Ознакомительная версия.
Чемодан номер один принес с собой в автобус Чукча, притворившийся японцем. Номер два во время эвакуации забыл в «Икарусе» пьяный переводчик. Насчет третьего чемодана, правда, непонятно, чей он может быть?
– Напоминаю – кто-то из японцев купил в магазинчике Шульца чемоданчик из искусственной кожи черного цвета! – оживилась Тяпа. – Уж не он ли этот «третий номер»?
– Как-то глупо покупать чемодан для того, чтобы носить в нем кирпичи, – заметила Нюня.
– Возможно, его купили не для кирпичей? – я перспективно задумалась, но Тяпа сбила меня с мысли ироническим замечанием:
– Тут поразительный спрос на черные чемоданчики! Их и покупают, и воруют! Может, это японских рук дело? Какая-то самурайская традиция – любым путем прибирать к рукам каждый черный чемоданчик, оказывающийся в поле зрения?
– Что-то в этом есть, – признала я.
Меня живо заинтересовало утверждение Чукчи, будто чемоданчик с золотом у него украли в «Либер Муттер». За последнюю пару дней в гостинице и окрест нее много чего пропало, и это придавало утверждению Чукчи определенную убедительность. Версию, что преступник просто припрятал золотишко в секретном месте, я отвергла как нелепую. Стал бы Чукча с применением оружия отнимать чемодан у Никиты, если бы знал, что золота в нем нет? Ясное дело – не стал бы.
– Да и Никита не стал бы отнимать у тебя чемодан, зная, что в нем альбом передвижников! – вставила Тяпа.
– Почему же, – неуверенно возразила Нюнечка – большая ценительница сокровищ культуры. – Это великолепное издание с прекрасными иллюстрациями, я уж не говорю о том, что на репродукциях представлены шедевры отечественной живописи.
– Да ладно! – оборвала ее Тяпа. – Чтобы два бандита устроили перестрелку из-за книжки, это должна быть пухлая сберкнижка на предъявителя!
Предмет дискуссии в красивой резной коробке лежал перед нами на столе. Я машинально придвинула ее к себе, достала альбом и раскрыла его. Страницы сами собой распались там, где между ними лежала белая картонка.
– Это еще что такое? – я взяла плотный квадратик, перевернула и увидела, что это мгновенный снимок, сделанный фотоаппаратом «Полароид».
Такие камеры были очень популярны лет пятнадцать назад, когда еще не появились цифровые фотоаппараты. Моментальные «Полароиды» ценились выше пленочных «мыльниц», но были громоздкими и давали неважное качество картинки, а потому вымерли как вид на рубеже веков. Впрочем, кое-где эти раритетные аппараты еще сохранились. Совсем недавно я видела такую бандуру в комнате отдыха при сауне гостиницы «Москва» и еще подумала – зачем тут этот фотореквизит?
Отдернув занавеску, чтобы в комнате стало посветлее, я взглянула на моментальный снимок и сразу поняла, зачем в сауне «Полароид». Да для того, чтобы расшалившиеся гости могли запечатлеть наиболее яркие моменты своего отдыха, оставаясь при этом в полной уверенности, что каждый снимок уникален и существует в единственном экземпляре!
– То есть нет ни негатива, с которого нетрудно распечатать копию, ни электронного файла, так что никто не сможет компрометировать или даже шантажировать героев фотосессии, – бормотала я, рассматривая пикантное фото, запечатлевшее мелкорослого узкоглазого брюнета в объятиях дородной веснушчатой девы с распущенными русыми волосами.
И русская красавица, и ее азиатский кавалер позировали фотографу голышом, так что на официальную встречу делегатов разных стран контакт не тянул. Хотя обстановка в зоне рандеву, несомненно, была теплой и дружественной. Помимо основных героев эротического шоу, в кадре фрагментарно присутствовали другие участники мероприятия: в правом нижнем углу снимка виднелись чьи-то вытянутые ноги в непарных носках, а в левом верхнем – рука, сжимающая вилку с наколотым на нее помидорчиком.
– Перестань смотреть на эту гадость! – заволновалась моя Нюня. – Как не стыдно, Таня! Классика русской живописи тебе неинтересна, а от гнусной порнографии глаз не оторвешь!
– Классика мне тоже интересна, – успокоила я ее и действительно с большим интересом рассмотрела репродукции картин на развороте альбома.
Пикантную фотографию не случайно оставили именно на этих страницах: девица на снимке была поразительно похожа на пышнотелых красоток, вдохновлявших Кустодиева.
– Да и голыш-азиат мне кого-то напоминает, – прищурилась Тяпа. – Ба! Это же наш друг Чихара-сан!
– Опаньки! – пробормотала я.
И вермишелины в моей голове прекратили кружение и стали сами собой склеиваться в ровненькую веревочку.
