Ознакомительная версия.
– Да подавись ты! Я тут больше не хозяйка, или не слышала?
– Слышала, но все же предупреждаю, чтобы вы не чинили мне препятствий.
– Да как ты смеешь… Тебе уже все было сказано! Заберешь свои картины!
Рогожкин встрял между женщинами:
– Как легко вы распоряжаетесь чужим имуществом! – едко заметил он, глядя на Киру. – Судьба Кешиного имущества до сих пор под вопросом.
Краем глаза Кира заметила отчаянные жесты, которые делал Женечка, призывая ее ни в коем случае не связываться с нотариусом и отойти в сторону. Но Женечка не знал, что у Киры есть план, согласно которому она и действует. Вывести нотариуса из его привычного самодовольного равновесия было лишь его частью.
И Кира решительно произнесла:
– Моя дарственная не имеет никакого отношения к остальному имуществу! Картины – мои!
– Судьбу картин определит суд. Слишком много желающих нашлось на имущество моего племянника. До решения суда вы ничего из этой квартиры не заберете!
– Остынь, – потянула нотариуса за подол его пиджака сидящая Гликерия Карповна. И сердито глянув на Киру, она сказала: – Сама со следователем разбирайся. Если Кеша тебе дарственную на картинки оставил, значит, так тому и быть. Я протестовать не смею, хотя в такой день могла бы и повременить!
Кира и сама понимала, каким отвратительным выглядит ее поведение со стороны. Но ничего не могла поделать. Все должно было решиться сегодня ночью. И для этого надо было подтолкнуть нотариуса к действиям.
Кира ожидала, что нотариус будет протестовать против ее заявления более серьезно. Но он лишь один раз вскинулся, а когда Гликерия Карповна осадила его, быстро замолк. И это лишний раз убедило Киру в том, что она все рассчитала правильно. Сегодня ночью нотариус и его сообщники, наплевав на законность или незаконность происходящего, попытаются украсть картины Пети Иванова, потому что знают их истинную цену и делиться с кем-либо богатством не намерены.
Ночь подруги встретили в квартире тети Раисы. Конечно, они бы предпочли оказаться непосредственно в квартире Кеши, но следователь высказался в этом плане предельно четко и ясно:
– С меня хватит уже двоих, находящихся в коме. Вы мне требуетесь в боевом состоянии. Этой ночью мы с группой захвата будем в засаде, а вы ближе ста метров к нам даже и не подходите!
Но трудно было рассчитывать, что сыщицы, проделавшие такую большую работу, останутся в стороне от развязки. Уйдя с Кешиных поминок, девушки переговорили со следователем, сообщили ему новую информацию, а затем, оставив свою машину за три квартала, вернулись к заранее предупрежденной тете Рае.
Женщина молча впустила их к себе в квартиру и прошептала:
– Девочки, страшно-то как! А что? Точно засада будет?
– Будет.
– Стрелять будут, как вы думаете?
– Обязательно будут, тетя Раиса.
– Страшно-то как! – повторила женщина. – Может, уйти мне?
Уйти? Подруги были поражены услышанным. Они специально приехали сюда, а тетя Раиса хочет уходить из такого удобного наблюдательного пункта? Уму непостижимо, что кому-то может этого захотеться. Но пожилая женщина не хотела рисковать.
– Коли стрелять примутся, так и через стену, чего доброго, прострелят. Девочки, как же вы не боитесь, милые?
– Мы не боимся.
– А я уйду, – решила тетя Раиса. – Мои-то все на смене, только я дома. Пойду-ка к сестре ночевать. А вы хотите, так одни оставайтесь, коли жизнь вам совсем не дорога.
– Тетя Раиса, но нам неудобно. Ведь тут у вас в квартире вещи… ценности.
– Да какие ценности! – махнула рукой женщина. – Ценности они только для моего зятя, а для всех остальных просто хлам. Красть у нас нечего, да и верю я вам. Вора ведь всегда заранее видно. А вы обе – хорошие девочки.
И тетя Рая проворно собралась и исчезла, словно ее тут и не было. Подруги остались одни. И устроившись возле входной двери, стали ждать. Где находилась группа захвата, которую обещал им следователь Фокин, подруги не знали. Никого не было ни видно, ни слышно. Но конечно, ребята были где-то поблизости. Поэтому девушкам оставалось сидеть молча и ждать, что произойдет.
По настоянию Гликерии Карповны, квартира ее сына на ночь оставалась без сигнализации. Мать Кеши заявила, что хочет забрать кое-какие личные вещи сына и, возможно, будет перевозить их всю ночь. Никаких ценностей, имеющихся в протоколе осмотра помещения, лишь личные вещи, дорогие исключительно любящему сердцу матери.
