– Ну а нам-то какое до этого дело?
– Точно еще не знаю, но одно предположение имеется. Кто-то заплатил за бесхозную могилу большие деньги. Кто и почему? Мать исключается, бывшие жены – тем более. Может быть, коллеги по работе? Не думаю. Интересно, кто был организатором похорон?
– Какое-нибудь похоронное агентство. Или ты имеешь в виду мецената? Или спонсора… Не знаю, что звучит более прилично, но суть одна.
Я подумала и кивнула. Пусть числится в любом звании.
– Курбатов наверняка уже знает ответ на этот вопрос. Впрочем, не факт, что администрация кладбища так легко расколется. Знаешь, что? А давай завтра скатаем в фирму Арефьева и постараемся все выяснить. Не ради Светки и Серова. Ради справедливости.
Я покривила душой. Несмотря на то что Светка явилась косвенной виновницей гибели первой жены Серова, мне не хотелось верить в ее непорядочность.
– Этот козел Серов Светку обманул, – мрачно заявила Наташка. Мы обе думали об одном и том же. – Охмуряя, наврал с три короба о своем полуразведенном состоянии, она и клюнула. А жена на развод не согласилась, за что и вылетела из окна.
– Следствие эту версию не подтвердило. Иначе Серов еще восемь лет назад усидчиво сидел бы на нарах. С другой стороны, версия могла снова всплыть. Ведь ни его, ни Светку почему-то не освобождают. Хотя ясно, что преступник, пытавшийся убить Светкину соседку и покушавшийся на меня, на свободе. Трудно допустить, что это вольно разгулявшийся маньяк, ведь у него были ключи от квартиры. Кстати, может, навестим других Светкиных соседей?
– Как ты это мыслишь? Мы там так засветились, что ни один здравомыслящий человек нас на порог не пустит. Впрочем, можно попробовать. Не все же живут здравым смыслом. – Наташка мельком взглянула на часы: – Московское время девятнадцать часов, двенадцать минут. С копейками. После кладбища сразу ехать домой не хочется. Перекусить бы где-нибудь, но опять же после кладбища… Будет похоже на внеплановые поминки. Мне не нравятся такие мероприятия. Так и быть – катим к Светкиному дому. В конце концов любой здравомыслящий человек обязан думать. Увидит, что мы до сих пор на свободе, и пустит на порог. В случае чего мы ему в этом поможем.
Зря Наташка вспомнила про еду. Я упорно пыталась сосредоточиться на мыслях о Светкиной непричастности к гибели Арефьева, но перед глазами мельтешили отдельные фрагменты кулинарных шедевров кухни народов мира. Я чуть сознания не лишилась, когда у одного из светофоров увидела, как в соседней, стоящей почти впритык с нами иномарке, водитель уписывает за обе щеки здоровенный рогалик. А может быть, и лишилась… Не помню, протягивала ли за ним руки? Или просто выпрашивала рогалик голодными глазами?
– Мум-м-м? – промычал солидный мужик с набитым ртом, удостоив меня ответным взглядом и выразительно указав на свой рогалик, дал крен вправо. Я было решила, что он решил дожевать свой рогалик без свидетелей, но он, быстро разогнувшись, предложил мне целый, ненадкусанный. Как бы то ни было, но это хрустящее чудо оказалось в моих руках. Насчет ответных слов благодарности запамятовала. Кажется, я тоже что-то промычала.
– Уже побираешься? – с укоризной заметила Наташка, трогаясь с места на зеленый сигнал светофора, и отхватила у меня большую половину рогалика.
– А ты?
Вопрос дался мне с трудом. Мешала меньшая половина рогалика во рту.
– А я – нет! Это называется экспроприация экспроприированного, в переводе на нормальный язык – грабь награбленное.
Вплоть до Светкиного дома мы спорили об источниках первоначального капитала современных олигархов и о том, стоит ли выходить за них замуж. Разумеется, не самим. Сошлись на том, что врагов женского рода-племени у нас нет, а значит, рекомендовать олигархов просто некому. И те, и другие могут спать спокойно.
На лестничной клетке среди четырех квартир выделялись две – Светкина и Раисы Афанасьевны, поскольку были опечатаны. Опрос жильцов решили начать с той, что имела общую стену с квартирой гражданки Лымарь. На два наших звонка жильцы среагировали своеобразно. Женщина и мужчина долго выясняли, кто из них глухой, затем началась перепалка по поводу важности сиюминутного дела каждого. Таким образом, мы выяснили, что женщина, будучи вся в мыле, коротает вечерние часы за проверкой рекламируемого чудодейственного стирального порошка на белой юбке, обезображенной кофейными разводами. Если их сразу не застирать, никакой порошок не поможет. Мужчина ради семьи гостил на Интернетовском «молотке» в попытке раздобыть «бэушную» прихожую по чисто символической цене. Третий звонок обернулся против нас. Оба заорали «носят же кого-то черти не вовремя!» и столкнулись в дверях, желая лично в этом убедиться.
