Сумитомо сосредоточился.
«Как же так получилось, что Асано Наганори заранее знал о том, что мстителей будет сорок семь, ведь ронинов сорок шесть. Выходит, он учел и меня?
Невероятно.
А что, если крик о мщении не был случайность? Асано не смог поразить Ёритору, хотя и ранил Кира. Но он уже знал, что отомстил. Потому так и крикнул. Он знал, что раны Кира означают для него сэппуку. Знал, что я и вассалы будем мстить. Асано знал и то, что после мести ронинов правительство не пощадит этих гиси, преданных вассалу. И тогда…»
Голос Асано явственно, словно он находился рядом, зазвучал в голове Сумитомо.
«Тогда вся страна закипит. Надолго погрузится в смуту. Не выжить в этой круговерти Ёритору… Всему его роду. Я отомстил.»
Отзвуки голоса Асано продолжали жить в сердце Сумитомо.
Он встал. Помог подняться Тараокэ, подвел ему коня погибшего воина в черном. Сказал:
– Друг, до цели немного. Я больше не нужен тебе. Отправляйся один. У меня дела.
Тараокэ ускакал.
Сумитомо посмотрел ему вслед, не зная еще, что к тому времени, когда его друг вернется к товарищам, те уже будут пребывать в мире ином.
Упрямо будет надоедать сегунату просьбой о сэппуку честный Тараокэ, но его не пожалуют указом о смерти. Он будет жить еще долго. В монастыре.
Когда осела пыль из-под копыт коня Тараокэ, Сумитомо вновь опустился на землю. Вспомнил, что сказал ему сегодня погибший друг Асано, и пробормотал:
– Провидец.
* * *
«Бентли» мчал меня к Капитолине, я же, вместо того, чтобы продумывать серьезнейший разговор с подругой, вынуждена была отбиваться от притязаний Сергея. Он ни в какую не хотел отпускать меня одну. Все твердил:
– Софья, я за тебя боюсь, не успокоюсь, пока не узнаю куда ты собралась.
Я же все пыталась настроиться на Капитолину, он же все мешал и мешал.
– Да чего тебе бояться, Сережа? – наконец не выдержала я. – В квартиру генерала ФСБ собралась. Уж там-то в безопасности буду – не сдадут же друзья, лишь бы до этой квартиры добраться.
Сергей окончательно растерялся, что-то про мое бегство от ФСБ залепетал, про все опасности напомнил, но я его успокоила:
– Сережа, расслабься, там никто меня хватать не станет, потому что Капа, жена Коли, ну генерала, Николая Николаевича, в общем, моя Капа кого хочешь схватит сама. Это такая женщина! Такая женщина!
Для убедительности я закатила глаза и воздела руки, но, заметив скептицизм в сапфирах Сергея, отмахнулась и заключила:
– Короче, Капа не даст меня в обиду. Ее все сослуживцы мужа знают и боятся.
После отповеди такой Сергей последовал моему совету и немного расслабился, но в нравоучениях себя не ограничил. Исчерпавшись в нравоучениях, он раз десять напомнил, что я ему очень дорога, что должна быть предельно осторожна, а тут, слава богу, и дом Капы показался.
– Тормози! – радостно крикнула я.
Сергей покорно затормозил, я благодарно чмокнула его в щеку и торопливо покинула автомобиль, пообещав звонить прямо от подруги, конечно в том случае, если меня не арестуют.
Сергей, как и договаривались, сорвал свой «Бентли» с места и умчался, я же отправилась к Капе. Свернула в знакомый двор, ступила на зеленую аллею, ведущую к подъезду, и… вдруг чья-то рука легла сзади на мое плечо. Я вздрогнула, едва подавив крик.
– София, – услышала я сзади громкий шепот Харакири, – прости, что ослушался, но не мог пренебречь своим гири…
– А, чтоб тебя, – ругнулась я, испытывая невообразимое облегчение и одновременно чувствуя слабость в коленях.
– Как хочешь, София, но дальше чем на два шага от тебя не отойду, – торжественно изрек Харакири.
Такую твердость источали его изумруды, что я подумала: «Он не шутит.»
Подняла глаза на окна Капитолины, потом взглянула на Харакири и пригорюнилась: «Видно, придется эту гирю с собой таскать.»
– Ладно, пошли, – безнадежно махнув рукой, согласилась я. – Только сидеть будешь на кухне.
– Я тихо и незаметно, как ниньдзя, – обрадовался Харакири.
* * *
Капитолина, как я и предполагала, оказалась дома. Где ж ей утром в субботу быть?
Не стану рассказывать как она мне обрадовалась, потому что радость эта жила недолго – я тут же Капитолину и огорчила.
– У меня мелкие неприятности, – сказала я.
Капитолина ахнула и спросила:
– Какие?
– ФСБ подозревает, что я стреляла в президента, – с гордостью сообщила я.
