Потом они лежали, усталые и умиротворенные, и разговаривали. Они беседовали ни о чем, но она вдруг неожиданно для себя заговорила о своих родителях, она ни с кем о них не говорила, это причиняло ей боль, но вот сейчас, с ним, после ласк, слова полились, будто прорвало какой-то шлюз… и она почувствовала облегчение. Она взглянула на него – он внимательно слушал, и в глазах его Лена заметила сострадание.
– Бедная девочка. – Внезапно он встал, вышел из комнаты и вернулся с бутылкой шампанского и двумя бокалами.
– «Дом Периньон» восемьдесят шестого года, – сказал он, и в его голосе прозвучала гордость.
– Я не разбираюсь в таких дорогих винах, – ответила она смущенно, хотя это было не совсем так, отец в Париже прочитал ей краткую лекцию о французских винах, он вообще был человек очень увлекающийся, вина хорошие любил, а когда французский коллега пригласил его как-то к своим родителям в Бургундию на уборку винограда, отец поехал с удовольствием, подружился там с хозяином и вникал во все тонкости виноделия.
– Ты будешь в них разбираться, я тебя научу. Мы поедем с тобой в Париж, ты мне покажешь свой Париж – музеи, Латинский квартал, и это аббатство, как ты сказала, оно называется?
– Клюни.
– Вот-вот, Клюни. А то я в Париже был уже столько раз, и все в одних и тех же местах: Лидо, Мулен-Руж, в лучшем случае – галерея Лафайет…
Потом они собрались и ушли, он отвез Лену домой, а наутро ничем не показал, что помнит, где они с Леной были вчера и чем занимались.
На следующий день после катастрофы Лену вызвал к себе начальник службы безопасности банка Костромин.
– Присаживайтесь, Елена Юрьевна! – Костромин указал ей на глубокое кожаное кресло, а сам встал, вышел из-за стола и подошел к ней.
Рослый, плечистый мужчина, он тем самым еще больше увеличил их разницу в росте, навис над ней с какой-то невысказанной угрозой.
– Елена Юрьевна, я понимаю, вы переживаете смерть Строганова… Я тоже был его другом, но тем не менее есть моменты, которые мы с вами должны прояснить.
– Да, конечно… спрашивайте, я постараюсь помочь вам всем, чем могу.
– Елена Юрьевна, от сотрудников банка мне стало известно, что вы с покойным были… в близких отношениях.
Лена посмотрела на него с удивлением. Если кто-то из сотрудников банка и знал об их близких отношениях с Александром, то в первую очередь это был Костромин, его друг… Но если он сейчас так говорит – значит, это ему зачем-то надо. Лена примет его игру, потому что ей все равно.
– Допустим, это так.
– Я не собираюсь выяснять у вас подробности, но я хочу спросить, не заметили ли вы в последние две недели каких-либо странностей в поведении Александра Васильевича.
– Нет, ничего такого, – она пожала плечами, – все было как обычно.
– А не говорил ли он вам о каких-то своих планах, о возможности больших перемен, не собирался ли он куда-то уехать?
– Нет, ничего этого он мне не говорил.
– А не передавал ли он вам… – Костромин наклонился к ней, навис над ней, и голос его стал тихим и угрожающим: – А не передавал ли вам покойный какую-нибудь дискету или, может быть, компакт-диск?
– Нет, ничего он мне не передавал. – Лена попыталась отстраниться, но только вжалась в мягкую спинку кресла. – А в чем дело? Что происходит, Юрий Николаевич?
– Ничего. – Он выпрямился, посмотрел на нее тяжелым продолжительным взглядом близко посаженных глаз, затем отошел к окну, отвернулся. – Но если что-то вспомните, я надеюсь, что вы это мне сообщите.
И так же, не поворачиваясь, будто он разговаривал не с ней, а с кем-то невидимым за окном банка, он закончил разговор, холодно бросив:
– Вы свободны.
Через полчаса Костромин вошел в кабинет управляющего банком. Управляющий смотрел на него зверем. Его одутловатое лицо было мрачнее тучи.
– Ну?
– Она все отрицает.
Лицо управляющего еще больше побагровело. Он грохнул кулаком по столу и заорал:
– Отрицает? А ты у меня на что? Девке сопливой язык развязать не можешь?
– Не могу же я ее пытать… Пока, по крайней мере. Будет следствие по поводу взрыва, а она – свидетель, самый главный. С ней будут работать. Если она сейчас исчезнет, следствие этим заинтересуется…
– Ты идиотом-то не прикидывайся! Я тебе не велю ее пытать! Ты что, первый день на свете живешь, не знаешь, как девке язык развязать? Учить его надо! Подпои, в постель уложи… Что ты младенца-то изображаешь?
