Ознакомительная версия.
«Никакой мистики, это просто другая баба! – успокоил меня внутренний голос. – Наверное, тоже несет своего малыша на прием к доктору».
Это было вполне правдоподобное объяснение. Посмеявшись над своими глупыми страхами, я шагнула на площадь – тем более смело, что другая баба уже шагала по асфальту и никуда при этом не проваливалась, хотя была заметно крупнее меня. Я отошла от грязной обочины на пару метров, и вот тут-то и начался триллер!
Мы с той мамашей двигались навстречу друг другу, а со стороны площади, параллельной нашему с ней движению, внезапно послышался рев автомобильного мотора. Звук быстро приближался. Я повернула голову и увидела черную машину, с ускорением летящую по черному же асфальту в нашу сторону.
В этот момент между мной и той женщиной было метров тридцать, не меньше, а вся площадь в ширину раскинулась метров на пятьдесят. Пространства для маневра было хоть отбавляй, но черная машина мчала прямо на меня и, похоже, не собиралась сворачивать! Мне бы отпрыгнуть в сторону, но я с перепугу остолбенела, как будто сбылись мои недавние страхи – ноги вросли в асфальт. К счастью, все люди разные, и реакция на опасность у каждого своя. Пока я очень убедительно изображала глухонемую статую, другая баба, наоборот, громко закричала и рванула вперед.
– Уйди с дороги, дура! – орала она на бегу, одновременно показывая, куда именно я должна уйти.
И вот что странно: фигура горластой тетки мне ничего не сказала, а вот голос я узнала сразу же. А тут еще приближающийся автомобиль круто вильнул и высветил фигуру бегущей женщины фарами. Это была Ирка!
«Господи, где же она взяла младенца?!» – изумился мой внутренний голос.
Можно подумать, это был самый актуальный вопрос!
Рассердившись на себя, я ожила и попятилась, но черная машина уже катила не на меня, а нацелилась на Ирку с ее невесть откуда взявшимся ребенком. Так что теперь уже я дико взревела:
– Назад!!!
И в следующее мгновение черный автомобиль закрыл от меня фигуру подруги.
От собственного крика я оглохла и даже не услышала звука удара. В ватной тишине белый сверток пролетел над площадью, отражаясь в черном зеркале мокрой дороги, как пикирующая чайка в безмятежной морской глади, упал на асфальт, прокатился по нему бесформенным комом и за гранью света и тьмы с плеском бухнулся в канаву.
Я услышала удаляющийся автомобильный рев и отстраненно подумала, что надо было попытаться разглядеть и запомнить номер машины-убийцы. И тут меня накрыло. В глазах потемнело, коленки задрожали. Судорожно прижимая к груди закутанного Васеньку, я села на асфальт, прямо в холодную лужу, громко заревела и спрятала мокрое от дождя и слез лицо в складках скользкой плащовки. Взглянуть на то, что осталось от моей дорогой подруги, я не решалась.
– Ирусик! Дружочек! Как же так? – выла я, не замечая, что разбуженный ребенок тоже захныкал. – У нас же было столько планов! Мы же собирались за зайцами... И где ты теперь?
«В раю, точно, в раю!» – убежденно всхлипнул мой внутренний голос.
– Нет, – скорбно молвил тихий голос моей незабвенной подруги. – Он меня не простит.
– Он простит, конечно, простит! – вскинулась я, подумав, что речь идет о том ответственном лице, которое производит последнее распределение душ: кого в горные выси, кого в преисподнюю. – Он всех хороших людей прощает!
– Кто – Моржик?! – возмущенно фыркнул незабываемый голос. – Да он почитает мщение высшей христианской добродетелью! Представляю, как он накажет меня за этот священный сноп. Сто процентов, не даст денег на новую машину! Черт, а я уже успела попрощаться со своей старой развалюхой!
Этот грешный монолог о суетном побудил меня открыть глаза. Дождь и слезы слепили, но я не могла не заметить, что для бестелесной души Ирка выглядит слишком плотной и румяной.
– Это ты? – недоверчиво спросила я.
– А кто же еще? Папа Карло? – сердито огрызнулась подружка.
После этих ее слов меня снова накрыло, на сей раз – истерическое веселье.
– Папа Карло! А где же твоя курточка? – сквозь блаженный идиотский смех процитировала я максимально близко к тексту. – Ты ее продал?
– Кто б ее купил, рваную? Я в нее сноп одела, – по-прежнему сердито ответила Ирка. – Так старалась сохранить этот дурацкий веник от дождя, замотала его в куртку, и что? Потеряла разом и то, и другое! Главное, сама же грохнула этот чертов сноп, метнула его с перепугу в чертову машину!
