Ознакомительная версия.
– В бизнесе, которым я занимаюсь, первое дело уметь держать язык за зубами, не бойся, – тихо сказала она. – На мой взгляд, твоя позиция неверна. Желание умереть тихо, не обременяя родных, вызывает уважение. Но глупо даже не попытаться бороться. Сейчас столько лекарств, есть нетрадиционная медицина, наконец!
Я вылезла из машины, помахала Леоне рукой и вошла в подъезд. Нетрадиционная медицина! Катя очень неодобрительно относится к экстрасенсам.
– Не знаю, – ворчит она, – правда это или нет, про всякие поля, выбросы энергии и прочее. Только как оперирующий хирург могу сказать: порой привозят больного, и ты с огромным сожалением констатируешь: ему вполне можно было помочь год тому назад! Соперировать, провести курс химии, и гуляй смело, больше не попадайся. Но человек, вместо того чтобы прийти к нормальному врачу, побежал к представителю нетрадиционной медицины, и результат? В клинике он все-таки оказался, но слишком поздно!
Из-за своей резко отрицательной позиции по отношению к экстрасенсам Катюша один раз попала в смешную ситуацию.
В 91-м году, когда в нашей стране не было ничего, начиная от хлеба и заканчивая клизмами, Катюшу попросили провести пару занятий в медицинском училище, пообещав заплатить продуктами. Ей предложили три десятка яиц, килограмм масла и пять банок говяжьей тушенки китайского производства – просто царский гонорар. Катя немедленно согласилась.
Будучи обязательным человеком, дабы не опоздать, она пришла на семинар чуть раньше, аудитория оказалась занята. Катя стала наблюдать из коридора через открытую дверь лекционного зала за учащимися и немало удивилась.
Посреди зала на стуле сидела девочка. Другая стояла за ее спиной, тут же маячил и преподаватель. Ученица делала странные круговые движения руками вокруг головы сидевшей товарки, какие-то пассы. Порой она, очевидно, ошибалась, и мужчина мягко поправлял ее:
– Нет, Надя, не сюда, веди руку влево, не перекрещивай. Станешь затягивать?
– Да.
– Верно, давай дальше.
Понаблюдав за странным действием, Катюша пришла в негодование. Когда раздался звонок и учащиеся побежали на перемену, подруга не сдержалась, влетела в зал и сердито сказала преподавателю:
– Как вам не стыдно!
– Что я такого сделал? – удивился тот.
– Обучаете студентов глупостям, экстрасенсов из них воспитываете, руками размахиваете, – кипела Катюша, – вот почему к нам в клинику плохо подготовленный средний персонал приходит! Безобразие.
Педагог засмеялся:
– Никакой экстрасенсорики! Мы учились делать перевязку головы, но бинтов-то не достать, даже в стационарах их стирают! Вот и пришлось просто руками размахивать, действуя воображаемым материалом.
Катюша захлопала глазами, а коллега, смеясь, ушел…
Я поднялась в квартиру, разделась, отняла у Фени с Капой куртку, ботинки, сумку и воскликнула:
– Господи, когда же вы поумнеете!
– Нападают? – спросил Юра, высовываясь из кухни.
– Ага.
– Ну через полгода перестанут.
Последняя фраза упала мне на голову, словно нож гильотины. Через шесть месяцев от меня останется одно воспоминание и могилка за железной оградкой. Я никогда не увижу взрослых Феню и Капу, не провожу Кирюшку в институт, не выдам Лизавету замуж. Господи! А как же Юра с Катей? Не дай бог, скончаюсь до их свадьбы! Катюшка объявит траур и отложит свое счастье на неопределенный срок!
Стараясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы, я нырнула в ванную комнату, и первое, что увидела, была бутылочка с краской «Сияющий снег».
Кирюшка и Лизавета собирались покрасить Мулю с Адой, но не успели, заболели. Впрочем, если они что-нибудь задумают, то обязательно это осуществят, оказавшись дома. Но я-то, вероятнее всего, не увижу цветных мопсих.
Слезы градом хлынули из глаз.
– Эй, Лампа, – без всякого стука влез в ванную Юра, – оладьи будешь?
– Да, – быстро умывая лицо, ответила я.
– С вареньем или со сметаной?
– И с тем и с другим.
– Вместе?
– Да.
– Ну молодец, – восхитился Юра, – вот это по-нашему, по-крестьянски, а то начинают выеживаться, калорийность считать, кривляться. Беги скорей, пока горячие.
Я покорно отправилась на кухню, где Юра набросал в мою тарелку штук пять пышных, румяных оладьев. Они были просто восхитительными, и я, на некоторое время забыв о скорой смерти, слопала первую порцию, потом вторую, третью.
– Эй, Лампа, – предостерег Юра, – заворот кишок будет, помрешь от обжорства. Или печень скрутит, ну, дорвалась.
Я молча отодвинула пустую тарелку.