Капитолина тут же, прямо при Харакири сделала стойку и, зверея, поинтересовалась:
– Они там что, все разом сошли с ума?
Я пожала плечами, предоставляя ей возможность сделать вывод самой. На выводы моя энергичная Капитолина много времени тратить не стала. Она резко сорвалась с места и через секунду уже терзала свой телефон.
– Что ты делаешь? – спросила я.
– Дам этим нахалам разгон, – пояснила она, имея ввиду только своего мужа.
Капитолина никогда не упускала момента сделать наставление мужу, а так же дать ему понять как сильно он уступает ей в интеллекте.
– Совсем с ума посходили, – нервно набирая номер, возмущалась она.
Конечно же и на этот раз ввиду имелся только ее Коля, который, по разумению Капитолины, был ответственен за все плохое, происходящее дома и в стране.
Я хотела сообщить ей некоторые подробности из состоявшегося покушения, но поняла, что не время: все это понадобится позже, когда Капитолина как следует выругает своего мужа и начнет собирать информацию на следующий заход.
– Просто сборище кретинов, – рявкнула она, с психу бросая трубку, тут же поднимая ее и снова набирая номер. – Сборище кретинов, и мой Коля во главе. Как им только в то место, которое они головой называют, стукнуло тебя подозревать? Ха! Выдвигать тебе! Тебе! Такие обвинения! Ты? Стреляла? В президента?
Капитолина с добрым презрением посмотрела на меня; я выпятила грудь и с важностью произнесла:
– Из гранатомета.
Капитолина сдвинула домиком свои выщипанные брови и подслеповато прищурила глаза:
– Из чего, из чего?
– Из «Мухи», – пояснила я.
Капитолина снова с жаром бросила трубку на аппарат и рявкнула:
– И теперь они хотят из этой «Мухи» сделать слона?! Как это похоже на моего Колю!
– Совершенно с тобой согласна, – вставила я. – Это на всю ФСБу похоже.
– Не бывать этому! – заключила Капитолина и с новой яростью начала терзать телефон.
Харакири смотрел на нее с восхищением.
– Иди на кухню и жди меня там, – строго приказала я.
Он нехотя поплелся, а Капитолина тем временем, видимо, дозвонилась до своего мужа, иначе на кого бы еще так орала она?
– Что я слышу, черт возьми! – задыхаясь от праведного гнева, вопила Капитолина. – Что я случайно узнаю?! Твоя фирма тиранит мою подругу, а тебе все трын-трава? В этом ты весь!
Далее последовала короткая пауза, в которую, думаю, Коле удалось вставить пару слов, но лучше бы он этого не делал – только взвинтил мою Капу.
– Как «кого»?! – яростно вопросила она. – Ты не в курсе?!
Бедная моя подруга едва не подавилась собственной слюной, грозно глянула на меня и, прикрыв микрофон, неистово сообщила:
– Слышала, не в курсе этот болван!
Болван видимо тоже не молчал, потому что Капитолине тут же стало не до меня.
– Да как ты можешь? – закричала она. – Как ты можешь нести такое, когда о нашей чокнутой Соньке идет речь? «О какой, о какой!» – передразнила она. – О Мархалевой, о какой же еще! Нет! Ну ты! Ха! Придумать такое! Сонька стреляла в президента! Да она и мухи не обидит!
– Но задолбу эту муху так, что та сама на меня набросится, – пообещала я.
Капитолина с удовлетворением положила трубку и, победоносно глянув на меня, сказала:
– Сейчас Коля все узнает и позвонит, – и, вздыхая, добавила: – Что бы он без меня делал?
– Умер бы, – сказала я и мысленно уточнила: «От счастья.»
– Да, умер бы, – охотно согласилась Капитолина и, сделав презрительный жест, небрежно бросила: – Что мы все о ерунде, рассказывай! Рассказывай об этом покушении!
И я начала рассказывать. Начала с самого начала, с того момента, как познакомила своего Евгения с Юлькой, подругой детства. Капитолина внимательно слушала, время от времени ахала и кивала.
– Черт возьми! – приговаривала она. – Какая ты дура!
– Да! Да! – исступленно подтверждала я, переходя к несчастливой женской доле Юльки.
Здесь мне было что сказать – информации бесчисленное множество.
– Ей с детства с мужиками не везет, – с фальшивым сочувствием сообщила я. – В детском саду, в старшей группе, эта Юся влюбилась в Артусика, так тот Артусик на нашу Розу запал. Представляешь, везде ей дорогу перешла наша Роза, сначала с Артусиком, потом с этим Ряшкиным. Юлька до одури любит Ряшкина, а Ряшкин до сих пор сохнет по Розе, а там и Розы той всего ничего, но сколько у Юльки от нее неприятностей! – едва ли не искренне загоревала я.
– Про себя, про себя говори, – напомнила Капитолина. – Юлька совсем не сохнет теперь, раз целого твоего Евгения отхватила.
