Ознакомительная версия.
– С ума сошел, – зарыдала Аня, – тебя же поймают…
– Никогда! – решительно заявил Митя. – Не в первый раз, у меня есть опыт. Кандидатуру для ощипывания еще Сергей Петрович подбирал, так что Геннадий Марков идеальный вариант – он тырит золотишко с предприятия, которое обязан охранять. Таких надо наказывать. Не вой, ничего со мной не случится, все отработано до автоматизма. Я добуду денег на поездку Никиты в Германию…
Анна снова начала тереть лицо ладонью.
Я сидела, не издавая ни звука. Что-то у Мити пошло не так? Ему удалось заполучить ювелирные изделия, но кто-то ударил Спиридонова битой? Почему Дима поехал в Лукьяново? Был Митя один или в набеге участвовал еще кто-то, кто попытался оказать подельнику помощь? Что произошло? Ответов на эти вопросы мы, наверное, не получим никогда. Но мне известно, что Спиридонов бросил сверток с драгоценностями в почтовый ящик подготовленного к сносу дома, а затем позвонил Барбосову, попросил того спрятать кулек и в случае своего невозвращения через неделю передать его Ане. Почему Митя так поступил?
Смею предположить, что его преследовали, а он не хотел приводить домой тех, кто за ним шел. Он смог оторваться, припрятать ценности и связаться с Федей. Или Митя решил не пугать Аню раной на голове, поспешил в Лукьяново, чтобы там отсидеться в избе Валентины Петровны, но иметь при себе сверток он поостерегся. Или Дима, врач по образованию, сообразил, что может в любой момент потерять сознание, упасть на улице, и его ограбят «добрые» прохожие, или драгоценности исчезнут в руках медиков «Скорой помощи» либо вызванных стражей порядка. К сожалению, и среди обывателей, и среди докторов, и среди служителей закона встречаются грязные личности. Вариантов много, но точного ответа снова не будет. Ну да он мне особо и не нужен, главное – Спиридонов пошел на преступление и погиб.
Аня перестала тереть щеки.
– Когда муж не явился ночевать, я сразу поняла: он убит. Не спрашивай, как я сообразила, что Мити нет на свете, просто почувствовала – он больше не с нами. Вы с Настей со мной сидели, на два голоса пели: «Анечка, Митя объявится, он не мог тебя и Никиту бросить», – а я кивала, делала вид, что надеюсь на благополучный исход, но ощущала ледяной холод. Не могла же я вам сказать, куда Дима направился. Ты вообще вне «семьи», а от Насти с Гришей поход Мити за золотом мы скрывали. Не знаю, как я тот год пережила… Потом нашлись останки Димы, и умер сынишка. Я тогда подумала: отец-садист не самое страшное, что случилось в моей жизни.
Спиридонова резко выдохнула и откинулась на спинку сиденья.
– А через какое-то время я встретила Андрюшу, вышла за него замуж и все ему рассказала.
– Так уж и все? – с недоверием спросила я.
– Абсолютно, – кивнула Анна. – Между нами тайн нет. Андрей решил дистанцироваться от вас. Валентина Петровна меня не беспокоила, ни разу после похорон Сергея Петровича не позвонила, словно тоже умерла. А Настя с Гришей регулярно появлялись, напрашивались в гости, к себе зазывали. Вроде ничего особенного, мы много лет вместе, но ни мне, ни Андрюше связывающая меня с Гудковыми-Петровыми нить не нравилась. Вот мы и отдалились. Заодно пришлось свести до минимума и общение с тобой, потому что ты стала чуть ли не лучшей подругой Насти.
Спиридонова сгорбилась и свесила голову на грудь, ее голос зазвучал глухо:
– Но как ни пытайся закопать змею, она снова может выползти. Андрюша решил, что нам в целях безопасности лучше эмигрировать, уехать на другой конец света, обрубить нити, тянущиеся из России, начать новую жизнь. Да, Лукьянов умер, банда вроде распалась. Но куда подевался Адал? Я никогда не видела этого человека, лишь слышала его имя и знала, что он очень близок Сергею Петровичу, прямо брат родной. И где же он сейчас? Пока как будто закопался в тину и не высовывается, но вдруг появится на свет божий и нас опять под ружье поставит? Я моложе Гудковой и тем более тебя, еще могу родить здорового ребенка, стать в Америке счастливой. Мы с Андрюшей очень долго добивались исполнения своей мечты. И вот она, рядом – отъезд через пару дней, о нем никому не известно. Надеюсь, ты не разрушишь наши планы. Лампа, я не сделала ничего плохого. Знаешь, неделю назад мы все обговорили с Настей…
Спиридонова замерла, не докончив фразы, а я тут же сбросила охватившее меня оцепенение.
– Вы встречались с Гудковой? Ты забыла про решение держать дистанцию?
