Ознакомительная версия.
Я постаралась не измениться в лице. Настя рассчитывала на помощь Ани, ждала ее, потом, думаю, поняла, что та не придет, но все равно осуществила свой план – объявила о свадьбе.
– Вероятно, приди ты на презентацию, Гудкова осталась бы жива, – выпалила я.
– Вот только не надо меня виноватить! – закричала Анна.
– Обвинять, – поправила я. – Как на самом деле зовут Адала?
– Не знаю, – огрызнулась Спиридонова, – Настя не сообщила.
– Да неужели? – протянула я. – И как следить за человеком, который тебе неизвестен?
Бывшая приятельница взялась за ручку двери.
– Слушай, Романова, я рассказала все! У меня сейчас голова от боли разорвется. Отпусти меня. Что бы сказала твоя мама, узнай она, как ты меня тут мучаешь? Принудила шантажом к откровенности…
– Имя Адала! – потребовала я. – И ты спокойно улетаешь в Нью-Йорк.
Спиридонова заплакала.
– Настя его не сообщила. Клянусь своей жизнью! Сказала: «Я тебе покажу гниду во время презентации. Но будь готова к тому, что испытаешь шок. Я сама еле поверила, когда поняла, кто у нас главная сволочь». Лампочка, отпусти меня! Я вообще ни при чем. Любила Настю, не желала ей плохого. И тебя люблю! Знаешь, я молюсь об упокоении души Ольги Петровны… Честное слово, просто хочу уехать и начать жизнь заново. Ну разве я не заслужила кусочек счастья?
Я перегнулась через спинку переднего сиденья и нажала на кнопку на торпеде, послышался громкий щелчок. Спиридонова распахнула дверь и выбралась на улицу. Я проводила ее взглядом и соединилась по телефону с Веней.
– Слушаю, – сразу откликнулся Греков.
– Еду к Петровым. Возьму у них список гостей на презентации. Один из присутствовавших – убийца, – в телеграфном стиле сообщила я. – Имени не знаю, только кличку – Адал. Могу предположить, что этот человек немолод.
– Так… – протянул Веня.
– Отсеем тех, кому не исполнилось пятидесяти, – продолжала я, – сузим круг. Твоя задача выяснить, что означает слово «Адал». Название города? Горы? Растения? Животного? Или это аббревиатура? Поройся в биографиях гостей на презентации – вдруг кто-то из них посещал институт имени Адала или жил на одноименной улице. Попытайся перевести слово «адал» на русский… ну, не знаю, с какого языка. Может, оно на китайском-японском-корейском, еще бес знает на каком, означает «лысый, коротконогий воин» и мы поймем, о ком речь. Прогони слово по всем базам!
– Я понял, – остановил меня Веня. – Где список?
– Скоро получишь, – пообещала я. – Слушай, а там не пришло случайно очередное письмо из Хорхштурмвальдского колледжа?
– Пока нет, – разочаровал меня Веня.
– Мне нужен повод для приезда к Петровым, – занервничала я. – Срочно! Не могу я припереться просто так. Не хочу вызвать подозрений.
– Ты показывала Илье Николаевичу изображение таблички? Той, с именем мецената? – спросил Греков. – Ее вешают в колледже на какую-то стену славы.
– Нет, – удивилась я, – ты мне не присылал фото, только послание, в котором шла речь о памятном знаке.
– Верно, – смутился Веня, – я подумал: зачем снимок?
– Ну тогда странно интересоваться, демонстрировала ли я его Петрову. – Мне стало весело.
Через пару минут я позвонила Петровым, попросила к трубке Илью Николаевича, рассказала ему о якобы только что полученной от Герберта Краузе-Михайлова фотографии и услышала ожидаемые слова:
– Дорогая, можешь приехать сию минуту? Хочу посмотреть на изображение.
Дверь мне открыла Мамаева.
– Лада плохо себя чувствует, – быстро сказала она, – я стараюсь ее не оставлять надолго одну. А вот Илья Николаевич…
Договорить Вика не успела, в прихожую выплыл Петров.
– И где снимок? – загремел он. – Пойдем в кабинет!
Я вынула из сумки айпад, открыла почту и протянула Илье Николаевичу планшетик.
– О! Какой у тебя красивый альбом! – похвалил Петров. – Нуте-с, изучу внимательно…
С этими словами он удалился с гаджетом.
– Рискуешь остаться без устройства, – ухмыльнулась Вика. – Сейчас Илья Николаевич поймет, что держит страшный, испускающий излучение предмет, и в окно его вышвырнет. Каюк твоему айпадику, упадет прямо на проезжую часть.
– Скорей уж на детскую площадку, – улыбнулась я, проходя на кухню. – Хотя ты права, даже угодив в песочницу, планшетик умрет.
– Окна спальни и кабинета Петрова выходят на улицу, – невесть зачем заспорила Мамаева.
