– Найн! – фон Клотц еле успел перехватить летящий в мою сторону кулак, украшенный очередной гроздью шляхетского гнева.
Да, Андрюшенька, говорить мне больно. Зато плюнуть кровью тебе в морду – вот это с превеликим удовольствием!
Могу без ложной скромности констатировать: на соревнованиях по плевкам среди верблюдов я бы не затерялась. Уделан пан Голубовский был качественно: пострадало не только его лицо, но и рубашка.
Теперь все были при деле: приводили себя и машину в порядок. Причем Фридрих все время старался держаться между мной и своим будущим тестем.
Минут через десять мы поехали дальше. Когда запас ненормативной лексики у него иссяк, Голубовский, помолчав какое-то время, раздраженно спросил напарника:
– И все-таки, я не понимаю, Фридрих, почему ты остановил меня? Она же все равно сдохнет, а так я бы хоть душу отвел.
– Анж, иногда надо думать! Это есть полезно. Я напоминать наша версия для полиция и муж Анны: фрау Лощинина поехать в Клатовы за подарок к свадьба для Викхен. И больше не возвращаться в замок. Мы на следующий день осмотреть весь город, спросить всех, кого знать – нет результат. Тогда мы заявить полиция. Что мы и сделать сегодня, когда закончить с Анна. Полиция начинать поиск. Это есть очень медленно. Я успевать жениться и родить ребенок, а они все искать… И, скорее всего, не находить. Но, если случаться чудо и полиция все же находить тело, следы побития не есть нужный. Это может вызывать дополнительный расследование. А так – фрау пойти смотреть катакомбы без экскурсовод и заблудиться. Несчастный случай!
– Да какие еще «следы побития»! – пожал плечами Голубовский. – Там крысы все обгложут до костей!
– А если нет?
Катакомбы?!! Крысы?!!
Контролировать физиологическую реакцию организма человеку гораздо сложнее… Если чувства я еще в состоянии призвать к порядку, то заставить свои красные кровяные тельца оставаться безмятежными и спокойными я не могу. Эти плоские тушки в панике ринулись куда-то вглубь, сбились в огромный валун и замерли придорожным камнем неподалеку от моего солнечного сплетения. Не удивлюсь, если там обнаружатся соответствующие надписи: «налево пойдешь – в селезенку попадешь, направо – в печень упрешься». И так далее.
Покинутое трусливыми особями, мое лицо приобрело синюшный оттенок. Что доставило немалое удовольствие Андрюшику:
– Проняло наконец-то! А, Фрицци? Глянь, побледнела как! Прямо гипсовая посмертная маска! А что, я бы повесил такую у себя в гостиной, в качестве трофея.
– Анж, ты иногда поражать меня свой цинизм!
– Ой, да ладно тебе! Теперь-то зачем притворяться! – ухмыльнулся Голубовский, торжествующе глядя на меня. – Вика тебя не видит, расслабься, будь собой!
– Я не есть притворяться. Просто я не получать удовольствие от издевательство, как это делать ты. Я делать все для достижений свой цель. Я убирать любой препятствие на мой путь. Я не испытывать… как это… а, угрызаний совесть – цель оправдывать средство, но я и не получать удовольствие! Я удивляться, как тихий и добрый Александра не уметь видеть тебя, Анж!
– Заткнись, чистюля! – окрысился Голубовский. – «Тихий и добрый Александра»! А кто отправил такую замечательную женщину на тот свет? К тому же, чуть было не убив при этом и моего сына?
– Анж, прекращать! – фон Клотц невольно оглянулся на меня.
– Ради бога, Фридрих, – я поморщилась – говорить действительно было больно, – я давно поняла, что в той аварии виноваты вы. Только вот зачем так-то? Неужели Саша мешала вам ухаживать за Викой? Ведь нет? А чем вам помешали я и Слава, ехавшие в одной машине с ней?
– Вы, Анна, просто входить в план, ведь Александра водить машина не уметь. Кто-то должен быть за руль. А Слава… – фон Клотц пожал плечами. – Он сам виноват. Я пытаться его не пускать, вы должен помнить это. Но этот мальчик есть очень упрямый. А отменять из-за его каприз тщательно подготовленный дело я не собираться. Мы с Анж иметь очень мало время.
– Этот чертов цейтнот, – процедил Голубовский, закуривая сигарету, – из-за него все кувырком. Но твое счастье, Фрицци, что Славка уцелел, иначе…
– Что – иначе? – В зеркале заднего вида отразилась холодная усмешка немца. – Ты все прекращать и сажать меня тюрьма? – Андрей, играя желваками, молчал. – Не надо ломать комедия, Анж. Ты и сейчас ни один раз не навестить мальчишка, ты даже не знать, где он! Мне иногда казаться, что тебе это есть безразлично. Как и его дальний судьба.
– Да ладно, – Голубовский скривился, словно сжевав лимон. – Ты же сказал, что Славка в надежном месте и больше нам не помешает. Так?