– Главное, ты жизнь не потеряла, – перестав хихикать, заметила я. – Ну-ка, помоги мне встать, а то сижу тут в луже, как Царевна-лягушка!
Подружка рывком подняла меня с асфальта и засмотрелась на Васеньку:
– Не пойму, это тот же самый ребенок или уже другой? Вроде тот в белом одеяле был?
«Вот именно!» – очень веско сказал мой внутренний голос.
– Ты это к чему? – насторожилась я.
– Я спрашиваю, это Васенька или не Васенька?
– Вот именно! – победно щелкнув пальцами, повторила я вслух.
– Что случилось?! Я отстала... Что это? Кто?! – из темноты, приволакивая ногу, торопливо приковыляла Юля.
– Что – это? – Ирка жестом изобразила стремительный полет по параболе и сопроводила символическое приземление выразительным звуком «бух». – Ах, это! Это был сноп.
– Какой сноп? – няня ошалело посмотрела на Ирку, на меня, на Васеньку, ахнула и потянулась, чтобы забрать малыша.
– Все в порядке, я его держу, – сказала я.
– Пшеничный, победный, рекордный, – Ирка грустно перечислила замечательные характеристики трагически погибшего снопа. – Моржик с Коляном мне за него голову оторвут.
– Да мы им сами что хочешь оторвем! – кровожадно оскалилась я.
– О! Точно! – подружка посмотрела на часы и взбодрилась. – Половина седьмого! Пора отрывать!
Она повернулась и зашагала прочь.
– Ты куда это? – удивилась я.
– Забыла сказать: мы остались без машины, сначала какой-то придурок продырявил мне колесо, а потом я сломала дверцу, – скороговоркой через плечо сообщила Ирка на ходу. – Пришлось бросить четырехколесного друга на произвол судьбы! Такси сюда нипочем не дозовешься, так что проще всего будет дойти до шоссе и поймать попутку. Ну вы идете или нет?
– Подождите! А как же мой телефон? – спохватилась няня.
Поиски продлили наше нескучное пребывание в Машковке еще на четверть часа, но даже Иркин мощный фонарик не помог Юле обрести потерянный с моей помощью мобильник, поэтому на пути в город невезучая няня была очень мрачна. Ирка то радовалась своему чудесному спасению, то оплакивала священный мужний сноп, а я нервно ерзала на сиденье. К счастью, подружка целиком и полностью приписала мою неусидчивость раздражающему воздействию промоченных штанов и с несвоевременными вопросами не приставала.
А мне было что поведать миру – целая куча информации! – но первым делом я хотела вывалить ее на Лазарчука. С этой целью я под предлогом необходимости совершить вылазку в придорожные кустики попросила водителя на минуточку остановить машину, вышла под дождь и тайно переговорила с Серегой, и правда затратив на это не более шестидесяти секунд.
Садясь в подобравшую нас машину, я назвала водителю адрес Тороповых. Это никого не удивило. Но, когда я с младенцем на руках вслед за няней Юлей неуклюже полезла из машины у Анкиного дома, Ирка ухватила меня за куртку и с подозрением спросила:
– А ты куда собралась? Отдай ребенка няньке и сядь на место! Нам пора к зайчикам!
– Ирусик, прости, у нас есть более важное дело – не личное, а общественное! – прошептала я и свободной от Васеньки рукой выдернула край своей одежки из цепких лап подружки.
– Что может быть важнее счастья в личной жизни? – очень искренне и так же громко удивилась она.
– Как обычно, никакой гражданской сознательности! – посетовала елочка у крылечка голосом капитана Лазарчука.
Ель была голубая, и продрогший Серега неплохо гармонировал с ней по цвету.
– Б-р-р, ну и погодка! – встряхнувшись, как большая собака, сказал он. – Ленка, бессовестная ты личность! Знаешь, что ты сделала? Практически сдернула меня с дивана, на который я уже возлег после долгого трудового дня и честно заслуженного пива!
– Я еще кое-что сделала, только, боюсь, это тебе тоже не очень понравится, – призналась я и вручила капитану сверток с младенцем. – На-ка, подержи!
– Это еще зачем? – бравый капитан взял Васеньку с откровенной неохотой.
– Так мне будет спокойнее, – призналась я.
Няня Юля, прихрамывая и цепляясь за перила, уже поднялась на высокое крыльцо и звонила в дверь.
– Зря стараетесь, девушка! – крикнул ей Лазарчук. – Там забаррикадировалась какая-то старая грымза, глухая как пень и слепая как филин! Я уже кричал ей: «Откройте, милиция!» и елозил по глазку раскрытым удостоверением, а она только шебуршит за дверью, как Баба-яга, и страшным шепотом ребенка отгоняет: «Отойди, Таня! Тихо, тихо, отойди!»
Ознакомительная версия.
