— Вырубил электричество? Во всем отеле? — спросил Дортмундер.
— Ну да, чтобы усугубить переполох, — объяснил Том.
— А твои партнеры остались в лифте?
— Бывшие партнеры, — подчеркнул Том и вновь хихикнул. — Полагаю, до прибытия полиции солдатики успели хорошенько намять им бока.
— А разве отель не обыскивали? — спросил Дортмундер.
— Конечно. Но Мира записала меня своей сестрой, так что...
— Сестрой?
— Мира была хитрющая девица, ну, и я был парень с головой, и когда тот шулер узнал, что Мира состояла в сговоре с налетчиками...
— Откуда он узнал?
— А как ты думаешь, Эл? — спросил Том.
— А-а, понятно, — сказал Дортмундер, объезжая рытвины.
— В общем, к тому времени я был уже далеко. Но не смог забрать все деньги и оставил их в отеле. Там они в полной безопасности.
— Сколько?
— Мы взяли шестнадцать тысяч. Две я прихватил с собой, четырнадцать припрятал.
— И ты думаешь, эти четырнадцать тысяч по-прежнему лежат там, где ты оставил их сорок лет назад?
— Уверен. Видишь ли, я проделал этот долгий путь совсем не ради прогулки на свежем воздухе и, уж конечно, не для того, чтобы встретиться с Мирой.
— Интересно, сколько ей теперь лет? — спросил Дортмундер.
— Нисколько, — ответил Том. — Такие шлюхи, как Мира, не заживаются на этом свете.
Уже в который раз Дортмундер невольно задал себе вопрос, какого черта он связался с Томом Джимсоном. В тюрьме у него не было выбора — во всяком случае, право выбирать себе соседей предоставлялось лишь самым старым долгожителям тюрьмы. Но там Дортмундер мог по крайней мере тешить себя мыслью о том, что где-то рядом, не дальше расстояния полета пули, находится вооруженная охрана.
«Какое мне дело до людей в долине, — спрашивал себя Дортмундер, ведя маленький, автомобиль к мертвому Кронли. — Да появись я там, покажись в окрестностях всех этих Дадсонов — и местные жители тут же вызовут полицию. В конце концов спасать долину от Тома Джимсона — вовсе не моя обязанность. Я ввязался в это дело лишь потому, что он меня застращал. Я и не думал, что дело окажется таким трудным, что придется преодолеть так много препятствий. И увяз во всем этом по уши — добрался аж до Оклахомы, словно какой-нибудь пионер или торговец с пивной бочкой на колесах. Есть ли в этом смысл?»
— Вот он, — заметил Том, прерывая непривычно долгое молчание.
Дортмундер притормозил, и машина почти остановилась, так что он мог рискнуть оглядеться. Они только что перевалили через невысокий пригорок, и впереди показалась зелень, которой Дортмундер не видел с того мгновения, когда в самолете подали салат. Это были невысокие кряжистые деревца темно-зеленого цвета, тонкая шеренга которых пересекала равнину поперек. Большая часть второй половины дня прошла в утомительной скачке по кошмарным пародиям на дороги, так что тени деревьев уже вытянулись вправо, будто острые пальцы, которые советовали приезжим катить в объезд. Над линией деревьев возвышалось несколько строений и церковный шпиль.
— Деревья растут там, где проходит река? — спросил Дортмундер.
— Да ты настоящий лесник, Эл, — ответил Том.
— Это и есть твой город?
— Это мой тайник, — сказал Том. — Вон то высокое здание — это городской отель.
— Высокое здание, — отозвался Дортмундер.
— Смейся, смейся, — сказал Том, хотя Дортмундер и не думал смеяться. — Между прочим, из окна комнаты Миры на верхнем этаже открывался вид во все стороны на много миль.
— И что же оттуда видно?
Том хихикнул.
— Да хотя бы нас, к примеру, — сказал он.
Гаффи заметил маленький белый автомобиль, неторопливо приближавшийся к городу. Бинокль позволил рассмотреть его получше, но детали изображения размывались. Куда сподручнее было смотреть в прицел снайперской винтовки: его оптическое разрешение было намного выше. При желании Гаффи мог бы уже с этого расстояния навести кружок прицела на любую из голов, качавшихся за лобовым стеклом. Впрочем, у него не было никаких причин отстреливать незнакомцев, словно бешеных собак; во всяком случае, следовало дождаться их приближения и хорошенько рассмотреть.
«А вдруг это... — лежавшие на стволе винтовки костлявые руки Гаффи дрогнули, — а вдруг это он?»
Тим Джепсон. Старый, очень старый знакомый.
— Человек, сломавший мою жизнь, — прошептал Гаффи сухими потрескавшимися губами. Опустив винтовку, он впился слезящимися старческими глазами в маленькую машину, которая едва ползла по дороге, подпрыгивая и раскачиваясь. Тим Джепсон.
