27
Никсон Панеро – один из лучших наших информаторов. Это может показаться немного странным, учитывая, что мы упекли его за решетку на год или два. Он держит автомастерскую в конце длинного ряда таких же мастерских, в голой, лишенной растительности части города, где постоянно трутся какие-то подозрительные типы.
В этом районе обитает и мой старый приятель Спайк. Когда мы подъехали к мастерской, он лежал, развалясь у ворот, и, увидев меня, поднял хвост. Спайк – довольно страшное на вид создание, помесь ротвейлера, питбуля и еще неизвестно кого. Он побывал во многих потасовках, включая драку со мной в ту ночь, когда мы накрыли Никсона, однако теперь, когда шерсть на его воинственной морде поседела, он стал более миролюбив.
Никсон сидел во дворе и наблюдал, как один из рабочих при помощи краскопульта рисует на черной металлической решетке языки пламени. В воздухе стоял запах краски, сладковатый и резкий одновременно.
– Привет, ребята, – поздоровался Никсон. – Давненько вас не видел. А где «порше»?
Берни печально покачал головой.
– Все-таки развалился под тобой, – почему-то обрадовался Никсон. Его глаза расположены близко к переносице, слишком близко, даже для человека, и это вызывает у меня смутное беспокойство.
– Что-то вроде того, – ответил Берни.
Никсон сплюнул на землю.
– Могу достать тебе другую колымагу, еще раздол-банней.
– Правда? Сколько возьмешь?
– Пока не знаю. Я лишь имею в виду, что есть такая возможность.
Возможно, я привожу слова Никсона не совсем точно, потому что особо не прислушивался. Дело в том, что Никсон – большой любитель жевать табак, поэтому его плевки представляют для меня особенный интерес. Я подошел поближе и обнюхал жеваный комочек, который он только что выплюнул. Пахнет так же, как от Берни с утра, если накануне вечером он курил и еще не успел почистить зубы, только этот запах сильнее, с выраженной горчинкой. Как правило, в таких случаях я решаюсь разок-другой лизнуть эту штуку, но только не сегодня, амиго.
– Представь, что кое-кому нужны деньги в долг, – обратился к Никсону Берни.
– За чем дело, приятель, мы же знаем друг друга, ты и я, – сказал он и захохотал. Смех продолжался довольно долго, перешел в истерическую икоту и закончился еще одним плевком. – Отдашь мне через неделю или через месяц, в общем, когда сможешь.
– Речь идет о сотнях тысяч, а то и больше.
– За разбитый «порше» тридцатилетней давности?
– «Порше» тут ни при чем. – Берни подтащил к себе перевернутую мусорную урну и уселся на нее. Я сел рядышком. – Речь идет о застройщике, который затеял крупный проект, а банки ему возьми и откажи в кредитах. Других источников финансирования у него нет; по крайней мере я ничего не нарыл.
– Так мы говорим не о тебе?
– Я похож на застройщика?
Скошенные глазки Никсона внимательно изучили Берни.
– Ну, если тебя отмыть, причесать и обуть в приличные туфли… О человеке судят по обуви, Берни. Поражаюсь, что ты этого до сих пор не знаешь. – Он раскрыл плоскую коробочку и закинул в рот новую пластинку прессованного табака. – Значит, твой застройщик ищет, у кого бы занять деньжат?
– По моим предположениям, да. Хочу пообщаться с кредитором, кто бы он ни был.
Второй комочек табака оказался крупнее первого и пах еще резче. Я подошел к нему и нагнул голову, чтобы обнюхать, но тут что-то пихнуло меня сзади. Я обернулся и увидел Спайка. Он опять пихнул меня, отталкивая от жеваного шарика, и обнюхал его сам. Я, в свою очередь, толкнул Спайка, однако почти не сдвинул с места – он жутко тяжелый и до сих пор очень силен. Тем не менее пришла моя очередь нюхать комочек, поэтому я вновь пихнул Спайка, на этот раз посерьезней. Он обернулся ко мне, обнажил буровато-желтые зубы и зарычал. Я тоже показал зубы и зарычал.
– Эй, хватит, – лениво проговорил Никсон.
Вы только поглядите! Неужели этот пес безропотно подчиняется команде? Спайк покружил на месте и улегся в тени хозяйского тягача, выставив только седоватую морду. Зрелище меня почему-то расстроило. Я отошел от пахучего шарика.
