Иоанна Хмелевская - Кровавая месть

— И не разбили ничего, — печально констатировал Томек. — Но он к нам ещё приедет, может, даже несколько раз, а я по-шведски научусь, ведь он мне понравился. И интересно, что они ещё вместе сделают.

Ну нет, этим Доминик интересоваться не желал. Что-то в нём где-то ёкнуло, но он даже знать не хотел, что и где, и немедленно это «что-то» удушил. Не волнует оно его. Зато стало любопытно — как-никак профессионал, — чем занимается этот Харальд, коли выделывает такие телодвижения.

— А кем он работает, этот Харальд без зубов? Что делает?

Дети должным образом истолковали свои наблюдения:

— Да вроде то же, что мама. Выставки, реклама и всё такое. Только мама начинает и этот… как его… проект… делает.

— И цвета, и украшения, и ещё всякие штуки…

— Она говорит, это аранжировка называется, — похвалился эрудицией Томек.

— А потом всё в реале устраивает…

— Да ты сам знаешь! А он, Харальд, значит, снимает на камеру, на разные камеры, и добавляет эти… во, эффекты!

— Фотограф? — предположил Доминик.

Томек замотал головой.

— Мало, — с благоговением произнёс он. — Больше. У него что-то с голографией. Я знаю, что это, и мне жутко нравится. Оно такое трёхмерное.

Доминику стало приятно, но даже в голову не пришло, что это он почувствовал отцовскую гордость за таких умных детей. Зато совершенно не понравилась разносторонняя квалификация Харальда, причём совсем непонятно, почему.

— И он так из Швеции всё время ездит? — непроизвольно вырвалось у него, хотя он был абсолютно уверен, что никакие путешествия никаких Харальдов с зубами или без оных его ничуть не волнуют.

— Они выставки или что-то такое в Швеции делают, — объяснил, хвастаясь своими познаниями, Томек. — Понятно, оттуда и приезжает. Здесь уже была одна шведская пани, но только на лестнице. И мама пани Боженке говорила, мы слышали, что вроде будет что-то жутко дорогое. Ну, Швеция богаче нас, может себе позволить. Мама получила заказ и взялась.

— Пожалела ту, что с лестницы, — объяснила Кристинка.

Доминик вновь почувствовал прилив раздражения. Заказ — мерзкое слово. Опять взяла халтуру. Танцевала с Харальдом Синезубым. Да пусть себе эта чужая ему женщина танцует, сколько влезет — его бесценная нимфа танцами не увлекается…

Мысль о Вертижопке согрела издёрганную душу, вызвав, правда, какое-то дополнительное неудобство, но неудобство тут же было изгнано. Доминик стал вспоминать, зачем он, собственно, пришёл, ах, да, отцовский ноктовизор. Порядок, бери прибор и до свидания. Дети продолжали историко-зубные разговоры, он их оборвал (проклятый Харальд просто навяз в зубах!):

— Дедушке надо вернуть прибор ночного видения, у него последняя охота перед закрытием сезона.

— Жалко, — огорчился Томек. — Он здоровский.

— Раз надо, значит, надо, — заявила чужая женщина, появляясь в дверях гостиной. Выглядела она такой приветливой и доброжелательной, что даже трудно было поверить, что это — злейший враг. — Здоровский — не самое верное слово, опять же давно не модное. Чай ещё будешь?

Доминик вдруг обнаружил, что не только выпил чай во вражьем логове, но и съел что-то сладкое с марципаном. С марципаном! Датская сладость! Скандинавия… Харальд Синезубый… Кошмар! Это просто невыносимо, и ведь съеденного не вернёшь…

Знаком был немного с Данией и датскими кондитерскими изделиями, внутри всё сжалось, и он вскочил:

— Нет, спасибо. Отвезу ноктовизор отцу, и надо работать, очень много дел.

— Тогда привет, — попрощалась чужая женщина и исчезла в ванной.

Ни за что на свете не хотел Доминик быть ей благодарным за проявленный такт, а посему изгнал с позором непрошеное чувство, взял из рук сына прибор и покинул вражеское жилище, не обратив внимания на странное отсутствие протестов со стороны детей.

Майка вернулась в гостиную и уселась за работу.

Большой Шаман надавал по мозгам соответствующим службам, и Боженка получила предварительный проект освоения территории. Общие принципы и технические требования к городку аттракционов и так, ясное дело, были всем известны, зато теперь, наконец, конкретизировались сведения об особенностях капризных грунтов, благодаря чему разработчики стационарных объектов могли приступать к привязке их к определённому участку. Даже конструкторы и механики успокоились.