– Артур Виленович, вы твердо уверены, что это дело рук Строганова?
– Еще как уверен! Без его ведома такая сумма из банка уйти не могла! Только два человека имели доступ к этим счетам – он и я! Я еще не сбрендил и знаю, что ничего не делал, а ты, уж не на меня ли думаешь?
– Что вы, Артур Виленович, – Костромин скромно потупил взор, – но ведь Строганов погиб…
– А ты дружка-то своего не защищай. Я не забыл еще, что это он тебя привел. Ну и что, что погиб! А денежки-то уплыли. Такие огромные деньги! – Голос управляющего стал тише, в нем зазвучали даже какие-то доверительные интонации: – Пойми, Юра, пропали такие огромные деньги, что если мы их не найдем, – понимаешь меня? Мы, мы с тобой! – то нам не только в банке не работать, но и на этом свете, скорее всего, не жить…
– Понимаю, Артур Виленович. Понимаю…
– Так что можешь использовать все возможности банка, любые средства, но деньги эти ты мне найди.
Лена была в недоумении. Чего хотел от нее Костромин? Какой-то пустой разговор, ни к чему не обязывающий. Раньше он всегда был с ней безукоризненно вежлив, а впрочем, они мало общались. Может быть, теперь все будут с ней так? Ведь она была человеком Строганова, Строганов погиб, значит, и Лена теперь никому не интересна. Вряд ли она долго продержится на этой работе. Как ни была Лена расстроена смертью Александра, мысль, что она потеряет такую хорошую работу, не улучшила ее настроение – мало навалилось на нее всего, так еще и это! Костромин – начальник службы безопасности банка, ему по должности положено расследовать смерть заместителя управляющего, но неужели он не сообразил, что таким путем он ничего от Лены не добьется! Даже если бы она и знала что-то о смерти Строганова, то ничего не сказала бы Костромину. Вот если бы он поговорил с ней по-хорошему… хотя теперь Лена знает, что он ведет свою игру, и она вообще не будет с ним разговаривать.
Лена с трудом дождалась окончания рабочего дня. Сейчас ей было невыносимо находиться в банке. То ли дело раньше, когда она летела на работу как на крыльях, зная, что встретит там Александра. И хоть днем на работе они мало общались, все равно было так приятно его видеть…
После первой их встречи тогда на квартире Костромина прошла неделя. В тот следующий вечер они встретились тоже как бы случайно. Лена заметила знакомую машину, подбежала с радостно бьющимся сердцем. Он улыбался, но краешком глаза она уловила тень заботы на его лице – он не хотел, чтобы их видели вместе. Сегодня он был молчалив, вел машину, не отвлекаясь. Лена с удовольствием смотрела на его сильные руки, уверенно лежащие на руле.
– Куда мы едем? – наконец спросила она.
– Узнаешь! – Он загадочно блеснул глазами.
Они приехали в район, удаленный от центра, он поставил машину на стоянку, потом они шли мимо ларьков между домами, обошли детский садик.
– Сюда! – сказал он. – Запомни номер дома.
Дом был обычный девятиэтажный, подъезд довольно обшарпанный, домофона на дверях не имелось. Они поднялись на лифте на шестой этаж, он открыл своими ключами дверь однокомнатной квартиры.
– Вот, теперь это наше временное пристанище!
– Чья эта квартира?
– Наша, – он засмеялся, – я снял ее для нас.
– Правда? – Лена не верила своим ушам.
Значит, та встреча не была мимолетной, не была его случайным капризом, и все его слова про Париж и про дальнейшую счастливую жизнь тоже могут оказаться правдой? И дело даже не в Париже, значит, действительно он хочет с ней быть, проводить с ней время, значит, она ему нравится!
Александр провел ее в комнату.
– Вид, конечно, пока не обжитой, но ты наведешь тут уют.
– Конечно! – прошептала она, глядя на него счастливыми глазами.
– И давай договоримся, девочка моя, мы будем приходить сюда порознь, и ты никому не расскажешь про эту нашу квартиру. Видишь ли, не надо, чтобы в банке ходили всякие сплетни про нас, и потом, я все-таки человек женатый. – Он виновато улыбнулся.
– Конечно, я все сделаю, как ты скажешь, я не хочу, чтобы у тебя из-за меня были неприятности.
– Умница. – Он поцеловал ее нежно-требовательно, потом отвел в прихожую.
– Вот, смотри! – Он закрыл дверь на все замки. – Теперь к нам никто не сможет войти, пока мы сами не откроем. И еще. – Он достал из кармана пальто мобильный телефон и отключил его. – Теперь мы только вдвоем и времени у нас предостаточно. Иди сюда!
