Ознакомительная версия.
Маше стало жаль и собачку, и ее хозяйку, свою ровесницу, поэтому она предложила:
– Давайте все же попытаемся ей помочь.
Ветеринар отозвал стажерку и объяснил:
– Собака безнадежна, она непременно умрет, и, если скончается у нас, это будет удар по репутации клиники. А вот в случае, если хозяин принимает решение об усыплении, нас будет не в чем упрекнуть.
– И все-таки разрешите сделать ей операцию, – настаивала Маруся.
– Хорошо, – согласился врач, – исключительно под вашу ответственность. В случае судебного иска к больнице вы его оплатите.
Чихуахуа благополучно поправилась, Дениза, ее хозяйка, оказалась дочкой высокопоставленного чиновника. Она спросила у Маши:
– Что я могу для тебя сделать? Только скажи. Любой подарок куплю.
– Сама себе что хочу могу приобрести, – улыбнулась Маша.
На том они и расстались.
Через неделю Дениза позвала Манюню в кафе, во время ужина моей дочке звякнул Дегтярев.
– Ты, похоже, расстроилась? – спросила Дениза, когда Маша завершила разговор.
– У нас есть друг семьи, – пояснила Манюня, – он мне как отец, у него через неделю день рождения. Приготовила ему подарок, недельную экскурсию по замкам Луары, договорилась на работе, что меня отпустят. И что? Сейчас Александр Михайлович сообщил, что у него из-за службы не хватило времени сделать визу, он только сегодня пошел в консульство, и, конечно, там сказали: «За неделю документы не оформим». Сорвалась наша поездка из-за того, что полковник про визу забыл. Что бы он там ни говорил, я-то знаю, у него из головы вылетело, что отметка в паспорте нужна.
– Александр – военный? – уточнила Дениза, доставая телефон.
– Полицейский, – вздохнула Маша, – вроде вашего комиссара Жоржа Перье, он дружит с ним. Но Перье ушел в отставку, а Дегтярев не собирается бросать работу. У моей мамы есть знакомый в вашем департаменте полиции, сейчас ей позвоню.
– Прежде я к папе обращусь, – усмехнулась Дениза. – Ну-ка, напиши мне данные вашего друга.
На следующий день Дегтяреву дали визу. На пять лет. Так что теперь полковник может спокойно выезжать в Европу.
– Билеты мы купили сразу, – продолжал Александр Михайлович, – правда, был только бизнес-класс, до сих пор ежусь, когда вспоминаю, сколько Маша денег в кассу отдала.
– Когда и как вы поняли, что меня надо искать здесь? – перебила я толстяка.
– Маша всполошилась сразу, – ответил Дегтярев, – ей позвонила Кудрявцева, запричитала, что опоздала на вокзал, не забрала Роджера. Маруся велела Лене ехать в санаторий, дала ей его адрес и попыталась соединиться с тобой. Ты не отвечала, телефон твердил про недоступность абонента, но девочка не занервничала. Вокруг Сан-Валентино горы, на сайте санатория указано, что там существуют проблемы со связью. А дальше все пошло кувырком. Кудрявцева явилась в санаторий, спросила, где живет Дарья Васильева, постучала в номер и увидела здорово похожую на тебя даму, та сказала:
– Да, да, я Дарья.
Лена – безответственное существо, она всегда и везде опаздывает, но дурой ее не назовешь. Кудрявцева сразу сделала стойку, ее озадачило, что тетка откликается на твое имя, живет в заказанном тобой номере и похожа на тебя. Кудрявцева решила, что тебя похитили, подменили копией, и сказала бабе:
– Я представитель экскурсионного агентства, для вас забронировано и оплачено три поездки. Хотите завтра отправиться на экскурсию?
Мадам пришла в восторг, а Лена, выйдя из санатория, мгновенно связалась с Машей, та тут же кинулась ко мне. Я соединился с Жоржем, тот обратился к Ксавье, поговорил с Бушероном, и мы с Манюней рано утром уже приземлились в Сан-Валентино.
– Экие стремительные, – пробормотала я.
– Ты же знаешь Машу, – хмыкнул Дегтярев, – с ней спорить бесполезно. Она еще и Маневина из командировки выдернула, но он только сегодня из Австралии во Францию прибудет. Мы с Ксавье поговорили с той Дарьей, что жила в пансионате. Дамочка, не смущаясь, выложила правду: они с мужем слегка повздорили, потом супруг решил не дуться и купил ей в качестве компенсации за ссору поездку на фешенебельный курорт. И да, с ней в одном вагоне, вот же смех, ехала ее полная тезка. Та Даша Васильева тоже собиралась отдыхать, ее встретил на перроне шофер.
