Она скрылась в подсобке, тут же вышла с толстой разлинованной тетрадью в руках.
Развернув тетрадь, повела пальцем по строчкам и наконец сообщила:
– Ну да, день рождения ребенка… заказали малый шоколадный фонтан и набор декоративного шоколада… улица Римского-Корсакова, дом четырнадцать, квартира девять… да, я вспомнила – я ведь сама и принимала этот заказ!
– А вы не помните, – взволнованно спросила Надежда, – кто звонил: мужчина или женщина?
– Мужчина, – уверенно ответила девушка. – Я еще удивилась. Обычно наши заказчики – женщины. Мужчине элитный шоколад придет в голову в самую последнюю очередь…
– Спасибо! – выпалила Надежда и бросилась прочь из салона.
Беспокойство в ее душе переросло в самую настоящую панику.
Она замахала руками проезжающим машинам и вскоре остановила скромную серую иномарку. Плюхнувшись на заднее сиденье, назвала адрес и достала мобильный телефон.
Стас отозвался почти сразу, но говорил вполголоса и был очень недоволен.
– Я же сказал вам – сегодня я на работе! – процедил он сквозь зубы.
– Она в опасности! – выпалила Надежда. – Я чувствую, что сегодня это произойдет!
– Кто она? Что произойдет?
– Настя… да ты все равно не знаешь…
– Так чего же вы от меня хотите? – Стас едва сдерживал раздражение.
– Короче, если хочешь отплатить за Варвару Степановну – приезжай на Римского-Корсакова, дом четырнадцать! – И Надежда отключила телефон.
Водитель иномарки с любопытством взглянул на нее в зеркало заднего вида, но Надежда Николаевна придала своему лицу безразличный вид. Ее старинный институтский приятель Валя Голубев называл это «сделать морду лопатой».
Машина остановилась возле нужного дома, высадила Надежду и уехала.
На улице было темно, ни один фонарь в ближайших окрестностях не горел. Даже в доме светилось всего несколько окон. Надежда зябко поежилась, огляделась.
Улица была пустынна. Ни одного прохожего, даже машины проезжали очень редко. В десятке метров от подъезда стоял микроавтобус с логотипом шоколадного салона.
Подходя к парадной, Надежда поравнялась с автобусом.
В кабине виднелся неподвижный силуэт водителя.
Ну да, наверное, он доставил Настю и все необходимое оборудование по адресу заказчика, а теперь дремлет, дожидаясь окончания праздника, чтобы отвезти все обратно и по дороге закинуть Настю домой…
Надежда уже хотела пройти мимо, но что-то задержало ее.
Ей не понравилась поза водителя, не понравилась его неподвижность. Что-то в этом было неестественное.
Она остановилась, подошла к кабине и осторожно постучала пальцами в стекло.
Водитель не отозвался, не шелохнулся.
Понимая, что делает что-то неправильное, опасное, Надежда потянула на себя ручку.
Дверца кабины распахнулась.
Водитель сидел за рулем, безвольно откинувшись на спинку сиденья.
– Гражданин! Товарищ! Мужчина! – окликнула его Надежда всеми всплывшими в памяти способами. Но водитель не откликнулся ни на первое, ни на второе, ни на третье обращение.
Тогда Надежда осторожно похлопала его по плечу.
Этого легкого толчка оказалось достаточно: водитель потерял равновесие и тяжело завалился боком на сиденье. Надежда испуганно вскрикнула.
– Тихо! – раздался у нее за спиной негромкий хрипловатый голос.
Этот голос прозвучал настолько неожиданно, что Надежда едва не грохнулась в обморок. Удержало ее только то, что под ногами была грязная зимняя слякоть.
Трясясь от страха, Надежда Николаевна обернулась.
У нее за спиной стоял здоровенный парень с наголо выбритой головой, непосредственно переходящей в широченные покатые плечи. Огромные, как у гориллы, руки едва не доставали до земли.
Любой другой человек, встретив такого мордоворота поздно вечером на безлюдной, плохо освещенной улице, пришел бы в ужас. Но Надежда Николаевна бурно обрадовалась. Вряд ли она так обрадовалась бы, увидев сейчас собственного мужа. Потому что в данной ситуации от Стаса явно было гораздо больше пользы, чем от разумного и законопослушного Сан Саныча.
– Приехал все-таки! – радостно воскликнула Надежда.
– Я же сказал – тихо! – прошипел Стас, отодвигая ее в сторону и заглядывая в кабину. – Что тут у вас?
– Да вот, – пробормотала Надежда, разом вспомнив все неприятности, – что-то с ним не то…
– Само собой – не то! – фыркнул Стас. – Нож у него в шее! Надеюсь, это не ваша работа?
