– Вот-вот! – горько сказала Офи. – Пенелопа до сих пор так считает, для нее Анатоль святой. Да и я исключительно ради брата жила, ни о ком другом не думала, свою семью не создала, до сих пор ему зарплату отдаю, всю до копеечки, он деньгами распоряжается, да еще недоволен, что мало приволокла. Ну да, брат нас кормил… макаронами с картошкой, а насчет одежды лучше промолчать. Мне обноски от чужих людей доставались, потом они Пени переходили. Первые новые туфли, знаете, когда я получила? В школу работать пошла, коллеги коситься стали, что за оборванка появилась, и на мой счет ехидничать принялись. Ковалев тогда совсем маленьким был, сплетни до Анатоля дошли, а он от чужого мнения очень зависим. Тогда братец свою кубышку слегка тряхнул и меня приодел. Да я до сих пор на рынке шмотки беру, в нормальный магазин не заглядываю. Я раба Анатоля, я его всю жизнь боюсь и мечтаю освободиться!
Офелия закрыла глаза рукой, явно собираясь заплакать, но Григорий не позволил ей зарыдать.
– Мы поняли, что у вас тяжелая жизнь, с юных лет обслуживаете брата. Но, знаете ли, все же хочется узнать правду про похороны куклы. И про Всеволода.
Собеседница резко выпрямилась.
– Сева был отвратительный бабник и врун. Он нас с Пени за людей не считал! Анатоль к своим старшим детям относился плохо. Первую дочь, Светлану, из дома выгнал. Правда, было за что, девица воровка, уголовница. Средняя, Нина, честная, но глупая, сидела в бухгалтерии, ничего в жизни добиваться не хотела, Анатоль ее не замечал. Извини, Тоня, неприятно тебе это слышать, но разговор у нас правдивый. Знаю, тебе тоже досталось, в интернате жить – не мед кушать, но Анатоль маленьких детей на дух не переносит, и пока им шестнадцать не исполнится, он их игнорирует, называет личинками. А вот к Севке он по-особому относился. Иногда мне казалось, что он младшенького ребенка, сыночка, даже любит. Всеволоду от отца больше всех ласки досталось. Наверное, потому, что Анатоль в нем видел себя – сын копия отца, только ленив безмерно.
– Кукла! – напомнил Пономарев.
Офелия закашлялась. Тоня подала ей стакан воды, та сделала пару глотков и, не поблагодарив, вновь заговорила. Я старалась не упустить ни слова из ее рассказа.
…До того момента, как в доме появилась Аня, у Офелии в семье не было близких друзей. Сначала она Анну всерьез не воспринимала, хотя защищала девушку, когда на нее ополчились педагоги в гимназии, которой она руководила. Но потом Анатоль рассердился на сестру за какую-то провинность и лишил ее диплома члена семьи. Вся стая кровных и благоприобретенных родственников режиссера незамедлительно принялась травить опальную, никто не сказал ни слова в ее защиту, кроме… Ани. Юная невестка храбро заявила, что устраивать бойкот человеку нельзя и, что бы он ни совершил, его надо простить.
– Нельзя бесконечно наказывать, – говорила девочка, – это жестоко. Отчитали ее один раз, и хватит. Я не стану от Офелии отворачиваться, ко мне она всегда добра была.
Все испуганно притихли и втянули голову в плечи, но Анатоль сделал вид, будто не заметил демарша, и бунт сошел Анечке с рук.
Поздним вечером Офелия пришла к невестке, у которой с супругом были разные спальни, и сказала:
– Спасибо за поддержку, но в другой раз лучше промолчи, иначе самой достанется.
– Нет, Офи, – возразила Аня, – я не стану под Анатоля прогибаться. И вообще, мы с Севой скоро уедем отсюда. Он нас с Феденькой любит, просто отца боится. Не понимаю, чего вы все перед противным старикашкой на цирлах пляшете? Пошлите его куда подальше и живите нормально.
Офелия и Аня проболтали всю ночь и подружились. С того дня и до смерти девушки Офи изо всех сил старалась ей помочь. Анечка же пыталась перевернуть сознание взрослой подруги, твердила ей о необходимости освобождения от оков брата. Аня обожала своего отца, была страстно влюблена в Севу и очень переживала, что те друг друга на дух не переносят.
– Ничего, – наивно говорила она Офелии, – вот Феденька подрастет, я поступлю в институт, потом найду работу, мы с Севой уедем отсюда, он выйдет из-под влияния Анатоля.
Офи было жаль Аню – юная жена смотрела на своего недостойного мужа сквозь розовые очки, не замечала его недостатков. Офелия понимала, что рано или поздно состояние влюбленности покинет Анечку, и тогда она больно шлепнется с небес на твердую землю, увидит, кем на самом деле является ее муж. Но Аня не дожила до этого момента, погибла под колесами автомобиля.
