вращаясь в светском обществе, свела нужные знакомства. И решила завладеть ею, пока Нестора нет дома. Официально забрать картину она почему-то не могла.
– Но ведь коллекцию картин старик завещал дочери?
– Когда я училась в юридическом, нам рассказывали, что в судебной практике бывает всякое. Однажды суд установил, что картина с вазой в горошек была написана специально для конкретного интерьера в горошек, и картину сочли предметом домашней обстановки. Так что здесь много нюансов. Попроси она у Нестора эту картину, он мог бы что-то заподозрить и заставить ее делиться.
– Думаешь? Надо будет завести непринужденный разговор за обедом, – задумчиво молвил Славик. – А твой Дубровский явно крутится здесь не просто так. Может, спросим у Агнии?
– А если они заодно? Объединились, чтобы поживиться за счет Нестора.
– Давай так: ты отвлеки Агнию и этого гада, а я проверю его вещички. Может, какая-то зацепочка…
Пришлось импровизировать и предложить Агнии сыграть партию в карты. Дубровский присоединился, и так мы скоротали добрых полчаса. Когда я уже начала тяготиться томными взглядами Дубровского, отложила карты и улеглась загорать, меня из окна спальни окликнул Славик. Он был возбужден и прядал ушами, как ретивый конь при звуках горна.
Оставив Дубровского намазывать Агнии спину кремом, я поспешила наверх. Мы со Славиком немного задержались у дверей нашей комнаты. Я хотела спросить, какого лешего он от меня хочет, но тот остановил меня жестом, призывающим молчать.
Прислушался, что творится внизу, и показал мне направление в сторону левого крыла. Насколько я смогла узнать за эти дни, там был вход на чердак. Разумеется, лазить туда мне и в голову не приходило. Особенно после того, как Дубровский переместился туда ночевать, заявляя что там очень уютно. Сейчас мы поднялись со Славиком по дощатой лесенке и оказались в просторном, но слегка пыльном помещении, обшитом деревом.
Чердак явно использовался для хранения всякой рухляди типа старой мебели, неисправных электроприборов и прочего «добра», что годами копится у людей в кладовках. Возле мансардного окошка Дубровский устроил себе импровизированную кровать на надувном матрасе. Но внимание Славика, судя по всему, привлекли картины, стоявшие в углу.
– В его вещах ничего интересного. Все новое, с этикетками. Как будто заранее готовился к тому, что им заинтересуются. А вот картины занятные.
Я наклонилась и стала перебирать их. Как и думала, ими оказались довольно посредственные работы, подписанные Нестором. Пара местных пейзажей, натюрморт, какая-то репродукция в деревянной рамке. Но тут Славик протянул руку к картине, которая была прислонена к стенке, и перевернул ее лицевой стороной.
Я охнула от удивления. Это были «Танцующие человечки», точно такие же, как те, что лежали в моей сумке. И те, что я нашла в комнате Агнии. Я приблизила лицо к полотну и подумала, что картина – копия. Не будучи специалистом, я все равно видела, что она написана несколько небрежно. И рамка выглядела заметно новее. Она не была пыльной и даже слегка блестела.
– Все это очень странно, не находишь? – ухмыльнулся Славик.
– Странно и бессмысленно.
Рассматривать там больше было нечего, тем более в любой момент мог явиться Дубровский, и мы спустились на первый этаж.
– Как думаешь, стоит рассказать кому-то из наших?
Я помедлила с ответом.
– Даже не знаю… Хотелось бы сначала разобраться с убийством Марины, а потом уже переключаться на новую загадку. Картины уж точно никак с Мариной не связаны.
– Допустим, у старика была картина, он не знал о ее ценности, но потом каким-то образом узнал, и заказал копию. Ну, чтобы вывесить для обзора, а подлинник упрятать на хранение. Но не успел, умер.
– Выходит, Нестор о картине не знает? – подумала я вслух.
– Нет, раз уж так спокойно оставил старинный подлинник висеть здесь. А вот откуда это знает Агния?
– Она каким-то образом узнала о стоимости картины. Может, на эти мысли ее навела обнаруженная на чердаке копия? Точно, она упоминала, что Нестор, после смерти отца, разрешил ей забрать картины с чердака. Наверное, поначалу копия «Танцующих человечков» ее не заинтересовала, а потом она задумалась. Зачем бы старик заказывал еще одну такую картину?
– Возможно, он ее не заказывал, а написал сам. С какой целью?
– К примеру, чтобы подарить дочери или сыну, как талисман. Агния говорила, он считал эту картину своим талисманом удачи.
Я покачала головой:
– С дочерью он не особо ладил, а сын и так жил с ним, вряд ли ему бы пришло в голову одаривать их.
– То есть Агния сопоставила факты и решила подменить картину, но вмешались мы. Картины на месте нет, и она ждет, когда ее повесят на стену. Представляю, как она нервничает. Но сказать ничего не может, чтобы не выдать себя… Зачем ей тогда привозить с собой копию? Подменила бы подлинник той картиной, с чердака.
– Во-первых, ту картину Нестор, даже если раньше не видел, мог уже увидеть. Во-вторых, если у нее была цель именно подменить полотно, то надо было заказывать не дешевую репродукцию, а хорошее исполнение. Состаренное полотно, краски… Нестор художник, ему ничего не стоит отличить подделку, тем более его глаз уже привык к полотну за долгие годы. Нет, тут нужна была деликатная работа. Подделка, нарисованная стариком, явно была рассчитана на случайного гостя, на местных, кто заходил к ним. Короче, на непритязательный взгляд.
– Интересно, почему старик не рассказал все сыну?
– Может, он планировал порадовать Нестора приятной вестью, но не успел. Но кто была таинственная незнакомка, показывавшая картину Мише?
– А что, если это была Марина? – предположил приятель.
– Марина что-то узнала о стоимости картины и за это ее отравили! Славик, а ведь это действительно хороший мотив! И теперь мне не дает покоя еще одна мысль: не Агния ли была в тот день в книжном?
– Дарина, ты уже свозила картину, чтобы заказать себе копию? – как будто между прочим поинтересовалась на следующий день Агния. При этом она рассматривала журнал и вид имела вроде бы безразличный.
– Гхм…Да, – пробормотала я.
– В нашей глуши есть мастера, работающие в этом жанре? Если честно, не думала, что ты такой редкий ценитель искусства.
Мамуля, раскладывающая пасьянс с папой № 3, сделала мне знак «Кирдык башка», я огрызнулась глазами. И что прикажете делать? Мы как-то не успели согласовать, что мне говорить в данном случае.
– Я ценитель, еще какой… Это у меня от мамули, – ехидно пояснила я. – Мы хотим повесить это чудесное полотно в нашем отеле. Папа рассказывал тебе про «Одалиску»? Она чудесно впишется в нашем