– Кабинета – да, – кивнула я, – а вот из его опочивальни виден двор. Нальешь мне чайку?
– Ошибаешься, дорогая! – заявила Мамаева. – За день до презентации картины Лады…
– Кстати, не знаешь, где список гостей, которых звали на торжество? – перебила я.
Мамаева ткнула пальцем в буфет.
– Там где-то.
Я подошла к большому дубовому шкафу с посудой, сразу увидела листок, торчавший из держателя в виде гномика с поднятой рукой, взяла его, расправила и, пользуясь тем, что Вика заваривает чай, быстро сфотографировала множество фамилий и отправила Вене. Сразу стало спокойнее. Здорово у меня получилось, не думала, что так быстро справлюсь с задачей.
– …поэтому она и переехала, – ворвался в уши голос Вики.
– Кто и куда перебрался? – не поняла я, принимая из рук Мамаевой чашку.
– Романова, чем ты слушаешь? – возмутилась она. – Вроде в консерватории училась, значит, со слухом должен быть порядок. Говорила же только что! За день до вечеринки Илья Николаевич истерику устроил. Вон, видишь!
Мамаева кивнула на окно.
– Что там интересного? – для поддержания беседы спросила я.
Вика села к столу.
– Систему водоснабжения ремонтируют, выкопали траншею, двор превратился в ад. Все бы ничего, но туда приволокли какую-то фигню с трубой, она даже по ночам дымить не прекращает. Илья Николаевич и сказал: «В мою спальню проходит газ, не желаю спать, вдыхая отраву». И что было делать? Все помещения, кроме спальни Лады и гостиной, окнами во двор смотрят. Не переселять же капризника в общую комнату? Тогда семье придется на кухне собираться и приятелей не позвать. Лада и предложила: «Поменяюсь с Илюшей, мне на дым наплевать». Петров жуткий эгоист! Ведь знал, что намечена презентация, но тем не менее настоял на немедленном переезде. Мне Настюха во время тусовки рассказала, как они с Егором корячились, мебель таскали. Илья Николаевич отказался на кровать Лады ложиться. Нет, каков, а? Настя ему сказала: «Папа, матрас перетащим, но давай не будем деревянную основу перемещать. Ну какая тебе разница?» Так нет же, он уперся бараном. Ужасный человек!
– Деточка, – проскрипел Илья Николаевич, входя в кухню, – я в шоке! Табличка!
– Что-то не так? – озаботилась я.
– Почему на ней написано: «Вениамин Греков»? – с возмущением спросил Петров. – Какое отношение сей гражданин имеет к моему благотворительному взносу?
Мне стало смешно. Если уж добираться до сути, то небольшую сумму отправила в колледж я.
Кандидат наук ткнул пальцем в айпад.
– Тут должно стоять «Петров Илья Николаевич».
– Непременно исправим, – стараясь не рассмеяться, заверила я.
– А цвет самой таблички? – продолжал возмущаться Петров. – Коричневый! Отвратительный тон! Хочу синий!
– Навряд ли колледж согласится, – промямлила я, – у них небось стандартные куски дерева.
– И вовсе он не коричневый, – произнес голос Лады.
Я вздрогнула – художница вошла на кухню совершенно неслышно.
– Коричневый, – повторил муж.
– Дорогой, это маренго, – поправила жена, – смесь черного и серого.
– Коричневый, – с упорством, достойным лучшего применения, бубнил супруг.
– Не спорь, – вздохнула Лада, – глаза живописца способны различать массу оттенков. То, что для нормального человека просто красный, для художника алый, пурпурный, огненный, пожарный… Масса вариантов. Я слышала, что в языке эскимосов есть сто слов, обозначающих цвет снега. Для нас он просто белый, а у них…
Я на секунду застыла, потом тихо спросила:
– А зеленый цвет? Тоже многолик?
– Ну конечно, – снисходительно ответила Лада. И стала перечислять: – Травяной, салатный, изумрудный, листва под дождем…
Я подавилась чаем и начала судорожно кашлять.
– Вика, скорей постучи Лампочку по спине, – сказала Лада.
– Не надо. Сейчас вернусь… – с трудом произнесла я и побежала в туалет.
Там, хорошенько закрыв дверь, я справилась с кашлем, вытащила из кармана сотовый и нажала на нужные кнопки, в нетерпении постукивая ногой о пол. Веня, где ты? Господи, какой я была дурой! Только сейчас, став участницей ничего не значащей беседы про цвет и его оттенки, внезапно поняла, что к чему во всей этой истории.
– Алло! – закричали из трубки прямо мне в ухо.
Я вздрогнула.
– Слушай внимательно, что надо сделать. Медлить никак нельзя. Для начала отправь охрану на квартиру Ани Спиридоновой, а потом присылай людей к Петровым.
Ознакомительная версия.
