Ознакомительная версия.
Ночь Ксения провела без сна, ворочаясь на неудобном раскладном диване. Вот бы ей получить сокровище! О, как она тогда заживет! Купит квартиру, съедет от Нади Колпаковой, оденется, обуется, облетит весь мир… Воображение услужливо разворачивало картины одна другой краше. Вот Ксюша гуляет по Парижу, любуется картинами Лувра, затем Испания, галерея Прадо, Лондон, Вашингтон, Индия…
При мысли о посещении Дели Ксюша вскочила с неудобного ложа и забегала по комнате. Ну зачем старухе Алтуфьевой деньги? Ее жизнь прошла, а Ксюшина только начинается. К тому же при мысли о том, что богатство достанется ненавистному бывшему муженьку, внуку Татьяны Борисовны, у Ксюши просто свело от злобы скулы, и она придумала гениальный план. Вот поэтому ей понадобился паспорт на имя Дарьи Ивановны Васильевой.
– Да почему? – не утерпела я.
Вика вздохнула:
– Помните, я говорила, что у старухи Алтуфьевой были всяческие фобии?
Я кивнула.
– Так вот, – продолжила Вика, – мать Татьяны Борисовны звали Дарья Ивановна, а в девичестве она носила фамилию Васильева. Из купцов была, не дворянка. Алтуфьева рано лишилась матери и ревностно оберегала память о ней. Доходило до смешного. Любая женщина с именем Дарья мигом превращалась для нее в друга. А уж если полная тезка, Дарья Ивановна Васильева, то Алтуфьева разом бы посчитала такую даму своей родственницей. Вот Ксюша и решила заявиться к бабке, показать ей паспорт на чужое имя, втереться в доверие да узнать чужую тайну.
Я вспомнила, какой ласковой стала Татьяна Борисовна, услыхав мое имя, как она поцеловала меня на прощание, как велела заходить в гости, и сразу поверила Вике.
– И вы достали ей паспорт?
Девушка кивнула:
– Исключительно из дружеского расположения?
Виктория покраснела, но ничего не ответила. Впрочем, и так было понятно: небось Ксюша посулила за услугу кое-какие денежки.
– Когда вы принесли ей документ?
– За две недели до ее смерти, – пролепетала Вика, – она к бабуське сходила, письмо отнесла, вот ведь какой хороший повод для посещения нашелся. А когда отдавала бумажку, сказала, что ее зовут Даша Васильева. У них такая любовь началась. Только старушка никак «колоться» не желала, все вздыхала, приговаривая:
– Не сказала мне маменька ничего, но знаю, сокровище в доме.
Накануне гибели Ксения прибежала в салон крайне возбужденная и выпалила:
– Викуся! Я такое нашла!
– Брильянты! – заорала секретарша.
– Тише, – шикнула Ксюша, – с ума сошла, мы тут не одни! Нет, пока не алмазы. Но бабуська меня окончательно полюбила и показала нечто. Ну прикол! Сама она там сто лет не ходила, а я пробежалась и обнаружила еще один тайничок, в стене, а там бумажка с планом. Теперь все. Надо подумать, как изъять драгоценности.
– Подлей ей в чай снотворное, – посоветовала Вика, – бабуська задрыхнет, а ты пороешься где надо.
– Не так это просто, – протянула Ксюха, – все, к сожалению, далеко не просто. Борису Алтуфьеву принадлежал весь дом, целиком три этажа. А у Татьяны Борисовны осталась лишь квартира, правда, огромная, из трех комнат. Ее муж был авиаконструктором, таких людей коммунисты любили, поэтому Алтуфьева и имеет такую жилплощадь. Соображаешь, в чем проблема?
– Нет, – искренне сообщила Вика, – честно говоря, совершенно не понимаю!
– Клад находится на втором этаже, – ответила Ксюша, – а там сейчас расположен книжный магазин. Мне придется прийти к бабуське, дать той снотворное, а затем ночью спуститься в магазин.
– Как же ты это сделаешь и зачем поить бабку каплями? – удивилась Вика. – Или собираешься сквозь пол просочиться?
– Нет, – серьезно ответила Ксюха, – сквозь стену.
В магазин я явилась в полном недоумении. Что имела в виду Ксения, говоря о проникновении сквозь стену? Так и не придумав ничего путного, я поднялась в свой кабинет и решила временно выбросить из головы все мысли о драгоценностях. Тем более что голова принялась немилосердно болеть. Вспомнив, что внизу, в буфетной, имеется ящичек с лекарствами, я пошла в комнатку и нашла там бледную Свету, капающую в стакан валокордин. Резкий запах лекарства висел в воздухе.
– Тебе плохо? – насторожилась я, глядя, как девушка, сморщившись, наливает в бесцветную жидкость воду. Света проглотила капли и пробормотала:
– О господи!
– Может, врача вызвать? – совсем испугалась я.
– У меня ничего не болит, – отмахнулась продавщица.
– Зачем тогда валокордин пьешь?
– Вся изнервничалась.
– Покупатели довели?
– Нет, – ответила Света и замолчала.
