– Про себя, про себя говори, – напомнила Капитолина. – Юлька совсем не сохнет теперь, раз целого твоего Евгения отхватила.
– Да, теперь сохну я. Фортуна от меня отвернулась. А тут еще и покушение приключилось, прямо на новоселии Любы.
И я подробно рассказала о самом новоселье, о накрытом столе, о гостях, не забыла упомянуть и Тамаркино платье – до чего она в нем была смешна! Про Розу, про Пупса ее изложила, про Тосю с ее Тасиком, про их скандал, который Тося закатила Тасику из-за Ларисы прямо на новоселье…
Капитолина слушала, открыв рот.
– Как интересно, как интересно, – приговаривала она.
Мне и самой это рассказывать было интересно. Передать не могу, с каким удовольствием общались, и вдруг ни с того ни с сего прерывает меня какой-то там телефонный звонок. Капитолина, конечно же, с неудовольствием от рассказа моего отрывается, в гневе хватает трубку и сходу выдает яростную речь:
– Ты не придумал ничего лучшего, как от разговора меня отрывать? Ха! Что ты там лепечешь? Сама просила? О чем там я просила тебя? О чем вообще тебя можно просить? Я что, враг самой себе?
И тут она меняется в лице и вопит:
– Что-ооо?! Ты не шутишь?! Сонька?! Наша чокнутая Сонька?! Какой кошмар! На кого, на кого? На самого пре…?!
Дальше продолжать она уже не могла – захлестнули эмоции: только трубкой трясла да глазами вращала. Я вырвала из ее руки трубку, приложила к уху – короткие гудки.
– Что Коля сказал? – спросила я у Капитолины.
– Чтобы я не отпускала тебя никуда, потому что у тебя крыша поехала, – честно призналась она.
Ха!
Крыша поехала у меня!
У меня крыша поехала!
Что творят мои друзья?! Всю жизнь так считали за моей спиной, а теперь дружно признались мне прямо в глаза. И этот генерал туда же, культурный образованный человек…
– Он что, так и сказал? – спросила я у Капитолины. – Сказал, что у меня крыша поехала?
Она еще и удивилась:
– Нет, конечно, ну как ты можешь? Коля никогда не скажет так коротко. Он долго, пространно и по-научному объяснял, что из гранатомета ты пальнула вследствие некоторых психических расстройств твоего организма. У тебя галлюцинации, мания, ты представляешь себя членом какого-то БАГа…
– ВАГа, – машинально поправила я.
– Пусть ВАГа, это все одно, – ласково согласилась Капитолина. – Сонечка, очень хорошо, что ты ко мне пришла. В этом твое спасение.
– Та-ак, – сквозь зубы процедила я и тут же, стоически не обращая внимания на жалость подруги, продолжила свой рассказ.
На этот раз я сразу перешла к заключительной части новоселья, упомянула про тарелку с салатом, в которой утром нашла себя, про муху – муху и «Муху» – гранатомет, про мужика в фуфайке, про выстрел…
В общем, на удивление лаконична была – часа в два уложилась. Капа слушала, горестно качая головой.
– Поверить, Соня, не могу, что ты стреляла в президента, – заключила она, когда я исчерпалась.
– Да не стреляла я! Не стреляла! – взорвалась я. – Во-первых, чисто физически не могла – на ногах не стояла, а во-вторых, как и ты, люблю своего президента!
Что ж я, дура, истреблять настоящих русских мужиков? Их раз-два и обчелся.
Капитолина все еще с недоверием на меня смотрела и задумчиво спросила:
– Ты уверена, что стреляла не ты? После всего того, о чем ты мне тут рассказала – про Женьку и Юльку – пожалуй крыша поехала бы и у меня. Брр! Если бы с этой Юлькой связался мой Коля! Уж и не знаю в кого бы начала стрелять я!
– Может и я бы начала, но не успела. Мужик в фуфайке меня опередил, – в запале воскликнула я, но тут же одумалась и сплюнула: – Тьфу! Боже мой! До чего вы все меня довели!
– Но если не ты стреляла, то кто? – растерялась Капа, которая (вот она, настоящая подруга!) явно начала склоняться к мысли, что верить все же следует мне, а не каким-то там ФСБ. – Соня, ты же сама утверждала, что на Любином этаже стрелять было некому. Охрана вверху, охрана внизу, злодею уйти невозможно. Если мужик в фуфайке не твоя галлюцинация, тогда кто он? Кто?
– Кто? Это знаю только я! Полковник! Он, полковник, и стрелял!
Капа опешила:
– Какой полковник?
– Полковник ФСБ!
Думаю не стоит упоминать о важности и гордости, с которыми я сей факт сообщила.
Судя по панике на лице Капы, она тут же начала переваривать полученную информацию. Скорей всего прикидывала, как предательство полковника может отразиться на карьере ее Коли – положительно или отрицательно?
– Что за полковник? – наконец спросила она, думаю, зайдя в тупик от дефицита подробностей.