Ксавье вызвал водителя санатория и спросил, не знает ли он случайно мужчину, с которым некоторое время провел на вокзале, ожидая клиентку. А я тем временем велел своему сотруднику Гене Новикову пробить по базе тетку из санатория, покалякать с ее мужем.
Шофер сообщил, что он не знаком с человеком, встречавшим другую даму, но парня знает носильщик, который с ним дружески беседовал. Того нашли, и он объяснил:
– Это Федор, он иностранец. В Бартолоно иногда люди из Москвы приезжают, я даже пару слов по-вашему знаю: сдрафствуй, как дьеля? Федор при мне несколько раз по телефону с кем-то говорил, я понял, что он из России, спросил: «Ты откуда будешь?» Он ответил: «Я поляк». Соврал. Польская речь шипит. Федор работает у человека, который живет где-то в горах. Шофер приезжает в Бартолоно, закупает в супермаркете продукты, там мы и познакомились, магазин принадлежит моему зятю. Где водитель живет, понятия не имею, ничего, кроме имени его не знаю. По-французски он говорит неплохо, но всегда привозит список, который ему хозяин составил, и дает его моему зятю. Вот мужик, на которого Федор работает, француз, в списке ни одной ошибки нет.
На момент общения с носильщиком я уже слышал рассказ Генки. Новиков приехал к супругу Дарьи Васильевой, того не оказалось дома, дверь особняка открыла его пожилая мать, увидела удостоверение Геннадия, услышала, что того интересует местонахождение ее невестки, и давай кричать:
– Мерзавка! Дрянь! Сын думает, что я не в курсе, но от меня ничего не скроешь! Повсюду видеокамеры спрятала. Специально аппаратуру в отсутствие сына и гадюки установила. Чуяла, что она зло замышляет. Жаль, я только сегодня утром прилетела из Вены, ездила ноги лечить, посмотрела запись, а там…
Не стану грузить всех дословным пересказом беседы, суть ее такова: мать до свадьбы предупреждала сына – Дарья мерзавка, а тот отмахнулся от ее слов. Родительница не успокоилась, наняла рабочих, нашпиговала особняк камерами и начала следить за Дарьей, она была уверена: невестка рано или поздно проколется, позовет, например, любовника. Терпению пожилой дамы можно позавидовать, ничего плохого невестка не делала, но свекровь неустанно следила за ней, а потом уехала на три месяца в Вену делать операцию, вернулась, бросилась к шпионскому оборудованию и узнала: Дарья пыталась отравить ее внучку, дочь олигарха от первого брака, но Господь отвел от малышки беду. Сок с ядом выпила нянька. Отец понял, кто на самом деле решил убить девочку, но сделал вид, что верит жене. А та рассказала ему, как нянька жаловалась ей на свою несчастную любовь и хотела покончить с собой. Смерть гувернантки сочли самоубийством, олигарх оплатил похороны несчастной, но нанял сыщика, который выяснил о Дарье много интересного. Через некоторое время муж отправил ее за границу. Только не в дом отдыха, а в частную тюрьму, где убийце самое место. Свекровь все знает точно, у нее есть запись того, как сын с кем-то в кабинете ночью про наказание супруги договаривался.
– Не дай бог такую мамашу иметь, – поморщилась я.
– Ну нам-то она здорово помогла, – ухмыльнулся полковник, – правда, свои шпионские материалы нам не отдала и не показала. Когда Гена их попросил, бабка задний ход дала, забубнила: «Никаких камер нет, это я от злости сказала, наплела сама не знаю чего. Я пожилой человек, у меня с головой плохо. Сын никого не нанимал». В общем, понятно. Увидела бабуля Новикова, не сдержалась, выболтала правду. А потом до нее дошло: сын нарушил закон, не сдал убийцу полиции, решил сам с преступницей разобраться, его за это осудить могут, и дала задний ход, маразматичкой прикинулась, которая чушь несет и за свои слова не отвечает. Но Генка уже все понял и без ее материалов обошелся. Он запросил историю разговоров по телефону мужа Васильевой. Интерес вызвал один номер во Франции, на который мужик в течение последнего времени по ночам звонил. Ксавье пошарил в своих базах и определил, что номер зарегистрирован на Бориса Валентиновича Эпохова, французского гражданина, проживающего в горах в тридцати километрах от Бартолоно. Бушерон объяснил, что там ранее был старинный замок Франциска Толедского. Эпохов развалины в конце девяностых приобрел, он ученый, пишет книги, имеет скандальную репутацию, славу хама, богача, который считает себя гением, а остальных плебеями, но живет он тихо, из резиденции практически не выезжает.
Мы предположили, что тебя на вокзале перепутали с убийцей, которая должна была очутиться у Бориса. Надо было решить, как действовать дальше, и тут Ксавье позвонил носильщик с вокзала с сообщением:
Ознакомительная версия.