Офелия тяжело пережила кончину Ани. Теперь из близких ей людей осталась одна Маша, заведующая цехом реквизита в театре. С уходом Ани в жизни Офи не было больше человека, который подталкивал бы ее к бунту против брата. Вместе с Анной из семьи исчез и Феденька, а мальчика Офи просто обожала. Судьба не подарила Офелии собственных детей, и весь нерастраченный запас материнской любви хлынул на него. Да только живой, веселый ребенок мешал Анатолю и раздражал Севу, поэтому Железный Любовник не стал протестовать, когда Владимир Бегунов, отец погибшей Ани, изъявил желание воспитывать внука. Федя уехал к нему.
– Можно мне изредка навещать ребенка? – робко попросила у Владимира Офи. И услышала в ответ:
– Конечно, хоть каждый день. Анечка рассказывала мне, как ты ее поддерживала.
И Офелия стала тайком посещать Бегунова.
Володя был очень рад ее визитам, и в какой-то момент ей показалось, что отец Ани не просто ей рад – она ему нравится как женщина.
Когда Офи в очередной раз заглянула к Бегунову, тот открыл ей тайну, рассказал о наследстве, полученном от сестры Полины, и попросил:
– Если со мной что-то случится, стань опекуном Феденьки. И не рассказывай ни Анатолю, ни Севке про деньги мальчика. Не хочу, чтобы они обокрали ребенка и жили на его капитал. Тебе я доверяю, им – ни на секунду.
– Ой, перестань, – засмеялась Офелия. – Ты молодой, не то что я, старая перечница, еще меня похоронишь.
– Не говори так! – воскликнул Владимир. – Я тебя…
Похоже, он собирался сказать Офи о своих чувствах, но сдержался и после небольшой паузы смущенно договорил:
– Я тебя очень прошу, не бросай моего внука, не отдавай его этим негодяям. Мне очень важно услышать от тебя это обещание.
– Хорошо, – серьезно ответила Офи, – клянусь не оставлять Федю. Никогда.
Бегунов повеселел и изложил свой план. Теперь, когда у них с внуком есть деньги, они переберутся в Москву.
– Жилплощадь в Ковалеве сдам, – говорил Владимир, – пусть небольшой, но доход. В столице пока сниму квартиру. Трехкомнатную. А там, бог даст, мы за рубеж подадимся.
– Зачем тебе трешка? Ищи двушку, – посоветовала Офелия, – дешевле будет, а вам две комнаты выше крыши.
– Вдруг ты к нам приедешь и ночевать останешься? – неожиданно сказал Володя. – Возможно ведь такое?
Офелия безмерно смутилась, но ответила:
– Конечно. Заиграюсь с Феденькой, устану и не смогу сесть за руль.
Слова Бегунова походили на признание в любви. Владимир тоже слегка сконфузился и быстро перевел беседу на другую тему:
– Странно, что Анатоль разрешил тебе купить автомобиль, да еще иномарку.
– Моя машина очень дешевая, – улыбнулась Офелия. – Брат сам не водит, вот я его и вожу, когда требуется. Поэтому автомобиль не российского производства. Анатоль позаботился о своей безопасности, а «Жигули» ненадежны.
– Так ты типа личный шофер гения? – хмыкнул Владимир.
Офи сделала вид, что не услышала ехидного замечания, но в ее душе уже прорастали семена, посеянные Аней. Она медленно освобождалась от цепей, которыми ее сковал старший брат.
В тот день, уехав от Бегунова, она впервые подумала: если Владимир предложит ей перебраться к нему, она тут же схватит чемодан и переселится. Плевать на то, что он моложе ее. И на общественное мнение, на гнев Анатоля Офи тоже наплевать. Имеет же она, в конце концов, право на личное счастье? Своих детей Офелии уже не родить, но у нее с Володей есть Федя.
Через день до Авдеевых дошла весть о смерти Бегунова от сердечного приступа. Первой мыслью Офи в тот момент было: бог не хочет дать ей даже крупицу радости. А второй: что с Феденькой?
Офелия кинулась на квартиру Бегунова, нашла испуганного заплаканного малыша у сердобольной соседки, схватила Феденьку и привезла домой. Это был настоящий подвиг! Она ранее не принимала серьезных решений без одобрения Анатоля.
Увидев сына, Сева задохнулся от возмущения, а глава семьи разозлился и отчитал сестру. И впервые в жизни Офи поспорила с братом, храбро возразила ему:
– Если мы не приголубим ребенка, его передадут в приют. Ты хочешь увидеть в газетах заголовки вроде: «Режиссер Авдеев выгнал вон внука»? Представляешь, как заработают злые языки? Тебя будут все осуждать!
Анатоль всегда был весьма зависим от чужого мнения. Дома тиран, с актерами театра деспот, с журналистами и посторонними людьми режиссер Авдеев изображал совсем другого человека – он белый и пушистый, этакий сладкий пряник со сгущенкой. Слова Офелии показались ему справедливыми, и Анатоль заявил, что отныне Федя будет воспитываться в его семье. Но тут случилась небольшая загвоздка: Сева, родной отец ребенка, совершенно не желал нести за него ответственность и захотел отказаться от родительских прав.
