Конференция закончилась лишь поздней ночью. Насколько я могла разобраться в невообразимой мешанине иностранных языков, порешили захватить преступников врасплох, в силу обстоятельств отказавшись от длительной слежки, необходимой для получения улик. В силу тех же обстоятельств пришлось до срока посадить участников нападения – жертв преступного моего легкомыслия. Ими оказались два датских гражданина – Петер Ольсен и Ларе Йоганнсен, по профессии шофер, а по совместительству – кассир на бегах, а также польский гражданин, некий Ежи Вендель. У этого Ежи Венделя в Дании жили близкие родственники, а посему он часто и без затруднений шатался из одной страны в другую.
– Ловкачи те еще, – воздал им должное Дьявол, когда мы наконец оказались в гостиничном номере. – Попробуй подведи их под статью. Если бы им удалось отобрать у тебя бумаги и затаиться, все бы сошло этой шайке с рук. Да и теперь они, скорей всего, отвертятся, в худшем случае расстроится их бизнес. Засыпался только Аксель Петерсен, да и то потому, что его случайно подставил один француз, бывший у него на подхвате в темных делишках. Выходит, ты подвела под монастырь и себя, и меня.
– А Лаура? – робко запротестовала я. – Ее, небось, еще не предупредили, может, у нее что-то найдете?
– Сомневаюсь, хотя майор наверняка там не дремал. Чтобы реабилитировать себя, тебе остается только одно: найти груз с героином. Если, конечно, его еще не прибрали к рукам и если полиция сама его завтра не отыщет.
Назавтра мне пришлось в течение нескольких часов участвовать в бесплодных поисках – были осмотрены все стоявшие у причалов яхты, и лишь к полудню я попала в офис, где узнала, что меня разыскивает по телефону какая-то дама, прекрасно говорящая по-датски. Дамой, прекрасно говорящей по-датски, могла быть только Анита, хотя как раз она-то, по моим прикидкам, должна избегать меня как черт ладана. Не успела я удивиться такому несоответствию, как телефон снова зазвонил. Точно, Анита.
– Слушай, – возбужденно начала она. – Наконец-то я тебя поймала, с утра сижу на телефоне. Тут такие дела! В редакции творится что-то невообразимое – содом и гоморра! А ты хороша, даже не заикнулась.
– А что случилось? – осторожно поинтересовалась я.
– Сегодня утром арестовали моего шефа! Да ты его знаешь, видела в моей комнате. Какая-то жуткая афера, вроде бы связанная с контрабандой наркотиков. Меня тоже о нем выспрашивали, наведывался обходительный такой джентльмен, оказывается, о своем собственном шефе я почти ничего не знаю! Да, представь себе, интересовались и Каролем Линце! Ты наверняка была в курсе – и помалкивала! Подруга называется!
Я так и ахнула.
– Погоди, дай собраться с мыслями. Шефа, говоришь? Ну и ну! Как его зовут?
– Петерсен, Аксель Петерсен. Ты что-то знаешь? Признавайся наконец!
Вот так неожиданность! Подумать только, разгадка таилась, можно сказать, под самым моим носом! Линце значился у меня в записной книжке, а таинственный Аксель Петерсен сидел за соседним столом, и ему вовсе не надо было знать польский, чтобы понять, что к чему! А этот бессовестный Дьявол ни словом вчера не обмолвился!
– Душа моя, как же я могла тебе что-то сказать, если до вчерашнего дня сама ничегошеньки не знала, а со вчерашнего дня пребываю в убеждении, что ты посягала на мою жизнь…
– Что я делала?
– Посягала на мою жизнь под предлогом совместного ужина.
– О господи! – всполошилась Анита. – С тобой все в порядке?
– Потерпи до завтра, завтра перед тобой исповедаюсь, если, конечно, мне позволят, – пообещала я. – Приеду к тебе автобусом, заодно привезу инструменты Генриху…
Алкая сатисфакции, я с нетерпением поджидала Дьявола, который до позднего вечера совещался с международными легавыми. К тому же у меня накопилось много вопросов – вчера, памятуя о том, что у самой рыльце в пушку, я не решилась особенно к нему приставать, тем более что моя смекалка, проявленная в описании ипподрома и неограниченных возможностей этого теплого местечка по части всяких сделок, пробудила в Дьяволе смутные подозрения. Из всей компании, внимавшей мне вчера с большим интересом, лишь один он уловил, что мои догадки, навеянные вифайфом Норвежца и контактами лысого недомерка в шляпе, выглядят чересчур уж гениальными. Так что я предпочла вчера больше не высовываться. Но теперь, когда вскрылся очередной его блеф, совесть меня уже не терзала.
– Значит, это Анита на меня напала, да? Загримированная, в маскарадном костюме? – ехидно пристала я к нему, когда он вернулся. В ответ он расхохотался.
