Подруга сидела у окна с чашкой растворимого кофе.
– Чайник горячий. Наливай себе. Банка с кофе рядом с чайником. И, раз уж ты стоишь, достань из холодильника колбаски.
Кофе мы пили молча, изучая двор за окном. Двор как двор – ничего особенного он с высоты пятого этажа не представлял.
– Какой-то ненормальный в шляпе, – вдруг заговорила Наталья, – уже минут десять смотрит сюда, в нашу сторону. С утра пораньше кого-то караулит. Алкаш… Хотя нет, одет вроде прилично, тогда, значит, просто придурок. – С большим удовольствием сделав последний глоток, она выпалила: – Это был не «Нескафе»!
– Это был «Амбассадор». Что ж не разбудили? Мне отсюда пилить на службу почти полтора часа. Ма, организуй по быстрому сыну завтрак! – Эту фразу проснувшийся Лешик докрикивал уже из ванной.
– Не разбудили, потому что не заметили, ты как-то по полу размазался, – прокричала в ответ Наталья. – Слушай, раз ты все равно стоишь… – Это уже относилось ко мне.
На явочную квартиру, подлежащую ремонту, мы приехали на тридцать пять минут раньше назначенного срока. Отперев замок, я оставила дверь приоткрытой.
– Ой, какая тут духота. Давай пока форточки откроем. – Наташка прошла на кухню. Ее голос и шаги казались неестественно громкими в пустой квартире… А затем раздался возмущенный возглас: – Эт-то еще что такое?! – затем стук громко захлопнувшейся кухонной двери и быстрый приближающийся топот кроссовок. Она схватила меня за руку и кивнула в сторону кухни. – Там у тебя на твоем пледе какой-то бомж пьяный дрыхнет. Даже не соизволил голову приподнять. И зачем ты хороший дорогой плед сюда приперла? Щербатый паркет как реликвию спасать от следов ремонта?
Я была удивлена не меньше Наташки.
– Это не мой. Здесь вообще ничего не должно быть. Сама знаешь, часть вещей давно отправлена на дачу, а остальное – в ту квартиру. Вместе ведь спешно паковались. Машину рассчитывали получить через неделю, а тут твой Лешик расстарался с «Газелью». Для пущей убедительности я еще раз добавила: – Сама знаешь…
Наташка знала и недоуменно пожала плечами.
– Такие пледы на дороге не валяются. Эксклюзив! И как сюда этот … (она не уточнила, кто) попал? На пледе влетел через незапертое окно? Слушай, старик Хоттабыч! – проорала она в сторону кухни, – а ну иди туда, откуда пришел! Ты ошибся адресом. Твой дворец – не доезжая Турции две недели налево. Сейчас милицию вызову!
Ответом нам была тишина. Пока Наталья по мобильному вызывала милицию, я рискнула заглянуть на кухню. И опять, как говорится, «увидела его сразу»…
Мой ночной визитер с несколько изменившимся, но все-таки знакомым лицом лежал в полусогнутом состоянии на одной половине пледа. Вторая половина заботливо прикрывала его сверху. Глаза были уже закрыты, а вот рот по-прежнему приоткрыт.
– И снова здравствуйте, – пробормотала я, некстати вспомнив анекдот про весьма упакованную даму, заявившуюся в супермаркет и не ответившую на подобострастное приветствие работников. Дама поставила с ног на голову весь штат сотрудников в поисках необходимого товара необходимого качества. После столь изощренной пытки этот штат с нетерпением проводил капризную, но очень богатую клиентку к кассе, где и выяснилось, что она забыла кошелек с наличностью дома. Орали все работники, перемежая свое возмущение нецензурной бранью. И тут растерявшаяся дама робко спросила: – А можно расплатиться по кредитной карточке? – Ответом было не очень долгое, но гробовое молчание, после которого раздался приторно-сладкий голос одного из сотрудников: «И снова здравствуйте!..»
Свой плед я тоже узнала. Именно он занимал очень существенную часть пространства «Гросс Германии». Я тихо вышла из кухни и также тихо закрыла за собой дверь.
Наташка с мобильником в руке, задумчиво изучавшая какую-то точку в углу пустой комнаты, медленно перевела взгляд на меня.
– Ну, твой плед?
– Мой… И покойник тоже мой…
– Ты что, его… – Наташка не рискнула произнести это слово. – За плед?
– Нет. Похоже, у него хобби такое … В третий раз помирает. Украл у меня плед и очередной раз преставился.
– Идиот, прости, Господи. Что ж, он другого места не нашел?
– Наверное, не нашел… На прежнем месте еще раз меня беспокоить не решился. А может, искал новых ощущений. Или просто душой ко мне прикипел…
– Жалостливая ты наша! Да тебе покойник просто на шею сел! Пойди и скажи ему, чтобы он прекратил это безобразие.
