Мы покивали головами, как китайские болванчики, удостоверяя, что тоже «не лыком шиты». Лектор отложил половину тульского пряника, так и не справившись с его коэффициентом жесткости, и промочил горло остатками чая из чашки.
— Существует формула зависимости сложности узора от количества отражающих поверхностей и углов преломления. С помощью Закона Калейдоскопа иллюзионисты и фокусники дурят нашего брата вот уже сколько веков подряд! Тут следует упомянуть и эффект Черного Кабинета. Его изобрел Макс Ауцингер, немецкий актер, выступавший под именем Бен Али Бея в середине XVIII века. На сцене, затянутой черным бархатом, находился ассистент великого мага в черном бархатном костюме, в таких же перчатках и с капюшоном на голове. Даже прорези для глаз были закрыты черным тюлем. Весь реквизит для спектакля делался нарочито ярким. Достаточно было закрыть предмет куском черного бархата, чтобы казалось, будто он исчез, или приоткрыть бархатное покрывало, чтобы предмет появился, повинуясь взмаху волшебной палочки Бен Али Бея. Публика была в экстазе, а «ларчик просто открывался» — оптический обман… Через сто лет, в 1834 году, Джордж Хормер запатентовал «бегущие картинки»: вращающийся барабан с прорезями, в который вставлялась лента с рисунками, изображавшими последовательные фазы движения человека или животного… А дальше было великое изобретение братьев Люмьер. Кабриолет эпохи кино, телевидения и компьютерной графики резво покатил по ухабистой дороге XX века. Набор статичных картинок, расположенных в определенной последовательности и сменяющих друг друга со скоростью 24 кадра в секунду, действует по принципу «остаточного восприятия». Это значит, что изображение остается в зрительном участке головного мозга в течение одной десятой секунды после того, как мы его увидели… Следует еще упомянуть об иллюзии объемности. В результате того, что глаза на лице расположены на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга, каждый зрачок передает в мозг информацию, которая чуть отличается. Используя специальные очки с зеленым и красным стеклами, можно добиться трехмерности изображения плоской картинки со смещенной цветностью… Зная закономерности действия законов оптических иллюзий, легко ввести человеческий мозг в заблуждение. Более того, иногда обман зрения может быть причиной роковых ошибок, например, миражи, которые приводили к гибели морских судов и самолетов. Короче, разгадка тайн оптических иллюзий на редкость увлекательное занятие и к тому же полезное. Но, к сожалению, с наступлением эры перестройки наша лаборатория оказалась обузой для науки. Бюджет урезали, сотрудники разбежались. Хотя, должен сказать, что энтузиастами я бы своих коллег не назвал. Чаще всего, в экспериментальные лаборатории ссылаются люди неугодные начальству, лентяи и тугодумы. Пожалуй, только один сотрудник был у меня выдающимся изобретателем — Петя, да и тот спился…
Георг замолчал, задумчиво собирая на столе пряничные крошки в аккуратную кучку. Я обратила внимание на его руки: аристократическая кисть с музыкальными пальцами, вытянутые ногти потомственного научного работника. Мы с Ильей тихо сидели, боясь спугнуть его воспоминания. Какая-то мысль порхала в моем подсознании невесомой бабочкой. Почему-то вспомнился Лаврентий Палыч с его многозначительными высказываниями по поводу оптических иллюзий, госпожи Фортуны и интуиции. Боцман нахохлился на жердочке, его глаза были прикрыты, хохол опущен в положение «вольно», возможно, он спал.
Тишину нарушило тихое бульканье со стороны водопроводного крана, которое внезапно переросло в свист, храп и рев простывшего монстра. Георг вскочил с несолидной поспешностью, опрокинув свой табурет.
— Пассатижи! — крикнул он, бросаясь к мойке.
Мы не успели отреагировать на его возглас, как водопроводный кран издал всхлип, вентиль холодной воды сорвало, и из трубы рванула ледяная струя. Илья бросился на помощь Георгу. Они вдвоем пытались закрутить гайку на трубе под мойкой, орали что-то неразборчивое, забравшись по пояс в шкафчик. Боцман проснулся и хлопал крыльями, выкрикивая команды, соответствующие сложности момента: «Задраить переборки, шлюпки на воду, полундра, свистать всех наверх!». Я металась по кухне в поисках полотенец или чего-нибудь подходящего, чтобы заткнуть пробоину и прекратить доступ воды в помещение. Ветошь нашлась в ящике возле холодильника. Я навалилась на кран, борясь с холодный гейзером, и моментально вымокла с ног до головы.
— Илья, беги вниз, в первую квартиру, буди Романыча, пусть перекроет весь стояк! — принял на себя команду хозяин.
