Глава 36
За ужином мы с Викой оживленно обсуждали тончайшие нюансы свадебной церемонии. Фон Клотц млел от восторга, а вот Голубовский… Я периодически ловила на себе его странные взгляды, от которых мне неудержимо хотелось почесать ногой ухо. Или начать ожесточенно выкусывать свою одежду, избавляясь от его взглядов, словно кошка от блох. Что поделаешь, я ведь кошка по гороскопу. Когда принесли десерт, я обратилась к довольному жениху:
– Фридрих, а свадьба когда – послезавтра?
– Да, это есть еще так долго!
– Ох, какой вы нетерпеливый! – Я кокетливо погрозила ему пальчиком. В бой рвался мой средний палец, но его час еще не настал… – Я надеюсь, вы не очень рассердитесь на нас с Викой, но мы хотели бы попросить вас о маленьком одолжении.
– Все, что в мой сила!
– Накануне свадьбы девушке особенно нужны материнские ласка и поддержка. Начинается новая жизнь, Вике так одиноко и, если честно, страшновато.
– Вас? Что есть «страшновато»?
– Ну… – Я смущенно опустила глаза. – Поймите… Вика, она… В общем, я ей многое должна объяснить. То, что обычно говорит мама перед свадьбой юной девушке.
– О-о-о! – По физиономии фон Клотца масляной пленкой растеклась многозначительная улыбка. – Так моя Викхен еще не дружить с мальчик?!
– Хм, дружить! – фыркнул папенька. – Любопытно ты это называешь! Да, моя дочь ни с кем не дружила. Правда? – повернулся он к пунцовой от стыда Вике.
Бедняжка, не поднимая глаз, еле заметно кивнула. Ничего, девочка моя, держись! Я подняла эту тему только ради тебя. Да, тема липкая, держать ее неприятно, любоваться похотливой физиономией фон Клотца – противно, но ведь нам надо оказаться в одной комнате этой ночью? Надо! Придется потерпеть.
– В общем, Фридрих, будет лучше, если оставшееся до свадьбы время мы с Викой проведем вместе. Она поживет у меня, или я у нее – разницы нет. А послезавтра я отведу девушку к алтарю вместо матери! – Я всхлипнула и уткнулась носом в салфетку.
– Вообще-то, к алтарю невесту должен вести отец, – ехидно уточнил Голубовский.
– Не в моем случае, – твердо сказала Вика.
– Да ради бога! Мне все равно. Главное, чтобы ты к алтарю все-таки пришла. Если алтарем можно считать стол в мэрии.
– Так как, Фридрих? – Я старалась не смотреть в сторону Голубовского. Иначе я не удержусь и швырну в него что-нибудь тяжелое!
– Викхен, ты хотеть так?
– Да.
– Тогда почему просить Анна, а не ты?
– Пожалуйста, Фридрих, разреши нам с тетей Аней до свадьбы жить в одной комнате, – судорожно комкая салфетку, тихо произнесла девушка.
– Хорошо. Только один условие.
– Какое?
– Ты поцеловать меня сейчас. Ласково и нежно. Как свой любимый мужчина!
– Я не умею! – Вика затравленно посмотрела на «любимого мужчину».
– Ничего, я научить, – победно усмехнулся фон Клотц.
– Но как… Как ты можешь… Здесь же мой отец и тетя Аня!
– Господи, Вика, – досадливо поморщился «отец», – а ты не переигрываешь?
– Я вовсе не играю! – Теперь щеки девушки пылали не от стыда, а от гнева. – Не суди по себе!
– О, Анж, ты совсем не знать собственный дочь. – В голосе фон Клотца начал позванивать металл. – Лучше молчать. Викхен, я есть заждаться!
– Да пожалуйста! – Голубовский откинулся на спинку стула, сложил руки на животе и с демонстративным вниманием уставился на дочь.
Сжав кулачки так, что побелели костяшки пальцев, Вика медленно встала и приблизилась к «любимому мужчине». Тот и не думал подниматься с места, лишь смотрел на девушку исподлобья, слегка прищурившись.
Для того чтобы выполнить условие жениха, Вике пришлось наклониться. И в следующую секунду она оказалась на коленях у немца, оплетенная коконом его лап. Четко придерживаясь любимого правила медиков – «хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается», – Фридрих теперь мог делать со своей «пациенткой» все, что угодно. А угодно ему было, судя по всему, оч-ч-чень многое!
Вика беспомощно трепыхалась в липкой паутине, не имея возможности даже пискнуть. А папусик одобрительно смотрел на это безобразие. Ему бы сейчас банку пива и ведро попкорна – и удовольствие от зрелища будет полным.
Я не выдержала и, громко ойкнув, «случайно» опрокинула в сторону перевозбудившегося павиана высокий кофейник, содержимое которого было раскаленным.
Коричневая лава безобразным озером растеклась по белоснежной скатерти, а потом выплеснулась прямо на брюки фон Клотца.
