— Зачем? — под залог. Фиксируют номера кассет, количество, когда взяли, когда вернут, и сумму, остальное их не интересует. Очень даже неплохо придумано. Залог всегда на стоимость одной кассеты больше, чем сумма взятых, поэтому даже если кто и не вернет, считай — купил дороже, а они не внакладе. Бухгалтерия прозрачная, так что и налоговой тут делать нечего.
— А у хозяина уже были? — вежливо поинтересовалась Аня.
— Конечно. Только его дома не застали, не сбежал, какие-то семейные заморочки, вместе с детьми уехали. Детей двое, сведения от соседа, гулял с собакой, от этих собак сплошная польза. Завтра утром его достанем, но если с клиентом не знаком — опять облом.
Аня чувствовала, что это не все.
— Баул еще что-то рассказал? Наверное, о Лохмаче?
Беляк одобрительно кивнул.
— То, что он думает о Лохмаче, не обязательно соответствует действительности, но может пригодиться. Лохмач поначалу смурной какой-то был, потом все кривился и ругался себе под нос, а под конец и вовсе окрысился. Ну, и пробухтел, что сколько можно ждать, что такой простой видал он в… гробу, что запретили даже пальцем шевельнуть, за лоха держат, а ему жить на что-то надо. И нечего всякому рыжему чистильщику им командовать.
— Рыжему чему?
— Чистильщику. Так Лохмач сказал. На вопрос, кличка ли это, Баул точно ответить не смог и даже не помнил, сколько раз это имя слышал, один или два. Так что скорее всего это частное, так сказать, эмоциональное определение, придуманное самим Лохмачом, и основывать на нем поиск вряд ли разумно. Отзывался же Лохмач о своем шефе по-разному, чаще плохо, но уважительно. Кто он — Баул без понятия, может и тот с портрета быть, может и совсем другой. Но что шеф точно имеется, в этом Баул уверен, как и в том, что боится Лохмач этого шефа, как чумы, свиного гриппа и сифилиса. У шефа-то он всего и набрался, и теперь они могут сами попробовать, а не ждать до морковкина заговенья, он и Баула научил, как надо. Вежливо так, аккуратно, все по-тихому, как эти… личные данные, а вот если ментам стуканут и бабки зажмут — получат несчастный случай, Лохмач знает, собаку на этом съел. Есть у него баба на примете, давно на нее виды имеет, при деньгах. Телефон и адрес надыбал, как Баул уже рассказывал. Так это выглядит в кратком изложении и, по возможности, с учетом языковых норм.
И правда, все вышесказанное Беляк излагал не по памяти, а зачитывал из своего блокнота, испещренного таинственными сокращениями. Я вздохнула с искренним сожалением:
— А жаль! Я бы с удовольствием послушала в оригинале.
— Охотно верю, но вряд ли бы у меня получилось. Пришлось бы шмыгать носом, цыкать зубом, заикаться, повторяться, нечленораздельно бормотать… Короче, первая фаза прошла как по маслу. У магазина никто ничего не заметил, а вот дальше — сплошной облом. Баба спокойно не сидела, а металась, как вошь на гребенке, вопить пыталась, пришлось Баулу ей хайло-то заткнуть, ну, выглядел он, может, и не ахти, бородища, что у лешего, жесткий парик дыборем, испугалась, похоже… Потом оказалось, что Лохмач всего не продумал, и начались всякие накладки. С телефонами ус… ус…
— Усрались, — любезно подсказала я.
— Именно так это и определил, большое спасибо. Лохмачу не нравилось менять симки, Баул не знает, почему, — я, кстати, тоже. Предпочитал сотовый стырить, сделать один звонок и выбросить, навострился в этом, говорил, что заварухи только больше будет, опять же легавым работы добавят, глядишь, какого подозреваемого между делом и надыбают. Что-то в этом есть… Со звонками им вообще не везло, никак не выходило договориться, то ли семейка чокнутая попалась, то ли что, пришлось письмо подбрасывать. И тянулось все слишком долго, и заложница непонятливая совсем достала, брыкалась и выла, как старая гиена, нигде не удавалось посидеть спокойно. Баулу показалось, что Лохмач облажался, имелся у него на примете знакомый дом, должен быть пустой, а тут людей полно, малышня всякая, похоже, адрес перепутал. Так они с этой бабой и таскались, а менты их вычисляли и совсем было на хвост сели, да тут повезло, нашли хазу, хозяева на время съехали и даже сигнализацию не врубили…
— Можно догадаться, почему, — встряла я. — Домработница деревенская, а с сигнализацией сплошная морока, вот она и не стала заморачиваться. Или боялась, я своей тоже боюсь.
