Я открыл ему дверь. Кстати, я и сам в эти минуты чувствовал себя изрядным болваном. Так что мы с Лимонадом были два сапога пара.
Лимонад был полон энергии, и я не сразу сообразил, с чего это он такой наадреналиненный, да и зачем вообще он притащил свое тощее заджинсованное тело вкупе с двумя бутылками водки.
— Ну, старичок, — жизнерадостно заявил он, водружая бутылки на стол, — давай отметим...
— Кого отметим? — удивился я.
— Не прикидывайся, — ухмыльнулся донельзя довольный Лимонад. — Я же в курсе, старичок, я же в курсе...
Уж не знаю, в каком он там был курсе, но только с посудой Лимонад управился невероятно быстро. Я еще только раскрывал рот, чтобы заявить о полном отсутствии желания пить и отмечать, как он уже открыл бутылку, нарезал колбасы, сыра и хлеба, сел напротив, глубоко вздохнул и выжидающе посмотрел на меня по-детски чистыми и радостными глазами.
— Ну! — призывно сказал Лимонад. — Вздрогнули? Отметим первый день на новой работе?
— О-о... — я схватился за голову. — Вот ты о чем... Ну тогда уже заодно и последний.
Лимонад, похоже, пропустил мои слова мимо ушей, полностью погрузившись в процедуру разлития водки, которую он проводил с истинно научной сосредоточенностью. Кстати, звали его на самом деле Женя, а кличку свою он заработал тем, что в юные годы, желая выглядеть эстетом, смешивал кошмарные коктейли из водки и лимонада «Буратино». С Лимонадом я учился в старших классах, он был постоянным участником тех моих диких вечеринок, да вот только в военное училище его никто не отправил. Поэтому в жизни Лимонада все сложилось иначе — он благополучно вылечился от триппера, сдал выпускные экзамены в школе, армию закосил, для чего срочно женился и срочно сделал двоих детей. Еще Лимонад не избавился от привычки курить травку, отчего почти всегда пребывал в хорошем настроении и глядел на мир ошалело-веселыми глазами мартовского зайца. Поскольку деньги и карьера для Лимонада были понятиями из другой жизни, в быту он был скромен, носил летом и зимой попеременно два одинаковых джинсовых костюма с заплатами на коленях и на локтях. Еще Лимонад категорически отказывался стричься, и стянутые в пучок волосы свисали у него примерно до середины спины. Короче говоря, он выглядел так, как и должен выглядеть двадцатипятилетний хиппи, изрядно побитый жизнью, но не считающий себя побежденным. Его трудно было победить, потому что терять Лимонаду было практически нечего. Он торговал на углу бусами, браслетами, ксивниками и тому подобной бижутерией. Это давало Лимонаду кое-какие деньги, но именно кое-какие.
Еще Лимонад иногда вспоминал, что он — отец семейства, и после этого немедленно принимался экономить на всем. Приступы эти обычно длились недолго, но... Я взял принесенную Лимонадом бутылку водки, изучил этикетку и пришел к выводу, что сегодня у Лимонада как раз очередной приступ. Если уж «повезет» с утра, так не отпустит до вечера. Я вздохнул.
— Давай отметим, — сказал я. — Только чокаться не будем. Помянем, значит, Георгия Эдуардовича Джорджадзе.
— Само собой, — Лимонад торопливо опрокинул рюмку в рот и только после этого поинтересовался: — А это кто?
— Это был мой шеф, — объяснил я. — Его не стало сегодня.
— Это как? — спросил Лимонад, разливая по второй.
— Атак. Был человек, ездил себе на машине... А потом его не стало.
— Стоп! — Лимонад сделал себе здоровенный многослойный бутерброд, перемолол его пожелтевшими от курения зубами и затем вернулся к вопросу о том, как это люди вдруг начинают «не быть». — Это что, тот самый крутой бизнесмен? Которого ты должен был охранять? Да?
Я кивнул.
— Ну и чего с ним стряслось? Неужто убили? — догадался Лимонад по моему скорбному виду. — Хреново... Не повезло мужику.
— А мне повезло? Я-то без работы остался! Успел только на двести баксов прибарахлиться...
— Неплохо, старичок, неплохо, — радостно отреагировал Лимонад на названную мной цифру. Он подергал меня за штанину. — Двести, да? Нормально...
— Не нормально. Ни фига не нормально. Когда твоего начальника мочат из автомата, стоит тебе на минуту выйти из машины, — это не нормально!
— Ах да, — спохватился Лимонад. — Тогда ты действительно попал, старичок. Хотя что ты дергаешься? Все не так плохо.
— В каком смысле? — спросил я с тайной надеждой, что Лимонад, будто библейский пророк, укажет мне путь к свету в конце тоннеля.
