Ознакомительная версия.
К подругам тут же подошел Женечка – секретарь Кеши. Парень был бледен и одет во все черное.
– Кто бы мог подумать, что все так обернется, – пробормотал он, пожав подругам руки. – У нас в офисе полная сумятица. Кеша умер, а кому принимать дела фирмы, непонятно.
Был тут и нотариус Рогожкин, бдительно держащий несчастную мать под руку. В толпе также мелькнуло бледное лицо Галины Павловны, которая, наоборот, старалась держаться в тени и вперед не лезла. Некоторые лица были смутно знакомы Кире, она видела их на фотографиях и во время семейных сборищ, куда Кеша приводил ее на правах невесты. Но в большинстве своем всех этих людей Кира видела впервые. И теперь, признаться, слегка растерялась.
– А вдруг мы ошиблись? – прошептала она Лесе в панике. – Смотри, какая толпа! Любой из этих людей мог позариться на картины Пети Иванова!
– Но фальшивое завещание Кеши состряпал именно Рогожкин. На него и будем ориентироваться. К тому же у него машина «Мерседес».
– И что?
– Мужчина, который увез Анфису, а потом напал на нее, тоже приехал на «Мерседесе», – напомнила подруге Леся. – И Анфиса села в его машину без опаски. Если она была с нотариусом в сговоре, то ничего удивительного в этом нет. Анфиса мечтала отомстить родне своего отца. И когда ей представилась такая возможность, она с радостью за нее ухватилась.
– И все-таки странно, почему Анфиса не обратилась к Галине Павловне?
– Чтобы потом делиться с противной бабкой, которая всю жизнь ненавидела ее саму и ее маму?
– А Рогожкин чем лучше?
– Лично он вреда отцу Анфиски не делал. Она и снюхалась с Рогожкиным, который рассказал, как можно заработать миллионы без всякого труда. Так за каким фигом Анфисе была нужна бедная старуха?
– Все-таки бабушка.
– Анфису всю ее жизнь растили с мыслью о том, что родня ее отца – все поголовно гады и сволочи. Трудно ожидать, что девушка расплакалась бы, даже встреться с бабулей. К тому же и сама Галина Павловна ничего не хотела слышать о своей внучке. Она ее ненавидела!
– Ну еще бы! Начнет требовать долю в наследстве своего умершего отца. Судиться, чего доброго, станет.
– Все очень непросто. Бабушка ненавидит свою внучку. А внучка ненавидит бабку. Значит, вместе они действовать не могли.
И стараясь успокоиться сама и успокоить свою подругу, Кира произнесла:
– Но пока что картины все на месте, следователь предупрежден, а Лисица уже отзвонился. Три новых экспоната уже в квартире. Будем надеяться, что вскоре все разрешится.
После похорон толпа скорбящих несколько поредела. Поехать на поминки выразила желание от силы половина присутствующих – человек тридцать. В числе оных был нотариус Рогожкин, который увез Гликерию Карповну на своем новом «Мерседесе», и Галина Павловна, которая вместе с другими гостями скромно села в ожидающий автобус с траурными черными занавесками.
С подругами Галина Павловна едва обменялась парой слов. От предложения подвести ее отказалась. И вообще, выглядела какой-то растерянной и озабоченной. За все время, что подруги провели на кладбище, Галина Павловна подошла к матери Кеши всего один раз, выразила ей свои соболезнования и тут же отошла, уступив место другим гостям. Но на поминках, подруги на это очень надеялись, Галина Павловна должна была стать более открытой.
– Тем более когда она увидит полотна своего сына… Она обязательно как-то отреагирует на них!
Однако, выходя из автобуса, Галина Павловна замешкалась на ступеньках, и к ней тут же подскочил нотариус. Он галантно подал руку Галине Павловне и о чем-то с ней зашептался. Что именно хотел от нее нотариус, подруги издалека разобрать не смогли. Но они видели, что Галина Павловна отрицательно покачала головой.
А когда Рогожкин попытался настаивать и даже преградил ей дорогу, она смерила его таким ледяным взглядом, что даже этого записного мошенника пробрало. Он отступил в сторону, пропустив Галину Павловну вперед себя. Но вслед ей он смотрел с такой ненавистью, что подругам мигом стало понятно, ни о какой дружбе между этими двумя отныне и речи быть не может.
Подруги прошмыгнули по лестнице вперед Галины Павловны. Они хотели видеть лицо матери художника, когда та увидит полотна своего сына, развешанные по всей Кешкиной квартире.