– Побольше оранжевого на кончиках языков, – велел Никсон своему подручному. – Выразительней, черт побери! – Рабочий кивнул и добавил оранжевой краски. Никсон обратился к Берни: – Как зовут твоего застройщика?
– Дэймон Кифер.
– Не знаю такого, – пожал плечами Никсон. – И что, он занял у какого-нибудь шкуродера пятьсот кусков?
– Да, сумма примерно в этих пределах, – подтвердил Берни.
Никсон рассеянно почесал затылок. У меня тоже внезапно появился зуд за ушами, поэтому я немедленно принялся чесать голову, сначала передней лапой, потом, более основательно, задней – это всегда дает нужный результат.
– Большие деньги, – хмыкнул Никсон. – Список кредиторов укорачивается. – Он достал из нагрудного кармана огрызок карандаша, замызганный блокнот со спиральной пружиной и начал что-то записывать. – Во-первых, братья Спирелли из Модены… – Никсон лизнул карандаш; мне вдруг нестерпимо захотелось сделать то же самое. – Во-вторых, Альби Роуз. Правда, поговаривают, он намерен отойти от дел, так что, может, и не захотел связываться. Ты знаком с Альби?
– Слышал о нем.
– Был женат восемь раз!
– Вот как? Не знал.
– Все жены до одной – танцовщицы из Вегаса, трех звали Тиффани.
– В Вегас тоже тянутся кое-какие ниточки.
– Тогда попробуй поговорить с Альби, у него там бизнес.
– Ему, случайно, не принадлежит какой-нибудь кинотеатр?
– Не исключено. Альби – культурный человек.
Берни удивленно посмотрел на Никсона.
– Я бы даже сказал, интеллектуал.
– Понятно. Кто еще?
Никсон зажмурился и сморщил лицо. Некоторые люди таким образом пытаются выдавить из себя мысль; лучше бы они этого не делали.
– Есть еще Марцеллус Клэй из Саншайн-Сити. В последнее время он разнообразил сферу интересов – перевозка нелегалов, кокаин, кража документов, – но все равно в любое время готов ссудить деньгами. – Никсон открыл глаза, поморгал, сделал запись и заложил карандашный огрызок за ухо. Как бы до него дотянуться? – Пожалуй, все. – Никсон вырвал лист из блокнота и протянул его Берни.
– Не знаешь никого из русских? – спросил мой напарник.
– Не знаю и знать не хочу, – ответил Никсон. – Ну так что, подыскать для тебя старенький «порше»?
– Все будет зависеть от стоимости.
– Деньги, деньги… – вздохнул Никсон. – Понимаю, это не мое дело, но, может быть, тебе стоит поднять расценки?
Да уж, Берни, пожалуйста. Сейчас мы не берем за услуги ровным счетом ничего. Ну что это за бизнес-план?
Альби Роуз жил в огромном доме, самом большом из всех, что я видел. Дом скорее походил на дворец и был окружен высоченным забором. Широкоплечий тип с кобурой на бедре провел нас через здоровенные зеленые газоны к такому же здоровенному бассейну, рядом с которым в шезлонге лежал тучный старик в малюсеньких плавках. Его загорелая почти до черноты кожа лоснилась от крема. По цвету и форме он в точности напомнил мне индейку, которую Леда как-то передержала в духовке на День благодарения. Я постарался не смотреть на него.
– Мистер Роуз? – окликнул старика тип с кобурой.
Тот открыл глаза – недобрые и колючие; они сразу же мне не понравились.
– Ты и есть Берни Литтл? – спросил он.
Мой напарник кивнул.
Альби Роуз жестом отослал охранника. Тот обошел бассейн, встал у трамплина – наверняка зажарился в своем черном костюме. Я и сам изнывал от жары; бассейн выглядел очень заманчиво.
– Навел о тебе справки, – сказал Альби, все так же лежа на спине. – Получил интересные отзывы.
Берни снова кивнул.
– Эта псина, часом, не натренирована бросаться на людей?
– Нет, что вы.
Псина? Он обозвал меня псиной? Я переместился поближе к бассейну.
– Не люблю насилия, – сказал Альби.
– Я тоже, мистер Роуз, – сказал Берни.
– Просто Альби. «Мистер Роуз» я только для жен. А что касается насилия, иногда без него просто не обойтись, верно, Фостер?