— Ну ты же не в личное услужение этому Джорджадзе нанимался, — резонно заметил Лимонад. — Ты нанимался в фирму. Пусть этого твоего Джорджадзе грохнули. Что это значит? Это значит, что теперь в фирме будет новый генеральный директор, а ему тоже понадобится телохранитель. Так что все путем, старичок! — Лимонад с видом заправского фокусника щелкнул пальцами. Впрочем, мысль его на этом выводе не остановилась, а продолжала нестись вперед со страшной силой. Секунду спустя Лимонад вновь щелкнул пальцами, но уже в иной тональности — в миноре. — Нет, не путем. На хрена новому генеральному директору телохранитель, который так облажался? — Лимонад виновато посмотрел на меня.
Я развел руками, молча соглашаясь с ним. Лимонад, однако, не мог смириться со своим же неутешительным выводом и, подчиняясь природному оптимизму, погнал свои мысли дальше. Для активизации умственной деятельности он забрался в кресло с ногами, хлопнул еще одну рюмку водки и после этого заявил:
— Вот, понял! Пусть даже ты облажался, просто так они не имеют права выкинуть тебя на улицу. В трудовом законодательстве есть что-то по этому поводу... Значит, они еще какое-то время должны платить тебе бабки. Даже если ты такой лох. Кстати, что ты держишься за эту работу? Брось, найдешь что-нибудь получше...
— Эта первая работа, где мне сразу выдали двести баксов на расходы, — возразил я. — В «Золотой антилопе», для сравнения, дали банку пива. Да и надоело мне мотаться туда-сюда, три месяца там, полгода здесь...
— Н-да, — Лимонад оценил выражение моей физиономии и нашел его не слишком радостным. — То есть я тебя не утешил?
— Утешил, — мрачно сказал я.
— Как мог! — Лимонад нахмурился, и это было верным знаком того, что его стремительные мысли несутся дальше. Вот уж действительно: мои мысли — мои скакуны. Кто бы их остановил прямым попаданием. — Вообще-то, банка пива это тоже неплохо. Может, тебя возьмут обратно в «Золотую антилопу»?
— Вряд ли, — усмехнулся я. — У них там до сих пор пальцы трясутся после той истории...
— Ты тоже хорош, — сказал Лимонад. — Машешь кулаками направо и налево. Надо было сначала спросить, что это за морда, а уже потом ломать челюсть...
— Я не ломал ему челюсть, я просто выбил ему два передних зуба. Ничего особенного. Если бы морда не принадлежала депутату городской думы, все было бы в порядке. В «Золотой антилопе» такое каждый день случается.
— Охо-хо, — Лимонад печально оглядел меня. — Какой-то ты невезучий, Сашка. Нигде ты не прибьешься, нигде не приживешься... Все у тебя нестабильно.
— О господи, — фыркнул я. — Ты мне еще будешь читать мораль...
— А то кто же? Кстати, — Лимонад посерьезнел, — у тебя от тех двухсот баксов ничего не осталось? У меня сейчас проблемы...
— А у меня их нет, по-твоему? Вот что осталось, — я запустил руку в карман и вытащил смятую полоску шелка. — Держи. Галстук мне теперь точно не понадобится.
Энтузиазма на лице Лимонада не возникло, но галстук он почему-то взял. Очевидно, переживал очередной приступ бережливости и тащил в дом все что ни попадя. Кстати, вторую, непочатую бутылку, он забрал с собой. Примерный семьянин.
Но совет он мне дал толковый. Во всяком случае, ничего лучшего мне самому в голову не пришло. Я решил выспаться, а назавтра нанести визит в «Талер Инкорпорейтед» и прояснить мои карьерные перспективы. В крайнем случае настоять на выходном пособии.
Как потом обнаружилось, меня там совсем не ждали.
Пустые коридоры «Талер Инкорпорейтед» напомнили мне какой-то фильм ужасов, где главный герой мучительно долго пробирается по таким же безлюдным переходам в сопровождении жутко давящей на нервы музыки и в ожидании прыжка ужасного монстра из-за угла.
Ну, на мою долю монстра не досталось, мне хватило одинокой секретарши, томившейся за своим столом в теплой компании телефона, факса и компьютера. Секретарша с интересом посмотрела на меня, а я посмотрел на дверь кабинета, где еще в пятницу в кресле с резными подлокотниками восседал Георгий Эдуардович Джорджадзе. Дверь была опечатана, чего и следовало ожидать.
— Вы к кому? — спросила секретарша, загадочно улыбаясь щербатым ртом. Я посмотрел на устрашающе черный цвет ее волос и подумал, что при прыжке из-за угла секретарша вполне могла сойти за того самого монстра. Впрочем, мне тут же стало стыдно — я подумал, что секретарша могла покрасить волосы в траурный цвет в память о погибшем начальнике. Бывают же такие секретарши. Наверное.