Минут через пять я вышла из ступора, тряхнула головой, и путеводная ниточка смоталась в аккуратный клубочек. Я уже не нуждалась в подсказках. Сложившаяся версия объясняла все. Абсолютно все! Правда, она нуждалась в подтверждении фактами, которыми я не располагала. Зато они были известны кому-то другому, и этот «кто-то» находился совсем недалеко от меня.
– Гаврила, подъем! – веселым и злым голосом армейского старшины (интонации я подслушала у Славика), вскричала я, широко шагнув к кровати переводчика.
Гаврила не хотел просыпаться, но я сдернула с него одеяло, а потом тем же одеялом, скрученным на манер шинели-скатки, выбила пыль из Гаврилиной пижамы.
– В чем дело? Татьяна, ты чего? – забормотал Тверской-Хацумото, растирая кулаками припухшие глаза.
– Знаешь, Гаврик, а ведь я могу нажаловаться нашему начальству, что ты беспробудно пил, преступно пренебрегая своими прямыми обязанностями! – ласково сказала я.
– Татьяна, ты этого не сделаешь! – заныл переводчик. – Татьяна, ты же нормальный человек! Ты тоже коньяк пьешь, я знаю! Мы же с тобой в «Москве» на брудершафт пили, помнишь?
– Это я, Гаврик, помню, – кивнула я. – А чего не помню или не знаю, то ты мне сейчас расскажешь. Ну-ка, признавайся, чем вы с нашими японскими друзьями занимались после того, как мы с Танюшкой сдали вахту в гостинице Сэму с Алексом?
Гаврила забегал глазками, заалел щечками и начал заикаться, но я быстро вернула ему нормальную дикцию, повторив страшную угрозу бессовестно накляузничать на нерадивого переводчика по своей департаментской линии. Припертый к стенке, Гаврик сознался во всех своих прегрешениях. Они имели в основном характер преступлений против морали и нравственности, совершенных в сговоре с другими лицами.
– Это была не моя идея, честно! – поклялся Гаврила. – Это Алекс придумал девочек для японцев заказать, чтобы окончательно сгладить у наших зарубежных гостей неприятные впечатления от встречи с горожанами.
– Сгладили?
– Ой, сгладили! – просторная физиономия Тверского-Хацумото расплылась еще шире, а глаза совсем сузились. – Такие девки были добрые, веселые, заводные! Чего только не делали!
– Без подробностей, – попросила я, щадя Нюню. – Главное скажи: делали ли они, среди прочего, фото на память?
– Было и такое, – кивнул Гаврила и масляно заблестел глазками. – И прикольные, я тебе скажу, фотки получились!
– Это точно, – согласилась я и жестом пригласила переводчика подняться. – Вставай, Гаврила, пойдем в народ.
– В какой еще народ? – не понял он.
– В какой, в какой! В японский, какой же еще!
Японский народ еще спал. Меня это вполне устраивало. Я не планировала дожидаться урочной побудки, потому что знала – сразу после завтрака, положенного иностранным гостям по дипломатическому протоколу, за японцев вплотную возьмутся коллеги сержанта Бобрикова. Я должна была допросить их раньше.
– Мне требуется твоя профессиональная помощь, чтобы побеседовать с двумя японцами, – объяснила я Гавриле уже в коридоре. – Всю толпу будить незачем, мне нужны всего двое: некий Чихара и еще одноногий, ФИО которого я забыла. Вытаскивай их в коридор по очереди.
– Кто пойдет первым? – Смекнув, что ему лично ничего плохого в ближайшее время не грозит, Гаврила приободрился.
– Одноногий.
Одноногий носил звучное имя Акира. Фамилия у него была менее запоминающаяся, и я пропустила ее мимо ушей. Меня применительно к этому персонажу интересовал всего один момент, и я постаралась сформулировать его максимально четко, чтобы суть вопроса не потерялась при переводе. У меня сложилось нелестное мнение о японском языке, в котором перепутать кабана с портфелем так же легко, как раз плюнуть.
– Уважаемый Акира-сан, – размеренно, подстраиваясь под стрекотание синхронного переводчика, сказала я встревоженному японцу. – Как представитель власти, обещаю, что у вас не будет никаких неприятностей, если вы честно и прямо ответите на мой вопрос. С какой целью вы старались получить фотоснимок, компрометирующий господина Чихару?
– Вот люди! – сокрушенно воскликнул Тверской-Хацумото, выслушав признательную японскую речь на полторы минуты. – Воистину, они всюду одинаковы, особенно бабы! Он говорит, что собирал компромат на господина Чихару по поручению его коллеги, а того обязала это делать мадам банкирша, ревнивая супруга названного господина. Видишь ли, сам тот коллега застукать подозреваемого за амурными делами никак не мог, Чихара не дурак, понял, что за ним шпионят, и держался от коллеги на расстоянии. А господин Акира поначалу не внушал ему подозрений.
Ознакомительная версия.