– Доннер веттер! – вскочил тот, мгновенно отпустив Вику. – Что вы делать?!! Вы с ума сходить?!! – Шипя от боли, жених заметался по столовой, отряхивая мокрую насквозь штанину.
А вы говорите – бром, бром! Кипяток в область эпицентра беспокойства – и клиент желает теперь совсем другого. Например, придушить эту испуганную неуклюжую тетеху, бестолково мечущуюся с салфеткой и кудахчущую извинения.
Все те двадцать минут, которые понадобились для первичной обработки ожога, я била в бубен раскаяния, посыпая голову пеплом сожаления. Зато Вика тем временем смогла привести свою одежду в порядок и чуть-чуть успокоиться. Мои завывания даже слегка развеселили ее.
Наконец, когда скатерть перестелили и подали другой десерт, все более-менее пришло в норму.
– Господи, Фридрих, мне так жаль… – выдула было я очередной пузырь извинений.
– Анна, прекратить! Это бывать с каждый.
– Но вы же теперь, наверное, не разрешите мне побыть с Викой до свадьбы?
– Почему вы так решать?
– Ну…
– Из-за этот пустяк? За кого вы меня принимать?! Я же обещать? Обещать. Викхен условие выполнять? Выполнять. И очень хорошо выполнять, – фон Клотц ухмыльнулся, плотоядно разглядывая сжавшуюся в комок невесту. – Я есть очень доволен. Так что можете забирать Викхен к себе. Или остаться в ее комната. Как ты хотеть, майн либе?
– Лучше к тете Ане, – почти прошептала девушка.
– Значит, договориться! – прихлопнул ладонями по столу фон Клотц. – Эта ночь можешь быть в комната Анны. Говорить все, что хотеть. Пусть Анна рассказать майн кляйне фрау все, что надо.
– Подожди, Фридрих! – Вика с недоумением посмотрела на жениха. – Ты сказал – эту ночь?
– Да.
– А разве свадьба завтра?
– Найн. Потом за завтра.
– Тогда почему только эту ночь? Мы же договаривались – до свадьбы?
– А тебе не все равно, доченька? – притворно-ласково зажурчал Голубовский. – Ведь сбежать отсюда вы собрались именно этой ночью? Вернее, ранним утром, часиков эдак в пять?
Я вдохнула – и не смогла выдохнуть. Воздух разрывал мои легкие на части. В голове запульсировала какая-то болезненная ниточка. Не получилось… Как же так?!
А любящий отец вместе с нежным женихом с удовольствием наблюдали между тем, как выцветает, теряет краски лицо Вики. Остановившимся взглядом она смотрела на меня, а по щекам ее торопливо побежали слезы, стремясь слиться в один ручеек.
В любой ситуации можно найти что-то хорошее. Теперь мне не надо было носить опостылевшую маску, и я с облегчением забросила ее в кладовку. Затем я налила себе кофе. При этом фон Клотц отодвинулся подальше от стола.
Усмехнувшись, я ободряюще кивнула Вике:
– Ничего страшного, малышка, не расстраивайся так. Что уж теперь! Похоже, твой папаша подслушивал под дверью.
– Но я же слышала его шаги, он ушел!
– Все верно, ушел. – По физиономии Голубовского, словно некая нетонущая в проруби субстанция, плавала довольная улыбка. – Но жучка-то оставил! Ма-а-аленького такого таракашку, которого я устроил в газетах. Помните мою неловкость?
– Бонд! Джеймс Бонд! – Я восторженно прижала к губам ладонь. – Гордись, Вика, твой отец – ас шпионажа!
– Увы, тетя Аня, он, как оказалось, скорее, ас подлости, – Вика нашла в себе силы справиться с ударом: слезы высохли, голова гордо поднята, в глазах – брезгливое отвращение.
– Я учу тебя жизни, дорогуша, – Андрей снисходительно потрепал по плечу дочь, – ты еще мне спасибо скажешь. Ох, как мы с Фридрихом повеселились сегодня, наблюдая ваши жалкие попытки осуществить этот замысел! Одна поперлась к задним воротам, другая довольно вяло кокетничала, стараясь отвлечь внимание от старшей дурынды. А уж недавняя выходка моего будущего зятя! – папуля мерзко хохотнул. – Молодчина, Фридрих, ловко воспользовался ситуацией, получил свое.
– Это точно, – кивнула я, – получил. К сожалению, я немного промахнулась.
– Да, Анна, – задумчиво посмотрел на меня фон Клотц, – вы оказаться неплохой актриса. Я не ожидать видеть в вас проблема.
– Заноза в заднице она, а не проблема! И мы ее выдернем! – рявкнул Андрей, рассчитывая, видимо, напугать меня.
Ага! Жди!
Го-о-ол! Прямо в коленную чашечку! Мощный удар ногой, обутой в кроссовку, был исполнен мною безупречно. Сидевший напротив пан Голубовский явно не ожидал от меня столь неспортивного поведения и, заорав, рефлекторно дернулся к источнику боли. Чем доставил мне еще больше удовольствия, смачно приложившись челом об стол.