– Так.
– Мне твоих слов достаточно, ты никогда не обманываешь. А после вашей с Викой свадьбы я смогу забрать парня в Минск. Так?
– Так.
– Эй, орлы, что вы такаете, словно заглохший движок? – мне пришлось прижать к вновь закровившей губе бумажный платок. – Что значит – «Славка в надежном месте»? Разве он не в полиции?
– Это версия для любящей сестры, она же – трепетная невеста, – снисходительно посмотрел на меня Андрей.
– Значит, Слава никого не ранил?
– Разумеется, нет. Для этого мой сын слишком порядочный, как оказалось.
– Похоже, ты разочарован?
– А ты как думаешь? Чего этот болван сможет добиться в жизни, имея такие взгляды на жизнь? Вместо того чтобы сидеть тихо и не мешать, этот паршивец решил, что он «мужчина и должен поступать по-мужски»! И пытался сбежать, чтобы донести на родного отца!
– Видно, нужные книги он в детстве читал…
– Что? Какие еще книги?
– Нужные.
– Не выпендривайся, я Высоцкого тоже в свое время слушал.
– Но не слышал!
– Заткнись!
– Какое же ты все-таки быдло, Анж! – я покачала головой.
– Да ты…
– Стоп! – гаркнул фон Клотц. – Молчать! Мы уже приехать.
– Куда, интересно? – я с недоумением рассматривала пейзаж, мало чем отличавшийся от успевшего мне надоесть за время пути: горы, дорога, горы… Правда, в этом месте склон был словно вдавлен ударом гигантского кулака. Похоже, бедолаге пришлось несладко, и теперь он изо всех сил старался восстановиться. Ему это почти удалось: выпавшие валуны практически полностью завалили рану.
Фон Клотц выбрался из машины и открыл дверцу передо мной. А вот мне последовать примеру любезного хозяина почему-то вовсе не хотелось. Машина стала вдруг такой милой и уютной, даже запачканное кровью сиденье выглядело всего лишь стильной дизайнерской вещичкой.
– Выходить! – немец наклонился и протянул мне руку.
– Но я не хочу в туалет! – я отодвинулась к противоположной дверце.
– Какой туалет?
– А разве остановка не для этого? Как это обычно бывает: мальчики налево, девочки направо?
– Зачем мальчики, какой еще девочка? – окончательно запутался фон Клотц.
– Хватит идиотничать, достала! – Дверца, к которой я прижалась, открылась, и изысканно-вежливый пан Голубовский выдернул меня из машины, словно торжествующий дед – репку из земли.
Не выпуская мою руку, Андрей поволок меня прямо к валунам. Фон Клотц, тщательно заперев машину, последовал за нами. На плече у него висела небольшая спортивная сумка.
Оказалось, что валунам все же не удалось закрыть рану горы полностью, и она черной прорехой уродовала склон.
– Нет, ребята, – я освободилась от захвата потерявшего бдительность Голубовского и прижалась спиной к нагретому боку ближайшего валуна, – я туда не пойду! Даже и не пытайтесь! Нести себя тоже не позволю. Вы что, окончательно рехнулись?!
– Слушай, Фрицци, – Голубовский, совершенно не обращая внимания на мои вопли, повернулся к напарнику, – давай я ее вырублю, а? Это будет понадежнее твоих препаратов.
– Анж, ты есть идиот, – отозвался немец, копаясь в сумке. – Я же объяснять в машина насчет след побития.
– Но ведь крысы…
– Найн!
– Эй-эй-эй! – я с ужасом смотрела на омерзительного вида шприц, сладострастно всасывающий в себя какую-то прозрачную жидкость из ампулы. – Это еще зачем?! «Следов побития» вы боитесь, а следов отравы, значит, нет?
– Это не есть отрава, это есть снотворное, – Фридрих, держа насосавшуюся дрянь жалом кверху, приказал будущему тестю: – Анж, держать ее. Только сильно, чтобы она не дергаться и не мешать.
– С удовольствием! – Голубовский, победно ухмыляясь, двинулся ко мне.
Перспективы мои становились все мрачнее. Теперь они очень напоминали творения глашатая депрессии и пессимизма, господина Иеронимуса Босха. Персоналии происходящего выглядели теми самыми отвратительными уродцами с его картин. Все, кроме меня, конечно. Уродец со шприцем перекрывал мне путь к дороге. Другой монстр не давал мне возможности попытать счастья в горах. Свободным оставался только черный провал в горе, но вот туда-то мне как раз и не хотелось.
Оставалось прорываться с боем. Правда, из оружия у меня имелись только зубы, ногти и пилочка для оных.
Ах да, я чуть не забыла о своих любимых кроссовках! Недавно мне удалось на время вывести из строя пана Голубовского удачным пинком в его коленную чашечку, а сейчас-то выбор целей у меня гораздо богаче! Может, удастся дотянуться и до…