Вся мастерская была застелена огромными листами с планами и чертежами, Боженка любила работать на бумаге, экран компьютера её не устраивал. Кроме бумаг, в помещении находилась ещё масса народу, поскольку Большой Шаман протрубил сбор всех частей. А чтоб увеличить толкучку, притащил с собой инвестора, который сгорал от нетерпения начать поскорее работу. Просто спать не мог, если не увидит собственными глазами первой фазы, первой ступеньки, которую наконец-то удалось преодолеть. Количество макулатуры инвестора привело в восторг, правда, он ни бельмеса не смыслил в планах и чертежах, не понимал профессиональной терминологии, но вокруг бурлили дискуссии, народ всячески демонстрировал активность и вообще креатив зашкаливал.

Никто не обратил внимания на глухой грохот, раздавшийся за дверью. Затем дверь распахнулась, и вошла Анюта со здоровенной и тяжеленной коробкой в руках.

Боженка ждала её с нетерпением и одновременно с беспокойством, поэтому заметила помощницу сразу, помахала ей, отодвинула кого-то и, устроив для неё проход, приветствовала тревожной улыбкой. Анюта добралась до начальницы и плюхнула свою ношу в кресло на колёсиках.

— Доставила! — сообщила она гордо. — Все три. Господи, а что здесь происходит?

— Ничего, освоение территории. Это называется, кажется, межотраслевая координация, а по-простому — дурдом. Я воду отвоевала и два холма, пусть только попробуют отобрать. Те двойные тоже? Восьмёркой?

— А то! Все! Сказали, нам повезло, кто-то из самой Японии привёз, а вообще таких кензанов у них нет, только обычные. Можно, конечно, заказать, но придётся ждать.

— Хочу посмотреть, покажи…

Ножницы оказались под рукой, Боженка их схватила и принялась нетерпеливо вскрывать упаковку:

— Что там такое за дверью стряслось? Когда ты входила, так бухнуло…

Анюта оскорбилась:

— Это только один, остальные под дверью лежат! Все три вместе весят тысячу кило! Я вам не Геркулес!

— А как же до дверей донесла?

— Никак. Владик помог, тот охранник, который изворотливой блохе не кланяется. Я дверь приоткрыла, а он, как увидел это сборище, так со страху из рук и выронил — испугался нагоняя, что оставил вверенный ему пост. Назад помчался. Я сейчас за другим схожу, по одному перетаскаю.

— Ещё упрёт кто-нибудь, — испугалась Боженка.

— Спокойствие, пани начальница… Такую тяжесть?

Боженка прервала вскрытие, попыталась приподнять коробку, охнула и поскорее опустила её на место. Да уж, обычному вору такое не под силу. Разве что тяжелоатлет попадётся?

На всякий случай перетащили всё сразу вдвоём.

— Батюшки, Зютек Вертижопку приволок… — огорчилась Анюта, наконец, оглядевшись по сторонам. — Ой, пани начальница, а вам не кажется, что она намерена инвестора подцепить?

Боженка подняла голову от вскрываемой коробки. Большой Шаман двигался в её направлении крайне медленно, с видимым усилием, поскольку его тормозил заказчик, не сводивший глаз с Вертижопки. Шёл он как-то боком, а та старалась вовсю. Тем не менее мужчины приближались, правда, с остановками, благодаря чему Боженка успела увидеть и сообразить, что распаковывает.

— Ах! Чудо! Теперь спрячь это немедленно, чтоб не заметил… Скорее!

Кензан и в самом деле был чудесный. Две огромные геометрические железяки: овал и круг, крепко соединённые друг с другом и густо ощетинившиеся металлическими иглами, — просто мечта для большущей икебаны, которую придумала Боженка. Ну, хорошо, которую подсказала ей Майка. Майка — гений, и никто с этим не спорит. Только вот тяжеленные подставки для икебаны никак нельзя было показывать начальству, пристёгнутому в данный момент к инвестору. Икебаны касались другого заказа, а сейчас на повестке дня бушевал луна-парк. Правда, у озеленителей была ещё масса времени, но ничего подобного говорить впавшему в раж заказчику не следовало. А шеф аж трясся над своей золотой жилой и устроит такую бучу: как это, здесь освоение территории, окончательное согласование, уважаемый инвестор в наличии, а кто-то имеет наглость заниматься посторонними вещами?! Безобразие! Какой позор! Саботаж!

Понятно, раз малохольный инвестор от нетерпения сучит ногами, шефу по-другому нельзя. Но, не дай бог, и сам поверит — тогда хлопот не оберёшься. Нет уж, нам лишней головной боли не надо!

Анюта поняла всё моментально. Правда, две последние коробки не успела поглубже запихнуть под стол, слишком уж тяжёлые, но и так не видно было, что внутри, а распакованную восьмёрку оставила на кресле, быстро прикрыв крышкой от старой картонной коробки.