Эффект и впрямь оказался ошеломительным. Галина Павловна сняла свои старенькие сапожки с дыркой по шву, оправила платье из трикотажа еще советских времен, подняла голову и остолбенела. Наблюдающим за ней подругам сразу же стало понятно – где и у кого все эти годы находились работы ее сына, Галина Павловна не имела ни малейшего понятия.
Как это получилось в тесном клане Кешкиной семьи, подруги могли только догадываться. Наверное, когда Галина Павловна была супругой профессора, она своей холодностью и надменностью отпугнула его небогатую родню. Сам профессор также не рвался к общению с простыми родственниками, предпочитал общество академиков или хотя бы своих учеников, с которыми говорил на одном языке.
Профессор был весьма далек от реальной жизни. Ну а Галина Павловна сделала все, чтобы отношения между ее мужем и его бедноватой и простоватой родней сошли на нет. Когда профессор скончался, Галина Павловна была наказана за свою былую надменность и спесь. Возле нее не оказалось ни одного человека, кто мог бы подсказать женщине, кто же покупал полотна ее сына и к кому ей обратиться.
Отец Кеши, покупая у Пети его работы, строго-настрого запретил жене говорить об этом с кем-либо.
– Не хочу, чтобы подумали, будто я оспариваю решение родителей парня. Но если честно, то они не правы. Петр – не от мира сего, он словно дите малое. Нельзя им было оставлять его одного, парень же просто помрет с голодухи. Но с другой стороны, перечить воле моего брата – Петькиного отца я тоже не должен. Так что мы с ним договорились, он ни одной живой душе, включая своих родителей, не скажет, кому продает свои работы.
Полотна много лет подряд пылились в кладовке в квартире Гликерии Карповны. Про них все забыли. И лишь пару лет назад, отделывая свою новую квартиру, хозяйственный Кеша вспомнил про плотна, достал их, привел в порядок и развесил у себя по стенам в качестве недорогого украшения интерьера.
– Надо ее усадить! – испугалась Кира, когда Галина Павловна стала изжелта-зеленого цвета. – Как бы в обморок не свалилась!
Возле покачнувшейся Галины Павловны захлопотали родственники ее покойного мужа. Простые люди уже не помнили, как когда-то Галочка отказала им всем от дома, ловко манипулируя своим стареньким и покладистым мужем. Теперь все наперебой совали Галочке кто валидол, кто стакан киселя, а кто и поминальную рюмку водки.
И рюмка водки, которую выпила ошарашенная Галина Павловна, а также сытные толстые блины, которые напекла сама Гликерия Карповна, сделали свое дело. Кожа Галины Павловны приобрела свой обычный оттенок и уже не пугала так окружающих. Ее оставили в покое, и все наконец расселись за длинным столом, который был, в свою очередь, составлен из нескольких столов поменьше, которые привезли родственники Кеши из своих квартир.
Да, родня у Кеши была по большей части небогатой, простой, но зато очень дружной. Зазнайка Галина Павловна здорово ошиблась, когда в свое время не захотела общаться с этими людьми. Не отвернись она от родных своего мужа, глядишь, и не пришлось бы ей на старости лет куковать в одиночестве и считать жалкие копейки своей пенсии. Они бы ей обязательно помогли. Да и про судьбу полотен сына Пети несчастная мать узнала бы гораздо раньше.
– Но все-таки странно, если Галина Павловна получила большие деньги за проданные картины Пети, почему у нее такой вид, словно она нищая? Может, она просто притворяется?
– Вспомни ее квартиру. У тебя еще есть сомнения в том, что мать известного Пети Иванова – нищая?
Произнеся эти слова, Леся нахмурилась. Что-то не давало ей покоя, какой-то незначительный штришок, который зацепил ее в квартире Галины Павловны. Но это была такая мелочь, которой Леся в свое время не придала значения, а теперь не могла понять, что же ее тревожит.
Между тем Галина Павловна немного пришла в себя после пережитого шока. Она подошла к Гликерии Карповне и завела с ней разговор о своем сыне.
– Я вижу, у вас все стены увешаны картинами моего сына, – донесся до слуха подруг ее голос. – Могу я спросить, откуда они у вас?
– Когда-то мой муж их лично приобрел у самого Пети.
– О-о-о… Я знала, что у Пети имелся постоянный покупатель. Но суммы, которые мой сын получал за эти картины, были невелики, не так ли?
– Больших денег у нас, голубушка, отродясь не водилось, – развела руками Гликерия Карповна. – Но мой муж хоть и не профессор, а пожалел бедного мальчика.
– Петя не нуждался в вашей жалости! – вспыхнула Галина Павловна, но тут же спохватилась и взяла себя в руки, заулыбалась, о чем-то защебетала.
Ознакомительная версия.