Наши рассуждения были прерваны звонком в дверь.
– Открыто! – воскликнули мы разом.
Дверь распахнулась и на пороге появился милицейский наряд с радиотелефоном, который трещал и разговаривал сам с собой. Ни одного вопроса милицейские кадры задать не успели. Наталья четко и коротко объяснила суть проблемы. Один из сотрудников остался у входной двери, а двое других пошли было на кухню, но по пути решили заглянуть в ванную и туалет. Ванная комната стыдливо сверкнула несколькими оставшимися в наличии кафельными плитками, а вот туалет вообще не открылся. Очевидно, устыдился разбитого розового унитаза. Решительный оперуполномоченный, безуспешно подергав за ручку двери, вдруг отпрянул в сторону, выхватил пистолет и заорал:
– Выходи, сволочь, стрелять буду!!!
– О, – слабо вякнула я, – опять сменил дислокацию и в четвертый раз помер…
На мои слова никто не обратил внимания, кроме Наташки.
В это время в туалете щелкнула задвижка, дверь открылась, и я увидела растерянное и жалкое лицо своего мужа.
Остальное, кроме нескольких моментов, я помню смутно. Первый – когда уводили в наручниках моего мужа, второй – когда «повязали» трех (значит, все-таки не два в одном) представителей фирмы «Атмосфера». Как нельзя вовремя, они пришли обсудить смету ремонтных работ и материалов. Совсем слабо запомнилось присутствие очередных понятых, очевидно, соседей. Две средних лет женщины в одинаковых домашних тапочках.
Представители правоохранительных органов долго пытались получить от меня вразумительные показания. Я упорно твердила, что вся эта история – проделка знакомого мне покойника, у которого мы с мужем купили квартиру. Нахал украл из чемодана мой плед. Из-за этого пледа мне завидовали все знакомые. Мой муж просто хотел его вернуть в чемодан. Кажется, я плакала злыми слезами: мне не верили. Наталья вовремя сориентировалась и попросила ребяток связаться со следователем Листратовым.
Домой мы с Натальей ехали на такси и молчали. Мне хотелось скорее добраться до дивана, выпить снотворного и долго не просыпаться. Главное, не думать о том, что случилось… Главное, не думать. Снотворного у меня не оказалось. Наталья накапала лошадиную дозу корвалола, но выпить не дала, заявив: – Если мы сейчас не расставим все предположительно на свои места, завтра тебе будет обеспечена бесплатная койка и разносторонне-недоразвитый коллектив в психушке. А я тем временем сойду с ума от горя. И, считай, место нашей встречи изменить нельзя.
Видя, что я никак не реагирую на ее слова, она швырнула стакан на плиточный пол.
– Прекрати распускать нюни!!! Дура, тебе мужа надо спасать!!! Отца твоих детей, между прочим. Шок у нее, видите ли. Это у него должен быть шок, загремел мужик ни за что. – И вдруг заревела.
Неожиданно для себя я составила ей компанию. Кажется, я выплакала все невыплаканные до этого слезы. Стало легче. Мы дружно собрали с пола стекла: я – руками, Наталья веником, выпили по рюмке коньяка, который она умыкнула у мужа, закусили пряником и окончательно успокоились.
– Почему все-таки Димка признался в убийстве? – задумчиво произнесла подруга.
– А что, там было убийство? – удивилась я
Наталья недоуменно посмотрела на меня.
– А, ну да, ты же невменяемая сидела, только из стороны в сторону качалась. Спасибо соседке – стул дала, а то ты прямо на полу бы устроилась. Убийство, кстати, было не там, а в другом месте. Это я поняла из слов врача-эксперта. А вот твоего незваного гостя, получается, Димка отволок из своей однокомнатной к тебе в двухкомнатную. Наверное, вместо мебели. Хотел хоть чем-то заполнить пустое пространство. А может быть, посчитал, что ему от тебя ничего не надо. У него были ключи?
Я отрицательно покачала головой и тут вспомнила о пропавших вчера ключах. – Наверное, дубликат сделал. От однокомнатной у него ключи были, его ведь квартира.
– Так, с этим разобрались. Только все равно не понятно, зачем было Димке убивать этого зомби?
При этих словах я рывком вскочила с места, дрожащими руками вытащила из записной книжки листок с телефоном следователя, набрала номер и буквально сразу же услышала:
– Листратов, слушаю вас. Алло, алло, слушаю вас, говорите.
– Виктор Васильевич, – завопила я в трубку, – это я, Ефимова.
– Я как-то догадался, – вздохнул он. – Если вы по поводу сегодняшних событий и ареста вашего мужа, то я уже все знаю. Возбуждено уголовное дело. Сейчас решается вопрос о подведомственности. Будут вопросы, вас вызовут. Больше пока ничего не могу сказать.