— На допросе призналась, что забыла, совсем из головы вон, но Баул об этом не знал, короче, отлежались немного, Лохмач о выкупе договорился, вот тут-то их и накрыли, видать, слишком задержались. Больше Баул на такое ни за какие коврижки не подпишется, полная хренотень с этой зареванной малахольной, кого хочешь в гроб сведет. На сим его показания пока заканчивались. Лохмач по-прежнему в несознанке. Не знаем даже его настоящего имени, никаких документов. Удостоверение личности и права на разные фамилии, скорее всего, краденые, отпечатков пальцев в базе нет…
— Несудимый? — удивилась Аня.
Беляк поделился предположениями:
— Если, к примеру, кто-то лет двенадцать тому назад оформил над ним опекунство… Сейчас на глаз ему около тридцати, значит, тогда сопляку было лет четырнадцать, не успел еще нигде засветиться, а потом под разумным присмотром ни разу не засыпался и даже на учет не попал. Ищем пока, в основном по детдомам. Есть у меня еще слабая надежда на этот прокат; если хозяин знает рыжего — можно будет его потрясти.
* * *
Скоро я убедилась, что Наталке Комажевской и в подметки не гожусь, но, к счастью, в черную меланхолию от этого не впала. Я не спросила, когда точно Лясковский, в которого столь неожиданно превратился недоделанный гад Скочигай, не впустил Клару в дом. А надо было спросить, в этом я не сомневалась, хотя зачем мне это, вряд ли смогла бы ответить. Наталка же всех этих перипетий не знала, о скандале перед запертой дверью понятия не имела, Конрада впервые увидала только сегодня…
Опять проявилась мерзкая черта моего характера если уж делать… то делать немедленно, чтобы не болтался над головой дамоклов меч, избавиться от проблемы, и как можно скорее! Не долго думая и не взглянув на часы, я принялась названивать Кларе.
У Клары, слава богу, было занято. Тут я спохватилась, что делаю глупость, интересно, что бы я ей сказала? Что Конрад разболтал всем ее самую сокровенную тайну, в чем она не признавалась, даже когда речь зашла об Олдяках, и мы добрались до портнихи, пани Изы и Зузы… Нет, погодите, Зузиной болтовни она не слышала, да та ничего определенного и не сказала, ну, бегает за Болеком одна такая, похожая на Мариэтту, ясно, что Клара И подумать только, я ведь с ней столько лет знакома, советы давала, а она мне в жилетку плакалась… А выходит, самое главное она от меня как раз и скрывала, хотела бы я знать, почему, не думала же, что я ей составлю конкуренцию?
К счастью, было занято, и мне не удалось свалять дурака, видно, судьба к придуркам милостива. Вызвонив Павла, я потребовала уточнить необходимую дату.
В марте, в начале. Точнее, третьего. Ну, и что я с этого имею? Меня тогда еще не было, с моря не вернулась, и черт его знает, что в то время делалось.
Теперь надо было ловить Наталку и, возможно, Беляка…
Позвонила охрана поселка и вежливо поинтересовалась, жива ли я еще, так как свет при входе не горит, может, уже и умерла, и только тут я посмотрела на часы. Десять минут второго. Да, пожалуй, звонить уже поздновато…
И что же там с ухом, пропади оно пропадом?!
Несмотря на явно подпадающие под статью проблемы с документами и столь же несомненное участие в похищении, Лонцкий решил отпустить Лохмача, накрепко прицепив к нему хвост, но предварительно предъявить его для опознания Альберту. Так, на всякий случай, а вдруг Лохмач где-нибудь шатался и попался Альберту на глаза, чем черт не шутит. Ну, потратит свидетель еще один день, сам ведь грозился, что, если до похитителей доберется, лично им морду начистит, вот, пожалуйста, пусть поучаствует. Краков не Калифорния, утром выедет — вечером вернется. А с Лохмача пока где сядешь, там и слезешь, молчит, сволочь, как камень.
Предвидя, что после таких переживаний каждый нормальный человек должен чем-то подкрепиться, Альберт предпочел с машиной не рисковать и приехал на поезде. Я предложила свой дом, нечего шляться по забегаловкам, на что Юлька дала по телефону согласие, убедившись предварительно, что Мартуси не будет.
— Я же за Альбертом не бегаю! — Возмущению Мартуси не было границ, когда я ей об этом ехидно доложила.
— Ну и что? Он может за тобой бегать.
— Что-то незаметно!
— Маскируется. Юлька — девка разумная со всех точек зрения. Пусть уж поженятся поскорей и родят что-нибудь.
— Лучше всего ребенка, тебе не кажется?
— Можно и ребенков, во множественном числе. Мне не жалко, опять же прокормят и нескольких детей.
— Да хоть дюжину, а я на следующей неделе приеду, кое-какие дела накопились. Один день после обеда, весь второй, и на третий — назад, можно к тебе?