Анна вновь натянула на себя плед.
– Настюха неожиданно приехала ко мне на работу. Я просто обалдела, когда она в офис вошла. И что было делать? При коллегах же не скажешь: «Что ты хочешь? Разве не понятно, что нам больше не по пути!» Пришлось изображать восторг от встречи и идти с ней кофе пить.
– Зачем приходила Гудкова? – перебила я Спиридонову.
Аня попыталась втянуть ноги на сиденье, скорчила гримасу – ей явно расхотелось рассказывать дальше. Но, видимо, она решила, что, начав откровенничать, нужно идти до конца, и снова разговорилась.
Оказывается, Гудкова приехала рассказать Ане о своем предстоящем замужестве. Спиридонова совершенно искренне обрадовалась за подругу и сказала ей:
– Знаю, как вы с Гришей любили друг друга, что на самом деле являлись братом и сестрой. Но пусть прошлое хоронит своих мертвых, а те, кто остался в живых, должны жить дальше. Так что…
Настя не дала Ане договорить:
– Ничегошеньки тебе не известно! У нас с Гришаней когда-то было страстное чувство, но со временем оно померкло. Мы превратились в тех, кем нам предназначено быть по рождению, – в близких родственников.
– Неужели? – пробормотала Анна. – И давно это произошло?
Настя скривилась.
– Незадолго до гибели Сергея Петровича у нас с Гришей состоялся серьезный разговор. Если честно, наш с ним гражданский брак – как ты догадываешься, официально мы отношений не регистрировали – трещал по швам. Мы разъехались по разным спальням. Лада делала вид, что ничего не замечает. Она умная женщина и никогда в наше личное пространство не лезла. Впрочем, и мы ничего не выплескивали, соблюдали приличия…
В общем, у Гудковых произошла откровенная беседа, Гриша пришел к Насте ночью и сказал:
– Давай честно признаем: мы больше не муж и жена.
Анастасия спокойно ответила:
– Мне тоже так кажется.
Григорий обнял ее.
– Но наши отношения непростые, нам, как обычным супругам, развод не оформить, не разбежаться. Пусть мы больше не спим под одним одеялом, но мы одна кровь, и никуда нам друг от друга не деться.
– Верно, – согласилась Настя. – Вот только готов ли ты до самой смерти притворяться? Ведь нас все вокруг считают супругами.
Гриша пожал плечами.
– А есть альтернатива? Мы не можем открыть правду.
– Некоторые пары, разведясь, остаются жить в одной квартире, – протянула Гудкова. – Мы можем изобразить так называемые высокие отношения, и все останется по-прежнему. Объявим приятелям о разрыве и заживем, как хотим.
Гриша сел в кресло.
– Зачем нам с тобой свобода?
Настя удивленно посмотрела на брата.
– Не исключаю, что встречу человека, которого полюблю. Я еще не старуха, могу родить ребенка. У нас с тобой детей не могло быть, но это не значит, что я хочу остаться без сына или дочери. Боюсь, тебе не понять моего желания стать матерью. Мужчины спокойно относятся к отсутствию детей, а вот мы…
– Ошибаешься, – покачал головой Гриша. – Одной из причин моего сегодняшнего разговора с тобой, желания расставить все точки над «i» является факт беременности одной женщины.
– А почему ее положение сподвигло тебя на выяснение отношений? – поразилась Настя.
– Потому что она носит моего будущего сына, – отчеканил Григорий.
Настя уставилась на брата.
– Сына? О боже! Зачем он тебе?
– Хороший вопрос, – усмехнулся Гриша.
Гудкова неожиданно ощутила укол ревности.
– И кто же она, твоя подруга?
– Елизавета Майская, она училась с тобой в одном классе. Помнишь ее?
– Лизка! – подскочила Настя. – Такая страшненькая, с зубами, как у больного кролика.
– Сейчас Лиза симпатичная женщина, – обиделся Гриша.
– Ты ей еще в школе нравился… – протянула Настя. – Лизка пыталась со мной дружить, на переменках всегда рядом крутилась, но я быстренько сообразила, что девчонку мой брат привлекает, и даже не смотрела в ее сторону.
– Мы с ней случайно в книжном магазине столкнулись, – улыбнулся Григорий. – Схватились одновременно за один том на полке и узнали друг друга.
– Понятненько, – ухмыльнулась Настя, – в школьные годы ты ее даже не замечал. В детстве…
– Не было у нас с тобой ни детства, ни отрочества, ни юности, – перебив ее, горько констатировал Гриша. – В одной кровати мы оказались от безнадежности, тоски, страха и одиночества. И долгое время принимали сей букет чувств за страстную любовь. Ошибочка вышла. Мы с тобой брат с сестрой, которые при других условиях не вступили бы в интимную связь. И ты это понимаешь так же четко, как и я.
Ознакомительная версия.