Разумеется, это не он. Гаффи поджидал его долгие годы, подавляя свое нетерпение, но Тим Джепсон все не появлялся. За долгие двадцать шесть лет Тим Джепсон так и не вернулся в город, чтобы забрать свои четырнадцать тысяч.
Но ведь он должен приехать! Обязан! А он не приезжал.
В начале шестидесятых в мертвый город повадились обычные мародеры, рассчитывая поживиться стройматериалами и бронзовыми дверными ручками, которые не достались более ранним грабителям. Это были суровые на вид, мрачные, отталкивающей внешности городские типы в грязно-зеленых рабочих комбинезонах. Они приезжали на тупорылых грузовиках и курили сигары. Они напоминали Гаффи самых крутых обитателей тюрьмы, и он предпочитал не показываться им на глаза и смывался, прихватив свои скудные пожитки, так что ни один из грабителей даже не догадывался, что в Кронли до сих пор постоянно проживает человек.
В конце шестидесятых в город зачастили посетители иного рода: подростки в ярких одеждах и головных повязках, ни дать ни взять карнавальные индейцы. Они приезжали в помятых автобусах, жгли костры, крутили пластинки на портативных проигрывателях и пытались сеять кукурузу, помидоры и коноплю. Поскольку кроме конопли ничего не родилось, все эти шайки вскоре уезжали. Гаффи провожал глазами уносящиеся автобусы.
Лишь очень немногие подростки узнавали о существовании отшельника Гаффи. Кое-кому из девиц доводилось видеть его воочию. Он подглядывал за ними, когда те голышом купались в реке. Чаще всего девушки пугались и поднимали шум, прибегали их кавалеры, и Гаффи приходилось по несколько дней скрываться в лесу, пока не прекращались поиски. Впрочем, как-то раз одна девица поманила его пальчиком и кривой ухмылкой, и... о Господи! — это была первая женщина Гаффи с тех пор, как его упекли за решетку сорок лет назад. И это была штучка хоть куда! Будет о чем вспоминать холодными ночами.
В начале семидесятых поток хиппи и юппи со всеми их сиффи и триппи мало-помалу иссяк, и в течение нескольких лет город был в безраздельном владении Гаффи. В конце семидесятых в Кронли прибыли первые профессора: археологи, антропологи, этнологи, специалисты по общественной истории. Это были мужчины и женщины в штанах защитного цвета, тяжелых ботинках и с целыми тюками сменной одежды. Гаффи удалось стащить у них комплект на замену своему износившемуся костюму.
Со временем научные субсидии потекли в других направлениях. Последний раз Гаффи встретил профессора в шляпе-"сафари" и тяжелых сапогах лет десять назад. Потом город изредка посещали ремесленники, архитекторы и декораторы, которых интересовало дерево: доски, лестничные пролеты, изысканные старомодные панели. Наезды этих умельцев способствовали дальнейшему развалу Кронли, однако мода на дерево оказалась недолгой и вскоре увяла, а в городе по-прежнему оставалось немало ценных деревянных деталей. С тех пор, на памяти Гаффи, сюда три или четыре года не заглядывала ни одна душа.
И вот на дороге появилась эта маленькая белая машина. Повинуясь инстинкту самосохранения, Гаффи собрал свой нехитрый скарб и, покинув комнату на верхнем этаже отеля Кронли, прошел по обшарпанному, захламленному холлу к лестнице. Лифт, разумеется, уже долгие годы не работал, но Гаффи в любом случае не рискнул бы воспользоваться лифтом. Этим лифтом или каким-либо другим, но уж в особенности — этим. Именно с этого лифта начались все его беды.
Их было трое — Гаффи, Эдди Хоббз и Тим Джепсон, самый старший из них. Гаффи и Эдди знали, что Тим — матерый волк. Они и сами мечтали стать матерыми волками, и, когда он предложил совместное ограбление, это показалось им шуткой, забавой. Они не собирались грабить порядочных людей, речь шла о том, чтобы почистить карточного шулера, который объегоривал возвращавшихся с войны солдат. Именно так Джепсон обрисовал им положение дел, и они с Эдди — девятнадцатилетние оболтусы, глупые и зеленые, что называется, прямо от сохи, с радостью согласились.
Джепсон их предал. Втолкнул в неработающий лифт и скрылся с добычей. Они с Эдди чуть с ума не сошли в темной кабине, однако самое страшное началось, когда вновь загорелся свет и лифт пришел в движение. Они с Эдди понимали, что стоит лифту опуститься на нижний этаж, и им придет конец.
Ожидания оправдались в полной мере. Никто, кроме них самих, не поверил в сказочку об ограблении мошенника. С точки зрения окружающих, в числе которых были и солдаты, сидевшие за картами в тот момент, когда в номер ворвались Гаффи, Эдди и Тим с пистолетами в руках, — с их точки зрения Гаффи и Эдди ограбили солдат. Бравых вояк, возвращавшихся домой на исходе войны. В те дни человек, ограбивший солдата, не мог рассчитывать на снисхождение.