Меня смутило ее поведение. Светочка, хоть и является старшим продавцом, начальником, так сказать, средней руки, на самом деле недалеко ушла от Маши. Ни по возрасту, ни по менталитету. Света говорит без умолку и о любой ситуации, возникшей в торговом зале, мигом докладывает либо Аллочке, либо мне. Причем, если мы обе на месте, Светик обязательно зайдет сначала в один кабинет, потом в другой. Заставить ее замолчать могут только чрезвычайные обстоятельства.
Вот Маня, например, лишается дара речи только тогда, когда термометр, засунутый ей под мышку, показывает сорок. Дочь укладывается в кровать и лежит тихо-тихо, а весь дом стоит от ужаса на ушах, потому что молчащая Маруся – это так же страшно, как показ балета «Лебединое озеро» по первому каналу в девятнадцать часов вечера.
Светочка из той же породы. Проходя по торговому залу, я всегда слышу ее звонкий голосок, перекрывающий ровный гул других звуков. Света ухитряется одновременно пересказывать содержание нового романа Марининой, объяснять дорогу в отдел научной литературы и отдавать распоряжения другим продавцам… И вот сейчас она молчит и пьет лекарство. Было отчего испугаться.
– Света, – сурово проговорила я, – как директор, требую немедленного рассказа! Что произошло?
– Вы не поверите.
– Говори.
– Смеяться начнете.
– Выкладывай.
Девушка тяжело вздохнула:
– Тут живет привидение.
Я так и подскочила.
– Откуда знаешь? Ты его тоже видела?
Света разинула рот:
– Что значит – тоже?
– Ну я встречала здесь по ночам фигуру, одетую в белое. Никому не рассказывала, честно говоря, предполагала, люди решат, будто я с ума сошла. А теперь выясняется, что оно и тебе показывалось.
– Нет, – покачала головой Света, – я его сегодня весь день только слышу. Воет и воет, прямо душу надорвало. Сначала у Шуры спросила, потом у Лили, но они ничегошеньки не замечают, а мне прямо тошно. Да еще Алла Сергеевна…
– Она тут при чем?
Светочка горестно вздохнула:
– Я подошла к ней в обед, попросила: «Отпустите меня домой, плохо совсем, мигрень начинается».
Естественно, Алла спросила:
– В чем дело?
Света рассказала о надрывающем душу вое, а заместительница директора отмахнулась:
– Не обращай внимания, тут в восьмидесятых годах, еще в старом магазине, повесилась в туалете на трубе одна из продавщиц. Вот с тех пор ее призрак здесь иногда и бродит!
– Глупости! – вспылила я.
– Ага, – обиженно протянула Света, – сами только что про фигуру в белом рассказывали. Значит, если вы видите нечто непонятное, то это призрак, а если я слышу вой, то все неправда?
– А ну пошли, послушаю вместе с тобой!
Мы пересекли торговый зал, совершенно пустой, потому что магазин завершил работу, дошли до стены, где стоял автомат, торгующий открытками, и Света спросила:
– Ну как?
Я прислушалась.
– Ничего.
– Ага, – кивнула Света, – погодите минутку, постойте тихонечко.
Я послушно замерла. В тишине раздавалось только непонятное поскрипывание, да с улицы доносился шум проезжавших мимо машин. Внезапно в мирные звуки вплелось нечто инородное. «А-а-а-а, – понесся тоненький, надрывный вой, – у-у-у-у»…
– Вот, – подняла вверх указательный палец Света, – вот. Пожалуйста! Я сначала думала, у кого-то из покупателей ребенок капризничает, и внимания не обратила, а потом сообразила, что звук из-за стены идет. Вот, сюда прислонитесь.
Я прижала ухо к указанному месту и услышала горестное:
– Ау, ау, ау…
– Жуть берет, – дернула плечом Света, – а вы тут ночевать останетесь.
Сказать, что мне не хотелось ложиться спать в кабинете, – это не сказать ничего. Но деваться было некуда. Остаток вечера я провела на диване, стараясь лишний раз не спускаться вниз. Правда, протяжный, ноющий звук был слышен только в торговом зале, возле автомата. В буфетной царила полная тишина. Но все равно мне было неуютно, и я постаралась свести пребывание на кухне к нулю. Мане и Леле я ничего не стала рассказывать про дикие звуки, незачем пугать девочек.
Часов в девять мне понадобилась книга для чтения, я спустилась в торговый зал, порылась в детективах и машинально прислушалась. За стеной царила тишина.
Вдруг мне в голову пришла очень простая, но радостная мысль: мы со Светой две дуры! Звук несся со двора, если я не ошибаюсь, там где-то стоят мусорные баки, а около них, как водится, кучкуются дворовые кошки, разыскивающие пропитание. А что приходит в голову сытому коту? Совершенно верно, он настраивается на игривый лад и начинает искать партнершу. Правда, сейчас не март, но какая, в конце концов, разница? Обрадовавшись, что недоразумение так легко объяснилось, я схватила томик Поляковой и пошла к себе.
Ознакомительная версия.