– Ну этот, Любкин сосед, Петр Петрович, – сообщила я, и… Капа рассмеялась.
Очень неожиданно, заметить должна, и неуместно, ведь речь о предателе Родины шла.
– Петя Смирнов? – хохотала Капа. – Ой, не могу! Стрелял в президента? Ой, не могу! Наш Петька Смирнов? Соня, ты точно сошла с ума! – резюмировала она и смеяться перестала.
Теперь Капа на глазах мрачнела, мрачнела задумчиво. Я с интересом наблюдала, чем это закончится. Такие перепады настроения! Интересно у кого из нас эти самые психические расстройства?
Окончательно помрачнев, Капа яростно сжала кулаки и сквозь зубы процедила:
– Сволочь Женька, до чего бабу довел!
Я потеряла последнее терпение, видит Бог, не безгранична в этом смысле и я. Потеряла терпение и завопила:
– Да Женька здесь совсем не при чем! Я даже рада, что он к Юльке свалил! Теперь, когда муж меня бросил, я счастливейшая из женщин!
– Почему? – спросила Капа, и это мое заявление списывая на расстройство ума.
– Да потому, что я новое счастье уже обрела!
Выщипанные брови Капитолины снова на переносице домиком сошлись, а глаза подслеповато прищурились.
– Ну-ка, ну-ка, давай рассказывай, – загораясь любопытством, прошептала она, напрочь забывая о моем безумии.
Я тут же поведала о Сергее, отдельно и очень подробно упомянув и его «Бентли», и роскошную квартиру, и испанский гарнитур.
– Такой мэн! Такой мэн! – по ходу повествования восхищалась я.
– Это же надо! Это же надо! – вторила Капа, радуясь за меня всею душой и немножечко мне завидуя. – И этот мэн тебя любит? – недоумевала она.
– У нас страшенный роман! Страшенный! – и взглядом и жестами выразила я свои впечатления, стараясь не замечать впечатлений Капы.
– Страшенный роман?! – Капа ахнула и схватилась за голову. – Как я завидую тебе! – уже откровенно призналась она и добавила: – А у меня лишь этот болван Коля. Только в жизни и сумел, что до генерала дослужиться.
– Такие люди тоже нужны, – снисходительно успокоила я подругу.
– Кому нужны? – возмутилась она.
– Людям нужны, – пояснила я. – На таких страна наша держится.
Капа яростно со мной не согласилась.
– На таких, как я, держится наша страна! – с болью стуча в грудь кулаком, закричала она. – Ведь если бы я всю жизнь не терпела своего бестолкового Колю, он бы без женской заботы, без внимания, сник, затосковал, заболел и не смог бы служить Родине. Соня, скажи честно, много найдется дур, способных бесплатно вынести все это безобразие: беспорочность собственного мужа, его честь, ответственность и патриотизм?
Пришлось признать, что таких дур немного.
– Вот то-то и оно, – удовлетворившись, успокоилась Капа. – А я все это выношу и, порой, горжусь этим дармоедом. Твой бизнесмен, если вдруг припечет, сядет в «Бентли» и укатит. Они же все эгоисты, бизнесмены эти, своя шкура им всего дороже. Всех продадут: и детей и жен. А мой Коля не такой. Он человек слова, у него есть честь, у него есть я. Ради меня Коля жизни своей не пожалеет, случись в этом надобность. Жаль, вот, все не случается.
Слышать такое мне было обидно.
– Ты, Капа, очень неправа, – возразила я. – Хоть и бизнесмен мой Сережа, но жизнью своей и он не боится рисковать ради меня. Знаешь как не хотел отпускать сюда меня одну?
– Нет.
– А я знаю, – успокаиваясь, сообщила я и с преувеличенными подробностями рассказала какой смельчак мой Сережа.
Капа выслушала меня с огромным вниманием и сделала абсурдное заключение:
– Тогда он тоже из ФСБ.
Пока я смеялась, она вернулась к полковнику. С жаром начала меня убеждать, что не мог стрелять в президента Петька Смирнов.
– Уж кого-кого, а Петьку я знаю и вдоль и поперек, – заверила она. – Смалку с Колькой они дружили. Петька Смирной, Сашка Смелов да мой Колька с самого детства не разлей вода.
– Это ни о чем не говорит, – вставила я, но Капа меня не слушала.
– Вместе школу закончили, – продолжила она, – в один университет поступили. Всегда друг за другом тянулись. Коля мой, правда, их обскакал, но это все потому, что у Николасика есть я. У Петьки так себе жена, ни рыба ни мясо. У Сашки чуть лучше, но тоже плохо мужем руководит, поэтому они дальше полковников и не дослужились. В остальном же, если не брать их жен, в государственном смысле, Соня, слышишь, они идеалы. Вот только глянь, как прошла их жизнь…
Капитолина уже полезла в свой доисторический сервант, извлекла с посудной полки семейный альбом и начала с интересом его перелистывать, с нежностью комментируя:
