Ознакомительная версия.
Ольга стояла как вкопанная, тупо уставившись в окошко. Видно действовал ранний подъем. А я была в раздумьях: что же это такое? А? Напасть какая-то на наши фамильные драгоценности, а тут еще труп Олежека. Уж теперь-то он наверняка ни при чем. Не мог же он с собой их унести. На тот свет? Значит, здесь кто-то другой замешан. Но кто?
Пока я стояла и думу думала, Жора ушел на кухню и позвал оттуда меня.
— Полина, иди сюда. Посмотри, — Жора сидел около трупа и внимательно что-то разглядывал.
Олежек лежал на полу лицом вниз. Я опустилась рядом, стараясь не запачкаться в крови. Жора рассматривал рану, нанесенную ножом. Кто-то вогнал огромный кухонный нож Ираиды Сергеевны прямо в сердце Олежека, насколько это можно судить с его спины, и по самую рукоятку, так что даже дерево пропиталось кровью. Вывод был очевиден: удар убийцы был далеко не слабым. Когда Жора осторожно повернул труп на бок, я увидела острие ножа, торчащее из груди, и дыру в линолеуме. Да, убийца точно был силен. Теперь я окончательно уверовала, что это не Ираида Сергеевна сделала. Она и мышь-то убить не сможет.
И Ольга вся в нее пошла: интеллигентная, скромная, тише воды, ниже травы. Прямо гордость родителей, да и только! Только некому гордиться было этим гениальным послушным ребенком — Ираида Сергеевна всегда занята исключительно собой, а папа — Андрей Витальевич — не баловал нас своим присутствием с самого раннего детства по причине своей трудной профессии — тележурналист, а также и по причине пристрастия к слабому полу, то есть бабам. Давным-давно он, бросив Ираиду Сергеевну и нас с Ольгой, перебрался на постоянное место жительства в столицу нашей обширной Родины. И с тех самых пор видел нас крайне редко. И то только в случаях, если мы с Ольгой приезжали в Москву по делам и вынуждены были напрягать нашего папочку. Ольга при этом всегда крайне смущалась и долго мялась, прежде чем обратиться к Андрею Витальевичу. Самым главным толчком выступала перспектива ночевать на вокзале. А я вот легко шла напрямую к папаше. По принципу того самого клока шерсти с паршивой овцы.
Ольга и в детстве была мягкой, бескорыстной, доверчивой девочкой, причем доверчивость ее иногда доходила до глупости. При этом она совершенно не умела драться и постоять за себя. Да и теперь почти не может. Ее постоянно используют все, кому не лень, а ей отказаться, видите ли, неудобно! В итоге у нее же самой еще и неприятности. Да сколько раз такое было! А потом — выручай, Полина, — и слезы в три ручья. Вот как сказывается воспитание без твердой отцовской руки. А мама, то есть Ираида Сергеевна, вообще почти к нашему с Ольгой воспитанию никакого отношения не имела — воспитывала и наставляла на путь истинный нас бабушка Евгения Михайловна, в которой мы души не чаяли.
Дедушка наш рано ушел из жизни. Так что его роль фактически исполнял неродной нам человек — бабушкин хороший приятель, Лев Сергеевич. Зная его с самого детства, мы называли его не иначе как дедушка Лева. А он любил и баловал «своих» внучек, особенно Ольгу. Может быть, поэтому она совершенно неприспособлена к жизни, не умеет справляться с жизненными трудностями. Всегда у нас выходит, что ее проблемы приходится решать мне. Не знаю почему, но мой характер и склад ума совершенно отличается от Ольгиного. Вроде росли вместе, а так получилось. Наверное, я хотела быть похожей на дедушку Леву и во всем старалась подражать ему. Когда он что-нибудь вырезал для Ольги из дерева, я брала нож и старалась тоже что-то сотворить. В футбол с ним всегда играла только я, а Ольга сидела в сторонке и наблюдала. Ошибка природы, наверное… Зато Ольга впоследствии чуть ли не каждый день с ним встречалась. «Дедушка» наш был профессором в каком-то университете, в который Ольга потом и поступила. Преподавал он что-то, а вот что, не помню. Я в психологии не сильна.
На чем я остановилась перед тем как припомнить свое трудное детство? Эх, черт, на ударе же.
Не нравится мне вид Олежека. Как мотылек на булавке. Кто же мог ударить его с такой силой? Ясно одно — это хорошо тренированный, спортивный человек. Как я, например. Я, кстати, работаю тренером по шейпингу в фитнесс-клубе. Так что форму поддерживаю и могу дать фору любому мужику. Если на то вынудят жизненные обстоятельства. В смысле драки там или еще чего. И стреляю прилично.
Вот чего не пойму, так зачем надо было ножом убивать. Почему не застрелить, ведь проще? И человек долго мучиться не будет. Или убийца не хотел себя светить? Что-то я все время называю убийцу «он». Но это могла быть и женщина, с тем условием, что она имеет отличную физическую подготовку.
— Полин, глянь, — Жора влез в мои мысли и заставил отвлечься. — Паренек-то все же и с собой кое-что взял.
Жора извлек из руки Олега черный брелок с огромным количеством всяких кнопочек и прибамбасов. Я нажала на одну из них и прослушала гимн Советского Союза. Шутник был Олежек. Вот и дошутился. Больше я на кнопочки нажимать не стала, а пошла с брелоком в зал. Ольга с Ираидой Сергеевной сидели на диване. Ольга как раз заканчивала свой сеанс и приложила палец к губам, когда я зашла. Я быстренько захлопнула варежку и стала ждать. Все-таки и Ольга иногда может быть нужной и полезной, когда постарается.
— Ну, что? — поинтересовалась я у нее по окончании терапии.
Она покачала головой, что означало — «ничего интересного» или «все то же самое».
— Ладно. Ираида Сергеевна, что это? — спросила я и протянула брелок ей. — Вы это раньше видели?
— Да. Это Олега. Его брелок. Он всегда его носил с собой, никогда не расставался. В тот день, когда вы его увезли, он его оставил, забыл. Наверно, за ним и вернулся.
— Но как же он зашел в квартиру? Ключи мы вам, кажется, отдали вместе с золотом?
— Вот они, — Ираида Сергеевна показала на связку ключей, лежащую на столе, — ты сама их сюда положила.
Я кивнула.
— А ваши где?
— А мои у меня в кармане, — она вынула их и показала.
Значит, Олежек проник в квартиру либо через окна, либо заранее запасся дубликатом ключей.
— Жора… — я хотела попросить Жору вызвать экспертов для осмотра двери и окно, но Жора меня опередил.
— Полина, я сейчас осмотрел замок на двери и, насколько мне кажется, дверь открывали либо отмычкой, либо новыми ключами.
Так, значит. Догадка оправдалась. Но на всякий случай я обошла все окна — некоторые из них не открывались совсем, а некоторые маман даже не удосужилась расклеить. На зиму-то она их заклеила, а сейчас некоторые бумажные ленты были еще на месте. Следует отметить, что Ираида Сергеевна делать лишнюю работу не любила заклеивать, расклеивать, потом опять заклеивать — нудно же! А еще она никогда не открывала окна. Только форточки и балкон. Даже летом. Так что я смело могла утверждать, что через окна никто не влазил, а балкон был закрыт. Ираида Сергеевна воспитала в себе привычку такую, что когда она отлучалась из дома больше чем на два часа, она закупоривала все: окна, форточки, двери.
Так что для входа Олежеку и убийце пришлось пользоваться только дверью входной. Ну у Олежека могли быть еще одни ключи, кроме тех, что у него в недавнем прошлом отобрали Может он такой запасливый, что позаботился о наличии второго экземпляра? Ну, вдруг одни потеряются? Правда ведь неудобно без ключей домой заходить…
— Поля, ты что, сразу не могла мне сказать, что здесь за ситуация? — попенял мне Жора. — Я бы сразу бригаду с собой взял.
— Ну извини, — развела я руками.
Жора только вздохнул и вызвал по телефону оперативников и «скорую».
Мы с Ольгой дождались приезда опергруппы и отчалили домой. Я отвезла Ольгу и поехала к себе. Надо же сегодня наконец позавтракать! Да и за завтраком мне лучше думается.
Я смачно облизнулась, когда снимала со сковородки свою фирменную яичницу. Так я называю кусочки колбасы, помидор и лука, залитые парочкой яиц, а сверху посыпанные петрушечкой или укропчиком. Объедение! А еще, если очень хочется, можно побросать в сковородку все, что имеется в холодильнике. Тоже будет очень вкусно.
Скушав всю эту красотищу, я додумалась до того, что надо бы навестить родителей Олега. Может там я узнаю что-нибудь мало-мальски интересное? Оперативники наверняка там еще не были.
Жору я решила не беспокоить. Не нужно ему знать, куда я собираюсь, а то снова начнет кричать, что я лезу не в свое дело.
В справочном я назвала данные Олега Викторовича Бирюкова, от души надеясь, что он прописан у родителей. Хотя, если нет, тоже неплохо — съезжу по тому адресу, который дадут, поговорю с соседями, все равно постараюсь что-нибудь выяснить.
Как оказалось позднее, Олег был прописан у родителей, точнее, у отца. Матери у Олега не было. Жил отец Олега на известной улице родного Тарасова, которая гордо именовалась Большой Казачьей. «Большая» — это, наверное, оттого, что выбор девушек на ней самый большой, да и не только девушек! А лихие «казаки» на «мерсах», «ауди» или еще каких иномарках их «снимают» и очень резво увозят на свой «хутор».
Ознакомительная версия.