– Я ничего такого не говорил. Сама себя сбила с толку.
– Или ты мне сейчас выкладываешь всю правду, или не ждите от меня, да еще такой бестолочи, никакой помощи. Сами ищите свой чертов героин!
– Шантажируешь?..
– Так и так от меня никакого проку не будет, – честно призналась я. – Но все равно давай выкладывай правду, по крайней мере хоть начни без вранья!
– Ладно, сдаюсь. Тогда слушай. Ты прямо как в воду глядела. В том магазине мы нашли несколько килограммов товара – в банках из-под бигоса и рубцов. Сало оказалось чистым. Акселя Петерсена забрали утром с его рабочего поста – у них нашлись снимки, на которых он заключает сделку с одним небезызвестным уголовником из Швеции. Все складывается не так уж плохо, но могло быть гораздо лучше, если бы ты предоставила нам хоть немного времени. К счастью, Лаура оказалась неуравновешенной особой, поддавалась панике и частенько забывала в своих письмах о правилах конспирации. Ты, наверно, не в курсе насчет ее близких отношений… Угадай, кому были адресованы ее послания, которые попали к Алиции.
– Могу только сказать, кому не были, – ответила я, с интересом ожидая продолжения, поскольку и сама ломала над этим голову. Дьявол ухмыльнулся.
– Папаше пана Кароля.
– Серьезно?
– Пани Лаура, как тебе известно, в браке никогда не состояла, пан Кароль – плод греховной любви, записан он на фамилию родительницы, но родитель от своего чада не отрекся. Родителем ему приходится некий Морис Лилиенбаум, с которым, если не ошибаюсь, тебя многое связывает…
Лысый недомерок в шляпе!.. У меня даже дух захватило, а довольный эффектом Дьявол продолжал свой рассказ. Лысый недомерок в шляпе с готовностью признал себя отцом обоих отпрысков – как законного, так и внебрачного, – зато признавать свое участие в афере наотрез отказался. Переправлять наркотики из лавочки датского его отпрыска не составляло никакого труда – частные клиенты развозили их в оригинальной таре во все концы света. Никому не возбраняется купить себе банку-другую экзотического яства и увезти с собой куда угодно, хоть в Америку.
– Ну хорошо, а от нас? Как это вывозилось из Польши?
– Просто до гениальности. В Сопоте у них был склад подходящей баночной тары, они упаковывали в нее свеженький, отборный героин и подменяли им товар уже после таможенного досмотра при погрузке на корабль. На все про все хватало двух человек. Одному удалось бежать, кажется, он намылился в Данию, но тут ему уже встреча готова. Идея доставки настолько немудреная, что они могли годами действовать безнаказанно. Если бы не Алиция…
Алиция… Алиция!.. Ну что же, надо наконец спросить и об этом…
– Скажи мне еще вот что… Только не юли, такая тема, что недолго и с ума сойти. Кто и зачем выкрал ее труп?
Дьявол задумался. Поудобней устроился в кресле, закурил сигарету и наконец рассеянно протянул:
– Н-да… Осрамился майор. И то сказать: труп ускользает за границу, да еще сам по себе!
– Клянусь тебе, – прорычала я и прямо-таки почувствовала, как огонь безумия полыхнул в моих глазах, – если ты сейчас же не возьмешь свои слова обратно, я убью тебя!
Дьявол непроизвольно ухватился за карман, где у него лежал пистолет.
– Лучше убей пани Грущинскую, – насупился он. – Я к этому отношения не имею.
– Какую еще Грущинскую?! Кто такая Грущинская?! Не хватало еще какой-то Грущинской! И не держись за свою пушку, я тебя голыми руками придушу!
– Тогда уж точно ничего не узнаешь. Стой! Сейчас все расскажу!
И рассказал.
Десять дней тому назад некая пани Грущинская, отбывавшая с Центрального вокзала в Берлин, где служил ее супруг, села вечером в спальный вагон и прошла в свое купе первого класса. Одно из мест в купе было уже занято. На нем, отвернувшись лицом к стене и укутавшись пледом, спала какая-то темноволосая дама. В ногах у нее с озабоченным видом сидел ее муж.
– Прошу меня простить, – в некотором замешательстве обратился он к пани Грущинской. – Моей жене немного нездоровится, она приняла снотворное, и я боюсь, как бы она не проспала границу. А у меня, как на грех, место в другом купе, совместное нам купить не удалось. Хочу попросить вас об одном одолжении.
Пани Грущинская была столь возмущена персоналом «Орбиса», не нашедшим возможности устроить больную женщину вместе с супругом, что без всяких колебаний вызвалась помочь, чем только сможет. Озабоченный муж с явным облегчением показал на небольшой изящный несессер.