О том, что данное требование было продиктовано под влиянием нотариуса Рогожкина, который ловко манипулировал старухой, подруги могли только догадываться. Но несомненно, отключенная на всю ночь сигнализация должна была предоставить присланному Рогожкиным грабителю широкое поле для его деятельности.
– За ночь из квартиры можно вынести вообще все, а не только картины.
– Зря мы те три картины в рамки впихивали. Грабитель может их повредить.
– Ну, не скажи. Галина Павловна именно из-за нашей картины с нотариусом сцепилась. Может, на какую-то другую она бы так и не повелась. А тут эмоции нахлынули… Ты все рассчитала верно.
Так-то оно так, но подруги все равно продолжали нервничать. А вдруг преступник не придет? Вдруг его что-то насторожит? Вдруг преступники решат отложить операцию?
– Придет, – твердила Леся, словно заклинание. – Все случится сегодня, я это чувствую!
Шел второй час ночи, когда на лестничной площадке раздались тихие шаги. Преступник передвигался пешком, но шел он не снизу, как можно было бы ожидать, он спускался сверху.
– С чердака, гад, слез! Там прятался все это время!
Тихо зазвенели ключи, потом раздался звук открывающейся Кешкиной двери, а затем преступник оказался внутри, а девушки принялись слушать. От напряжения у них поднялось давление и застучало в ушах. Но все равно шум схватки, стрельбу или звуки погони они бы услышали. Но на этаже, да и во всем Кешином доме было тихо и удивительно мирно.
– Ты чего-нибудь слышишь?
– Нет. А ты?
– И я не слышу.
– Где же Фокин и его ребята?
– Вот и я тоже хотела бы это знать!
– А что, если Фокин вообще про нас забыл?
– Да ну, что ты! Быть такого не может! Он очень серьезно отнесся к заданию.
– В таком случае где же он?
Подруги еще немного подслушали, сидя у двери, но никаких обнадеживающих звуков по-прежнему не доносилось. И Леся прошептала:
– Позвони ему.
– Ты что думаешь, он сидит в засаде с включенным телефоном?
– Все равно позвони.
По лицу подруги Кира поняла, что она не сдастся. Но их звонок следователю ничего не дал. Фокин не брал трубку, хотя вызов на его телефон шел.
– Слушай, а вдруг с ним что-нибудь случилось? – еще сильней озаботилась Леся.
– Например?
– Ну, вдруг этот тип, который сейчас орудует за стенкой в Кешкиной квартире, его вырубил?
– Да? И всю группу захвата тоже?
– Применил удушающий газ, – фантазировала Леся. – Вычислил, где находятся ребята, распылил на них какую-нибудь дрянь, а теперь спокойненько обчищает квартиру Кешки. Утром следователь очухается, а картинок-то тю-тю… нету! И преступника тоже нету.
Невольно Кира начала проникаться чувствами своей подруги. Недаром говорят, что паника заразительна. Леся начала паниковать, и Кира вместе с ней.
– И что ты предлагаешь? – прошептала она. – Позвоним Кеше в квартиру и вежливо попросим преступника сдаться?
– Нет. Через дверь идти не стоит. Но мы можем перебраться на Кешкин балкон и там… Один раз у тебя это уже здорово получилось.
Кира с сомнением покосилась на Лесю. Да, один раз она сиганула с балкона тети Раисы на Кешкин. Но тогда речь шла о спасении жизни Анфисы. Во всяком случае, подруги именно так и думали. А теперь рисковать жизнью ради каких-то там художественных полотен, пусть даже и баснословной ценности, Кире совсем не хотелось.
– Ну ладно. Предположим, мы туда прыгнем. Предположим, что нам все удастся. Но что мы будем делать дальше? Преступник наверняка вооружен.
– Так и у нас есть оружие.
И Леся вытащила из сумочки черный пистолет.
– Он же пневматический! – пренебрежительно фыркнула Кира. – С тобой вместе его покупали.
– Зато выглядит как настоящий. И преступник ведь не знает, что оружие – игрушечное. Он испугается и сдастся.
Но Кира все равно не хотела прыгать. Нет, одного раза ей показалось вполне достаточно. И она сказала:
– Мы подкараулим преступника, когда он будет выходить!
– Отлично! – обрадовалась Леся. – Это даже лучше, чем прыгать с балкона на балкон. Мы ведь не мартышки с тобой, в конце-то концов.
Подруги снова устроились возле входной двери. Они ждали, когда навьюченный ворованными полотнами преступник выйдет наружу. Ждать пришлось долго. Время шло, текли томительные минуты, складываясь в часы, а преступник все не выходил.
– Гад какой! Как у себя дома хозяйничает!
– И не торопится совсем, грабит и в ус не дует!
Ознакомительная версия.
