– Как минимум осталось двое из общей группы преступников, – оттаяв от осознания содеянного, продолжила я. – Это мужчина, чуть старше нашего возраста, – кивнула я Наталье. – Он передал мальчику сверток с пистолетом и напутствием подбросить его нам. И есть еще женщина, с которой этот мужчина в сговоре. Та, что звонила по телефону. Я так думаю, что решение не допустить нашу встречу со Светиком они приняли обоснованно. Если бы Наталья случайно не увидела объявление о розыске, мы никогда бы не узнали, что Бобрик – это не Игорь, за которого он себя старательно выдавал. Но ведь двое оставшихся преступников сего обстоятельства не знают! Вот и получается: Игорь-Бобрик исчез. Милиция занялась расследованием убийства Рыжего. Нормальным людям не придет в голову создавать себе проблемы и сообщать о своем знакомстве с Игорем и его историей.
Светлана при встрече с нами могла сорвать с Бобрика маску Игоря. Они абсолютно не похожи. Вот тогда-то у нас и могло возникнуть дружное желание сбегать в милицию. Или, на худой конец, к капитану. Алексей Иванович, не волнуйтесь. Светик узнаванию не подлежит. Все наши об этом предупреждены. Мы ее не узнаем, даже если она повиснет у нас на шее.
– Я, пожалуй, все же прилягу…
Нет, мы действительно безнадежные дуры. Наташка права. Я уболтала бывшего капитана хуже десятибалльного шторма, а она и не думала прерывать мое выступление. Вскочили мы одновременно и с одинаковыми извинениями столкнулись в маленьком пространстве каюты. Поняв, что мешаем друг другу, одновременно отступили и заняли прежние места.
– Так, – сосредоточилась Наташка, – дело плохо. Можем толкаться здесь до утра, а мне хочется взглянуть на триумф Алены. Поэтому я встаю первая, проверяю у Алексея Ивановича пульс и выхожу в коридор. Второе действие полностью твое. Нет, я могла бы отдать пальму первенства тебе, – добавила она, уловив в выражении моей физиономии что-то такое, что показалось ей недовольством, – но не уверена, что ты не спутаешь удары пульса с тиканьем будильника.
– О, в этом плане можешь быть абсолютно спокойна – не спутаю. Пульс я просто не найду. – Я дисциплинированно сидела, сложив руки на коленях, и уговаривала себя не задавать больше ни одного вопроса.
Больной, у которого Наталья с будильником в руке считала пульс, начисто отрицал наличие у себя болезненных проявлений, ссылаясь на простую усталость. Наташка немного подумала, к чему бы придраться, чтобы убедить больного в обратном, но ничего подходящего не нашла. Тем не менее вывод ее был категоричен:
– Вам сейчас плохо, поскольку давление значительно понизилось. Я пришлю к вам врача…
В отведенное мне время встала и я, бодро подмигнув Алексею Ивановичу.
– Вы мне очень нравитесь, – шепнула ему, – будьте здоровы!
Он радостно улыбнулся в ответ.
По коридору, слоняясь из конца в конец, ходил одушевленный предмет одного из незаданных мною вопросов – Костаки. Уверена, он караулил наш выход. Может, просто терпеливо ждал возможности вернуться на свое место? Но это только один из вариантов.
– Вот сейчас войдет он в каюту, – заявила Наташка, когда мы отошли на безопасное для хорошего слуха расстояние, – и скажет страшным голосом трех медведей разом: «Кто лежал на моей кровати?!» Я забыла поправить покрывало. У меня от твоей трескотни ум за разум зашел.
– А ты уверена, что обладаешь и тем, и другим? – слегка обидевшись, спросила я.
– Да-а-а. Уверена. Меня еще в детстве мама умницей-разумницей называла.
– Она тебя просто не хотела расстраивать. Я, пожалуй, пойду к себе. Тоже прилягу.
– Думаешь, пока нам не надо держаться вместе? Знаешь, как в лозунге «В единстве – наша сила».
– Боюсь, мне нечем объединяться. Никаких сил не осталось – все пробегала и проболтала.
– Пожалуй, тебе и вправду следует отдохнуть, – согласилась Наталья, окинув меня обеспокоенным взглядом. – И ногами, и головой. Мне в этом плане легче – головы у меня, кажется, нет. А силенка осталась. Одна, но лошадиная. Категорически не могу думать обо всей этой чертовщине – путаюсь.