Илья бросился за подмогой, а мы с Георгом попытались задушить струю кроличьей шапкой-ушанкой, которая случайно оказалась на кухонном подоконнике, и почти справились с этим, но тут рванул кран горячей воды, окатив нас кипятком. Два фонтана ревели Ниагарами, заливая пол кухни. Георг, жонглируя двумя кастрюлями, ловил потоки воды, а я схватила эмалированную кружку и принялась вычерпывать то, что плескалось под нашими ногами.
— Маша, отрезай доступ в коридор! — донеслась до меня команда капитана тонущего корабля.
Вода уже подбиралась к порожку, который отделял кухню от остальной части квартиры. Я опять заметалась в поисках подходящих тряпок. На глаза попалось детское байковое одеялко, по какой-то надобности укрывавшее холодильник сверху. На одеялке стояла корзина с яблоками. Я резко рванула одеяло, плетеная корзина закачалась и соскользнула с холодильника.
— Не трогай! Заряжено! — проревел, перекрывая гул водопадов, Георг.
Но было уже поздно. Яблоки посыпались на меня, я инстинктивно скорчилась и прикрыла голову руками.
Ничего не случилось. Яблоки благополучно рассыпались по кухне и зелеными лодочками покачивались на волнах кухонного озера. Они выглядели точной копией того фрукта, которым целился в охранников Доктор. Корзина валялась рядом со столом вверх дном. Я медленно выпрямилась и уставилась на Георга широко открытыми глазами, кажется, и нижняя челюсть у меня отвисла до самой груди. Что-то случилось со слухом, мне показалось, что в квартире повисла ватная тишина, гейзеры рвались из обезглавленных труб совершенно бесшумно. Вот она, большая розовая свинья, которую мне подложила госпожа Фортуна!
Я догадалась…
Георг стоял возле мойки весь мокрый, с его носа и сосулек седых волос капала вода. Он держал в руках по кастрюле и даже не пытался вернуться к спасательным работам. По черным всполохам, мелькнувшим в его глазах, я поняла, что он догадался о том, что я догадалась.
Немая сцена длилась не меньше суток.
— Вы — Продавец фокусов? — просипела я, когда столбняк миновал, слух вернулся, и гейзеры заревели на полную громкость.
Георг вздрогнул и тоже очнулся. Он разом осунулся и постарел. Морщинки возле носа и у переносицы обозначились резкими линиями. Старик сунул мне в руки одну кастрюлю, и мы накрыли трубы, изо всех сил навалившись на импровизированные отражатели. Мощные струи били в днища кастрюль, норовя вырвать их из наших рук. Вода живым существом билась в предсмертной агонии, укрощенные гейзеры нехотя сливались в мойку. Боцман хлопал крыльями, и что-то резко кричал на тарабарском языке морского волка.
— Догадалась, значит… — задумчиво пожевал он нижнюю губу. Когда-нибудь это должно было случиться… Старый дурак, разоткровенничался, на лирику потянуло!.. Вот и получай!..
— Но почему?.. — все никак не могла я прийти в себя.
— А что прикажешь делать, — резко дернул Георг головой. — Если годы труда вылились в жалкую грамоту победителя соцсоревнования?! Мои знания, опыт, даже не побоюсь этого слова — гениальность, оказались никому не нужны! Что останется на Земле после моей смерти? Кучка пепла, увядшие венки, пара монографий и насмешливый шепот завистливых участников поминок?! Кому интересны ученые, которые работали не ради премиальных выплат, а ради исследовательского азарта? Неужели обо мне вспомнят те, кто сидит у кормушки власти, те, кто прорвался к ней за счет моих изобретений? Как бы не так! Они использовали мой гений как фундамент для своих загородных дворцов. Нынче ценится только один талант: умение делать деньги. Но я им этого не прощу! Если хочешь знать, я исполняю роль волка — санитара леса. Волки нападают только на больных и увечных животных, лишних в природе. Те, кто покупают мои фокусы, используют их против таких же, как они, особей с отклонениями. Они просто уничтожают друг друга и сохраняют равновесие в человеческом стаде.
— Но ведь это безнравственно, — возразила я. — Вы даете людям в руки оружие…
— Ложь! — сердито оборвал меня Георг. — Жена бьет мужа-буяна чугунной сковородой по голове и убивает его наповал. Что — сковорода безнравственна? Любое орудие убийства всего лишь вещь, оно не несет в себе никакого нравственного потенциала. Люди — вот кто является носителем добра и зла. Мои изделия попадают в руки лишь тех, кто уже готов к преступлению. Я помогаю Провидению вершить правосудие. И теперь никто не посмеет сказать, что я неудачник!
