятных размеров макетом углового шкафчика. Проползая мимо одного из павильонов, я подобрала забытый кем-то на прилавке молоток — с оружием в руках чувствуешь себя как-то увереннее. Наконец я затаилась за пышным кустом прямо напротив павильона Фолка. Отсюда даже можно было разглядеть захватчика.
— Стой где стоишь! — рявкнула я, выскочила из-за куста и ворвалась в павильон. И тут же, с другой стороны, с теми же словами туда ворвался кто-то еще.
Мы врезались друг в друга, заорали и отскочили. Я уронила молоток, заехала себе по ноге и свалилась обратно в куст. Второй «спасатель» — к моему удивлению, им оказался Тед — с грохотом полетел на стеллаж, набитый железными мелочами.
Пока мы поднимались, потирая ушибленные места, незнакомец успел смыться.
— Если он вообще был, — засомневался Тед. — Может, я заметил тебя?
— А я — тебя. Во всяком случае, мой незнакомец был в брюках.
— Так мы что, ловили друг друга?
— Нет, сюда явно забрался кто-то чужой. Давай обыщем павильон.
— Сомневаюсь, что замечу, если он что-нибудь унес.
— Не страшно. Главное, чтобы он ничего не подкинул. Какие-нибудь липовые улики.
Мы прочесали весь павильон и не обнаружили ничего подозрительного — ни окровавленного носового платка в мусорной корзине, ни записки о том, что Фолк собирался вчера вечером встречаться с Бенсоном. Ничего криминального.
Неподалеку от павильона валялись вещи какого-то «блюстителя», но как долго они там пролежали, сказать было невозможно. Миссис Уотерстон уже устроила мне выволочку за то, что «блюстители» бросают свой хлам куда ни попадя.
— Может быть, один из «блюстителей старины» услышал наши шаги, решил проверить, все ли в порядке, а мы спугнули его своими криками? — предположил Тед.
— Возможно, — согласилась я. — Или просто охотник за сувенирами.
— И такое бывает, — не стал спорить Тед. — В любом случае я все это сейчас упакую и сверну павильон. Так что больше сюда никто не влезет.
— Закроешь? Зачем? Ведь ярмарка работает и завтра, с десяти до двух.
— Ты что, серьезно считаешь, что я буду торговать здесь за Фолка, пока он сидит в тюрьме?
— А как же? Я думала, у вас каждая монетка на счету, а теперь тем более.
— Ты же не хочешь сказать, что арест по подозрению в убийстве привлечет к нам покупателей?
— Именно что хочу. Множество покупателей. Нам с тобой надо переписать все ценники. Повысить цены… раза в полтора.
— С ума сошла, — сказал Тед.
— Ты же сам говорил, что в павильоне мог шастать охотник за сувенирами. Ты видел, сколько я продала сегодня? А ведь мои изделия только стояли на месте преступления, а не выкованы рукой убийцы, как эти. В полтора раза — даже мало, стоит, наверное, удвоить.
— Думаю, и в полтора хватит, — потрясенно произнес Тед.
Он, правда, немного взбодрился, когда мы переправляли ценники, а к концу работы и вовсе воспрянул духом. Его хорошее настроение объяснялось еще и тем, что я пообещала сделать все возможное, чтобы схватить настоящего убийцу.
Позже, меняя ценники, я наткнулась на совершенно неожиданную вещь — огромный ключ, видимо, один из ключей от колодок. Интересно, это Фолк его здесь хранил? А не за этим ли ключом явился незваный гость? И для чего ему ключ? Спрятать?
Тед даже не моргнул, когда я взяла ключ в руки. Улучив момент, я убрала находку в сумку.
— Если ты села убийце на хвост, у него нет никаких шансов, — заявил Тед, когда мы спрятали ценники и ручки.
— Может быть, и так, — осторожно согласилась я и, глубоко вздохнув, сказала: — Но прежде чем я отправлюсь на поиски преступника, мне надо кое-что выяснить с тобой. С кем ты был в ночь убийства?
— О черт, и ты туда же! — устало произнес Тед. — Этот негодяй Монти уже и так достаточно наговорил в присутствии Фолка, теперь тот подозревает самое худшее, а ведь встреча была совершенно невинная, не имеющая, кроме того, никакого отношения к убийству.
— Докажи, — коротко попросила я.
— Хорошо, — вздохнул Тед. — Можешь мне не верить, но я клянусь, что встречался со своим братом.
— Каким еще братом? Тед, ты ведь всегда утверждал, что ты — единственный ребенок в семье. Да к тому же сирота.
— Я врал, — мрачно признался Тед. — Мой отец и вправду умер, а вот мать жива-здорова, кроме того, у меня два брата, три сестры и чертова уйма тетушек и дядюшек. Последние семь лет я никого из них не видел, а вчера вечером один из братьев приехал сюда ко мне.
