— Но я же всегда был рядом с Зыряном, — спокойно сказал Толик. — Я бы знал, если это было правдой.
— Ты уверен что всегда? — насмешливо сказал Блондин. — У нее дома мы тебя не видели.
Толик словно призадумался, но я-то видела, что он просто сворачивает в себе ненависть кольцами, словно кобра свой хвост перед броском.
И через секунду это случилось. Он смял меня, словно картонку. Я даже не успела почувствовать боли — лишь ощущала, как проминалась моя плоть под ударами его ботинок.
На него налетели, пытались скрутить, и при этом по мне же и ходили. Он разбрасывал всех вокруг себя, почти не замечая их нападок.
И я поняла.
Он меня хочет убить.
«Хочешь умереть?» — деловито спросил голос.
«Нет!» — отчаянно крикнула я.
«Тогда — хватай, и дергай на себя!» — закричал голос.
И я сделала, как он велел.
Перехватила летящий на меня ботинок, схватилась за него и изо всех сил дернула. Толик, не удержавшись, упал, и тут же его скрутили.
Ко мне подбежал блондинчик.
— Извини, — торопливо говорил он, беспорядочно протирая меня белоснежным носовым платком. — Извини…
Я молчала, чувствуя усталость и боль.
— Идти можешь? — спросил блондин. Я встала и кивнула.
— Тогда идем. Идем, Аня, — снова торопливо сказал он, недоуменно косясь на рычащего Толика, который пытался освободиться от насевших на него людей.
Мы быстро шли к машине, на ходу Вадим вынул сотовый и кратко, но емко описал ситуацию.
— Тебя велено доставить к шефу, — сказал он мне.
— Зачем? — безучастно спросила я.
— Врач чтобы тебя осмотрел. Не думали мы, что так все может обернуться, — извиняющимся тоном сказал он.
— Велено так велено, — кивнула я. Мне было все равно.
У Козыря меня уже ждала пожилая женщина в белом халате.
— Выйдите, — коротко велела она всем мужчинам в комнате и принялась меня осматривать.
Через десять минут она вынесла вердикт — явно сломано ребро и палец левой руки. Множественные ушибы.
— Гипс уж тогда сама наложи, ладно, Люб? — попросил Козырь.
Докторша молча кивнула и принялась за дело.
Вадим стоял рядом и расточал мне похвалы:
— Девчонка молодец, лучше бы мы и не нашли. Вела себя очень достойно, и я если бы не знал что это подстава — точно бы решил, что Зыряна она больше жизни любила. Аж сердце от ее слез разрывалось.
— Актриса, значит? — задумчиво посмотрел на меня Козырь.
Я промолчала.
А смотрящий достал из кармана пачку денег и со вздохом положил около меня.
— Здесь семьдесят тысяч, — сказал он. — И помни про молчание.
— Но ведь вы мне должны сорок, — бесстрастно заметила я. — Десять вы мне уже выдали.
— Кто ж знал, что на тебя Толик накинется, — развел руками Козырь. — Бери, Аня, не стесняйся.
— Хорошо, — кивнула я.
Домой меня отвез все тот же Вадим. Помог выйти и даже помог дойти да квартиры.
— Завтра — уезжай, — напомнил он мне на прощание.
Я вяло кивнула и попинала в дверь.
Послышался дробный топот и неизменной ворчание:
— Ну кого черти принесли в такую рань… Ой!
— Так ведь пять часов уже, — попыталась улыбнуться я.
Ирка, прикрыв ладошкой рот, в ужасе смотрела на меня. Потом втолкнула в квартиру, заперла дверь и тихонько спросила:
— Они тебя что, били?
— Они — нет, — вздохнула я. — С Толиком повстречалась.
— Да Как же ты живой ушла??? — потрясенно прошептала она.
— Так он меня не узнал. Но все равно пытался забить до смерти. Ой, Ирка, чего — то мне так хреново…
— Анальгинчику дать? — захлопотала она.
— Не, — усмехнулась я. — Мне бы от душевной боли…
— Так давай куда — нибудь сходим, что ли, — предложила она.
— Куда? — безучастно спросила я.
Тут в кухню заглянула Окси и спросила:
— Мать, так чего, в секс — шоп едем?
— Да какой к черту секс — шоп, — махнула Глухарева рукой.
— Да и не успеете вы к шести, — меланхолично заметила я, уже успевшая выучить здешние порядки.
— Так у нас ведь выходной! — пояснила Окси и снова заканючила: — Мать! Ну ты ж обещала!!!
— Дайте с подругой поговорить, — сухо отрезала Ирка.
— Слушай, — задумчиво сказала я. — А поехали! Думаю, меня это развеселит. Или смутит. Но в любом случае я отвлекусь от собственных переживаний.
— Как знаешь, — кивнула она, и через полчаса я уже выяснила, что я, оказывается, ханжа и скромница. Застыв у витрины с искусственными гениталиями, я тупо смотрела сквозь них и не знала, куда деваться. Слава богу что кроме нас в магазинчике никого и не было.