– Вариант номер два, – облегченно выдохнув, заявила Наташка. По предварительной договоренности, достигнутой еще в машине, это означало: в нашей вступительной речи не будет оправданий по поводу неоднократного появления в этом доме, причем каждый раз при весьма прискорбных обстоятельствах.
Сладкая парочка была молодой – лет по двадцать. Приятные ребята. Убедившись в отсутствии нечистой силы даже в качестве наших сопровождающих, они уставились друг на друга. Каждый пытался перевалить вину за наезд внезапных гостей или дальних родственников на противную сторону. Ох, не следовало нам так широко улыбаться.
– Твои? – боднув головой в сторону Наташки, заговорила девица.
– Не-а, – неуверенно ответил юноша.
Мне моментально вспомнился незабвенный облик полосатого героя Эдуарда Успенского – кота Матроскина.
– Нет, мы сами по себе. Свои собственные, – быстро отреагировала я, опередив Наташку. Та подозрительно прищурила глаза и мечтательно перекосилась. Наверняка решила выдать себя за «седьмую воду на киселе», только пока не определилась, чью. Скорее всего, у ребят была такая многочисленная родня, что всех и не сосчитаешь, не то чтобы запомнить в лицо. По тому, как вытаращились Наташкины очи, а налет мечтательности бесследно исчез с лица, поняла, что угадала.
– Мы по просьбе лечащего врача больницы, где в реанимационном отделении лежит ваша соседка из однокомнатной квартиры – Раиса Афанасьевна, – быстро затараторила я. – У нас там тоже… тетушка находится. Понимаете, врач безуспешно пытался разыскать родных Раисы Афанасьевны…
– А мы-то тут при чем? – заволновалась девица. – У нас и своей родни хватает. На свадьбу некоторые даже на поздравления не разорились, а после того как мы в Москву переехали, только успевай встречать да провожать. Мы здесь вообще меньше трех месяцев живем – квартиру снимаем. Милиция знает, у нас официальная регистрация.
– Все ясно! – спешно перестраиваясь, отрубила Наталья. – С соседской личной жизнью не знакомы. Ир, звони в другую квартиру.
– А там никто не живет. – Девица, собравшаяся было закрыть дверь, передумала. – Они все еще на даче.
– Вот так! – укоризненно посмотрела на меня Наташка. – Периферия в Москву, Москва – на периферию. Помощи ни от кого не дождешься. Бедной женщине некому даже яблочко принести.
– Да какая ж Раиса бедная? – возмутилась девица и ребром мокрой ладони почесала нос. – Это с ее-то расчетливостью? Не зря всю жизнь бухгалтером проработала. Танька, вот как раз из той квартиры, в которую вы звонить собрались, нормальная баба. Еще как въехали, предупреждала, чтобы к Раисе ни за солью, ни за спичками, ни за деньгами в долг не бегали. Еще та жмотина! Жаловалась, что на пенсию не проживешь, еле концы с концами сводит, а сама ту квартиру за бешеные бабки сдавала. – Указательный палец девицы устремился в опечатанную Светкину дверь.
– Как сдавала? – в хоровом исполнении наш с Наташкой вопрос прозвучал достаточно громко. Девица в долгу не осталась и тоже повысила голос:
– Да очень просто! Только всем лапшу на уши вешала: то брат, то сват с семьей приехали погостить, а в ее однокомнатной клетке даже развернуться негде. На самом деле, нет у нее никого из родных. Один мужик вообще долго здесь жил. Танька сама его не видела – рано уходил, поздно приходил, но слышала голоса за стенкой, он иногда девок к себе таскал. Правда, не шумели. Раиса Таньке хрустальный графин подарила, чтобы она ничего хозяйке квартиры не рассказывала. На похороны, мол, деньги откладывала. Все сокрушалась, что хозяйка от мужа ушла. А Таньке больно надо сплетничать. Нормальная же баба. Тут из милиции приходили, интересовались нашим мнением, за что, мол, Раиса по макушке схлопотала, мы им ничего не сказали. На самом деле я думаю, что кто-то решил ее ограбить, да облажался. Танька сама видела, как Раиса в сбербанке деньги на книжку клала, значит, дома не хранила. Не, ну занятно? Почти все пенсионеры снимают, а эта кладет!
– А с самой хозяйкой сдаваемой квартиры вы не общались?
– Это со Светланой, что ли? Почему не общались, общались. При встрече всегда здоровались. А когда я ключи от квартиры дома оставила и дверь захлопнула, она меня к себе пригласила. Я у нее даже куриный суп для Валерки сварила. Знаете, как сделать бульон прозрачным? Вермишель не надо засыпать, сварить ее отдельно, а потом, по мере необходимости, прямо в тарелку с бульоном положить. Светлана тоже нормальная баба. Только слишком добрая. Тут говорят, что она кого-то отравила, так это неправда. Скорее, хотели отравить ее. Да та же Раиса. А мужик тот, ну отравленный, Светланиным любовником не был. У нее вообще никого не было. Она мужа любила. Даже его сына жалела. Я точно не знаю, но мне кажется, из-за него Светлана с мужем и расплевалась.