Путаница была и у меня. Да еще какая! В Угличе – никаких угроз в наш адрес, никаких преследований. Один из возможных вариантов ответа: преступнички желают вычислить Светлану с нашей помощью. Будучи уверенными, что она покинула теплоход в Калязине, мы должны громко удивиться, встретив девушку в числе теплоходных аборигенов. В этом случае за нами должно вестись постоянное наблюдение. Кто ж его знает, может, и ведется. Прогнозы в этом случае весьма неблагоприятные. Как для Светланы, так и для нас. Детей, может, еще пожалеют. Надо же! Знала бы, предупредила Димку, чтобы весь урожай из парника и с грядок раздал знакомым. Отпускные не успела получить, но это даже хорошо. Целее будут. Димка мне чудесный костюм подарил. Жалко, ни разу не надела. Пусть бы отдал Наташке. Нет, Наташке нельзя – она со мной одной веревочкой связана. И у нее свой костюмчик не хуже. Лучше Милочке. Нет, у Милочки слишком бледное личико, ей не пойдет… Господи, о чем это я?! Еще чего! Сама буду носить. Нет, этот вариант моих предположений какой-то нервный и трудоемкий. Убийцам слишком много человек придется ликвидировать. Всех, как говорится, не перестреляешь. Вот второй вариант мне больше нравится. О появлении на теплоходе Светланы убийцы узнали только от меня. Как и тот факт, что она следила за настоящим Игорем. Как они могли рассуждать? В момент покушения на него было обеспечено отсутствие каких-либо свидетелей, тем более погода благоприятствовала… Только ненормальным может прийти в голову гулять на палубе в такую грозу. Хотя… почему ненормальным? Мы же с Наташкой гуляли, поскольку искали Светика… Короче, Бобрик ляпнул «от фонаря», что девчонка сошла в Калязине. Но ведь она действительно могла это сделать, решив, что Игорь, наказав виновных, тоже покинул плавсредство. На всякий случай, не будучи уверенными в выводах, пугнули нас в Мышкине, чтобы не путались под ногами и оставили теплоход. Дальнейшее наше поведение хотя и отдавало легким безумием, но было вполне мирным. Светлану мы ни в ком из пассажиров не опознавали. Вот в Угличе нас и оставили в покое. А зачем зря пугать?.. Наивные люди! Надо бы, ох надо нас запугать. «Теперь уже точно не остановимся», – обреченно подумала я.
Еще один интересный момент. Эти двое… неизвестные нам, наверняка не сомневаются, что Игорь навсегда покинул бренный мир. Для профилактики убрали конкретных исполнителей, разобрались с нами и успокоились. Иначе и до Мышкина не успели бы дойти, как Игорь вместе со следственными органами тут как тут. А если причина покушения на него в нем самом, то Ольгу и Дениску можно и отпустить. Вот только на тот свет или на этот? Нет, не могу об этом думать. Не хочу. Лучше на другую тему: Игорь никак не мог понять, в чем его обвиняют. Но так или иначе ему предложили помолиться за невинно убиенных… Убить можно по-разному, даже не заметив этого. Словом, например… Нет. Это мы уже проходили. Пожалуй, незаметно – не получится. Значит, либо Игорек откровенно врет, либо его действительно обвинили ошибочно. Кажется, я пока не могу с этим разобраться. Но кое-какие зацепки есть. Судя по всему, молиться Игорю следовало за целую семью: жену Юлию, ее мужа Романа и их детей. Стоп! Почему не названы имена детей? В поминание усопших записывают конкретные имена. Может быть, они погибли, еще не родившись? Или только что появившись на свет? Ладно, оставим пока это… А все-таки как можно ухитриться убить целую семью, не заметив этого? И тут меня осенила догадка. Она была столь невероятной, что я испугалась. Я даже могла предположить, кто и почему был зачинщиком всей этой чертовщины. Определенно нужно отдохнуть от всех мыслей, прежде чем начать выяснять детали своего вывода.
Осторожно потрогав заслуженную шишку на голове и ощутив легкую боль, я с раздражением взглянула на окно. Но буквально тут же раздражение уступило место интересу: может быть, стоит сделать такое же в кухне на даче. Открыл – и ладушки! А то колочусь об открытые рамы всеми верхними конечностями. А здесь всего-то одна шишка на голове. Да тьфу на нее!
– Ой, мамуля! В кои-то веки я застаю вас в таком спокойном состоянии. Волосы штопором не в счет.
– Я шишку проверяла…
– Ну и как? Дай посмотрю… О-о-о! Можешь быть спокойна. Она еще долго при тебе будет…
– Ну и ладно. Все не так одиноко… Как твоя подготовка? Есть шанс поразить жюри и публику?
– Можно сказать, был, но хулиганскую частушку из моего репертуара убрали. Как сказал руководитель, в моем исполнении и при моей ангельской мордочке она теряет весь смысл. Зрители могут заплакать. Справедливости ради, следует отметить, что я сама категорически отказалась ее петь.
– Что же это за конкурс красоты с хулиганскими частушками?
Нет я определенно чего-то недопонимаю в этой жизни…
– Ой, просто веселое мероприятие. Я, честно говоря, участвую в нем через силу. Комплексы и… не мое это занятие. Секреты веселья выдавать не буду. А то не интересно. Кстати, нам самим обещали сюрприз. И мне срочно нужен Лешка. Дрыхнет, наверное. Пойду его растолкаю…