Гульчитайка тем временем изводила продавщиц.
— Дайте мне пять штук трусиков, которые бутоном розы свернуты. А размер какой? А чего они так туго скручены, поди мятые? Ну-ка, разверните! Та-ак… И презервативов дайте с банановым вкусом, супертонкие, три упаковки на двенадцать. Господи, девушка, что вы мне дали???? Это же супертолстые, Лонг лав!!! Вы смерти моей хотите??? Вы что, по-английски читать не умеете? И это тоже не те. Госсподи, женщина, я же говорю — супертонкие, для орального секса, банановые. Ой, помру я с вами…
Я забилась в конце концов в уголочек и с округлившимися глазами рассматривала витрину со всякими смазками и таблетками. Странное чувство… В Иркином доме я чувствовала себя как в обычной квартире, а тут, в магазине с пожилыми солидными продавщицами — словно попала в вертеп разврата.
Очнулась я от своих дум, только услыхав Иркин голос:
— Подруга моя где?
— Вышла уже наверно, раз не видать, — успокоил ее кто-то, магазинная дверь хлопнула, а до меня только через минуту дошло, что я тут осталась одна.
Спохватившись, я двинулась за ними.
Дверь снова хлопнула, к прилавку направилась до боли знакомая даже со спины фигура, человек быстро, четко изложил что ему надо, оплатил покупку и так же строевым шагом ушел.
Я стояла около своей витрины ни жива не мертва…
Потом я на деревянных ногах подошла к прилавку, подала женщинам по сто баксов и сказала:
— Можно с вами поговорить?
Они переглянулись и слегка настороженно отозвались:
— А что такое?
Я вздохнула и сказала:
— Дело в том, что это, — я кивнула на дверь, — был мой парень.
Женщины дружно и с материнской жалостью на меня посмотрели…
Вышла я из секс — шопа, слегка покачиваясь от полученной инфы. Ирка тут же накинулась на меня:
— Ты где потерялась??? Я уж тут все оббегала, уж черт знает что подумала!!!
— Да я немного задержалась, — вяло ответила я.
— Слава богу, что с тобой ничего не случилось! — сурово отчитывала она меня. — Быстро в машину, поедем домой!
Я, машинально кивнув, села в автомобиль, слегка потеснив девчонок с покупками и принялась думать.
Минут через семь я уже все разложила по полочкам и поняла, что мне делать.
— Высади меня около парикмахерской, — попросила я Глухареву.
— Без проблем, только не теряйся, — пожала она плечами. Мой любимый салон «Аркада» был недалеко, вот там она меня и оставила. Мой мастер, что стрижет меня уже много лет, меня попросту не узнала. Усадила в кресло, и, профессионально — доброжелательно улыбаясь, спросила:
— Чего желаете?
— Тань, да это я, Магдалина, — вздохнула я.
Наши взгляды встретились в огромном зеркале, она нахмурилась и переспросила:
— Какая Магдалина, простите?
— Потемкина! Ты чего?
Она неуверенно улыбнулась, провела рукой по волосам, внимательно их рассматривая, и наконец признала:
— Ну точно, я стригла. Перекрасилась, что ли?
— Это очевидно. Можешь цвет снять?
Наши взгляды вновь скрестились в зеркале и она аж вздрогнула:
— Нет, не могу я к тебе привыкнуть! Голос твой, волосы твои, лицо — не твое!
— Давай вернем меня прежнюю? — улыбнулась я.
И работа закипела.
Через час я смотрела на себя в зеркало с неким сожалением. Прежняя знойная красотка исчезла, и это снова была я. Мышь пигментонедостаточная. Негатив Вупи Голдберг.
Тьфу!
Слава богу что меня Дэн не видит.
— А ведь прежде тебе было лучше, — заметила Татьяна, сворачивая шнур фена. — Не хочешь все переделать?
— Нет, — твердо сказала я. — Нет, Таня.
И, оставив ей чрезмерно щедрые чаевые — кто знает, встретимся ли вновь — я вышла из салона.
На улице моросил дождь и начинало темнеть.
«Может, завтра?» — тоскливо вопросил внутренний голос.
Я молча достала сотовый и набрала номер Козыря.
— Алло! — раздался его спокойный негромкий голос.
— Это Мария, — отозвалась я. — И я готова встретиться. Я теперь все знаю.
— Говори, куда подъехать, — так же спокойно сказал Козырь.
— Я у «Аркады», салон красоты на Спасской улице. Я блондинка с длин..
— Я знаю, Мария, как ты выглядишь, — усмехнулся он в трубку.
— Козырь, — нервно сказала я. — Я боюсь. Понимаешь, сейчас вы либо меня убьете, либо оправдаете. Я боюсь, что я просто не успею убедить вас, что вы не дадите мне на это времени.