– Стас, да как ты мог такое подумать?
– А тогда какого черта вы сюда залезли? Шли себе по улице, видите – стоит автобус, так и шли бы дальше…
– Да хотела спросить у него про Настю…
– Ладно, закроем кабину и сделаем вид, что ничего не знаем, – Стас захлопнул дверцу и протер ручку носовым платком. – А то окажемся под раздачей… а на мне и так много всего висит – вот, за тетю собственную в подозреваемых хожу…
Он огляделся по сторонам и спросил:
– А чего вы меня вызвали-то? Я, между прочим, с работы сорвался, так что если это ложная тревога…
– Ничего не ложная! – Надежда повысила голос. – Ты же сам видел нож в шее у этого водителя! Уж нож-то самый настоящий! С этим, надеюсь, ты не будешь спорить?
И она вкратце рассказала, как нашла шоколадный бутик, Настю Рубинину и как договорилась встретиться с ней.
– А ее вызвали в этот дом, якобы на детский праздник, – закончила Надежда. – Но, судя по темным окнам, никакого праздника здесь нет, а убийца вышел на тропу войны. Шофера он сразу убил, чтобы не путался под ногами, и сейчас, может быть, расправляется с Настей, пока мы тут с тобой разговоры разговариваем…
– Так чего же вы тянете время? – Стас припустил к подъезду. – Какая, вы говорите, квартира?
– Девятая! – крикнула Надежда ему в спину, стараясь не отставать.
Подъезд не был закрыт ни на домофон, ни на самый примитивный кодовый замок. Само по себе это должно было настораживать. Вбежав внутрь, Надежда и Стас увидели следы разрушений, явственно свидетельствующие о том, что дом находится в процессе расселения – большая часть квартир уже освобождена от жильцов, кое-где уже начат ремонт, и только несколько особенно стойких старожилов держатся за свое жилище, то ли дожидаясь, когда цены на недвижимость еще больше поднимутся, то ли просто в силу врожденного упрямства не соглашаясь ни на какие предложения.
Как во многих старых домах, квартиры шли не по порядку. На первом этаже были вторая и почему-то двенадцатая, на втором – четвертая и седьмая. На третьем оказались одиннадцатая и тринадцатая, и Стас застыл в растерянности, но Надежда показала ему на уходящий в сторону узкий коридорчик.
Этот коридорчик упирался в металлическую лестницу. Стас полез по ней и вскоре замахал Надежде: лесенка упиралась в дверь нужной им девятой квартиры.
– Тсс! – прошипел Стас, прижавшись ухом к двери. – Они там о чем-то разговаривают!
– Это хорошо, – проговорила Надежда. – Значит, Настя пока еще жива…
Голос ее предательски дрожал: на самом деле Надежда была не очень уверена в благополучном исходе спасательной операции.
– Так чего же мы ждем? – Стас отошел от двери, пригнулся, выставил вперед правое плечо и бросился на дверь, как таран на крепостные ворота.
Надежда ахнула от испуга, смешанного с восхищением. Сила всегда вызывала у нее невольное уважение.
Под мощным ударом дверь квартиры не устояла. С громким треском она распахнулась. Стас по инерции пробежал еще несколько шагов по запущенной прихожей и налетел на противоположную стену. На этой стене висело большое старинное зеркало, которое от удара сорвалось с гвоздя и рухнуло на пол, со звоном разлетевшись на сотни кусков.
«Плохая примета!» – подумала Надежда.
Впрочем, думать о приметах было некогда. Где-то совсем рядом, может быть, в соседней комнате, в эту минуту убивают Настю Рубинину, и только от них со Стасом зависит жизнь девушки!
Из дальнего конца квартиры доносились два голоса – мужчина и женщина о чем-то спорили или ссорились… значит, Настя еще жива! Она еще борется за свою жизнь! Если бы у нее на голове был мешок, она не могла бы издать ни звука…
Надежда бросилась на эти голоса, Стас, тяжело топая, мчался следом.
– Куда вы? – пропыхтел он, нагоняя Надежду Николаевну. – Пропустите меня вперед, он очень опасен!
Стас оттолкнул Надежду, рванул дверь, они влетели на просторную кухню.
Там никого не было. Два голоса, мужской и женский, продолжали бурно ссориться.
Надежда Николаевна схватилась за сердце.
Она узнала эту ссору. Узнала эти интонации, да и сам текст был ей прекрасно знаком.
И тут же, подтверждая ее догадку, голос диктора произнес:
– Вы слушаете передачу «Театр у микрофона». Сегодня в нашей программе пьеса Шекспира «Укрощение строптивой» в постановке Новосибирского драматического театра…