Какой толк теперь беречь печень? Не есть сладкое, жирное, мучное, вкусное? Все равно умирать. Абсолютно не к месту я вспомнила анекдот. Человеку, приговоренному к смертной казни, утром, перед расстрелом, приносят хороший завтрак. Надзиратель спрашивает:
– Сколько кусков сахара класть в кофе?
– С ума сошли! – возмущается заключенный. – У меня диабет.
Но отчего-то сейчас от черного юмора не стало легче на душе. Поблагодарив Юру, я пошла в спальню, попыталась заснуть, но не смогла.
Встав, я достала листок бумаги, написала сверху большими буквами «Завещание», погрызла ручку, почесала в затылке, потом сходила на кухню, принесла себе еще тарелку оладий, банку с клюквенным вареньем и принялась излагать последнюю волю.
Значит, так. Я, Евлампия Андреевна Романова, год рождения… Фу, зачем он нужен? Все и так в курсе, сколько мне лет. Итак, дальше. Находясь в здравом уме и твердой памяти… нет, твердом уме и здравой памяти… Ой, ну хорошо. Совершенно не ощущая себя сумасшедшей идиоткой, на пороге кончины, распоряжаюсь своим имуществом. А) Квартиру, которая принадлежит мне, следует продать, а на вырученные деньги построить загородный дом. Мы давно хотели жить на свежем воздухе в ближайшем Подмосковье, вот пусть эта мечта осуществится. Б) Дачу в Алябьеве тоже пустить с молотка. На все полученные средства купить машины Сережке, Юлечке и Кате. Новые иномарки. В) Коллекцию картин сдать на аукцион. Относить их туда по одной, по мере необходимости. У меня нет особых иллюзий по поводу Лизаветы и Кирюшки. Учатся они не слишком хорошо, значит, наверное, им понадобятся деньги для получения высшего образования.
Глотнув воды из бутылки, я удовлетворенно перечитала текст. Отлично, справилась с финансовыми вопросами за пять минут. Теперь следующая проблема: в чем хоронить Лампу. Итак, голубое платье, то самое, купленное на Вовкин юбилей. Нет, оно меня полнит и плохо, несмотря на лазурный цвет, оттеняет глаза. Впрочем, скорей всего они будут закрыты. Но все равно, выглядеть в последний час ожирелой свинкой, затянутой в узкое платье, неохота. Тогда вишневая блузка и черная юбка. Фу! Ужасно, слишком мрачно. Белый свитер… Я вновь покусала ручку, ну, у нас все-таки не свадьба. Что там еще есть в шкафу?
Оставив бумагу на столе, я ринулась к гардеробу и стала перебирать вещи. Футболочка с зайчиком? Джинсы с карманами? Ну, согласитесь, это не слишком солидно. Симпатичный кардиганчик с вышитыми кошками? Красная водолазка? Льняные брюки и пиджак? Да, вполне ничего, цвет приятный, светло-розовый, он мне к лицу, только не подойдет. В этом наряде я замерзну. Хотя я ведь умру. Но, в конце концов, оттуда никто не возвращался и не рассказывал правды. Вдруг покойник все видит, слышит и чувствует, а? Тогда посмотрим дальше. Купальник, парео, шорты, бермуды… Нет, какой ужас! Даже умереть не могу нормально, потому что нечего надеть в последнюю дорогу! А обувь! Без слез не взглянешь: босоножки, лодочки и сапоги. Нет, так нельзя, не натягивать же обожаемые мною кроссовки. Сумка! Она у меня одна, коричневая, кожаная.
Впрочем, я ошибаюсь, имеется еще крохотная, бархатная, она вполне подойдет покойнице. Но что туда влезет? Да ничего, пудреница и та не войдет, а я привыкла носить с собой кучу всяких вещей: ключи, губную помаду, она почему-то всегда размазывается и «стекает» с моего лица, упаковку жвачки, мобильный, расческу, абсолютно бесполезный предмет, сколько ни тыкай его в волосы, они лучше не лягут, кошелек, зеркальце… И как это все запихнуть в крошечную сумчонку? Воображение нарисовало картину: лежу в гробу в розовом льняном костюме, кроссовках и с хозяйственной торбой, правда из натуральной кожи. Отвратительно. Завтра же отправлюсь в магазин и куплю необходимые вещи. Сколько у меня денег в заначке?
Пересчитав «подкожные», я слегка успокоилась, легла в кровать и неожиданно мгновенно отбыла в царство Морфея.
Утром я проснулась бодрой, быстро вскочила на ноги, побежала было в ванную и наткнулась глазами на листок, лежавший на столе. Завещание. В ту же секунду у меня заболело все: голова, шея, плечи, руки, спина, грудь, живот, ноги. Согнувшись пополам, надрывно кашляя, я выползла в коридор и увидела Юру, натягивающего на собак комбинезоны.
– Это какой-то ужас! – воскликнул он. – Одну оденешь, вторая разденется, впихнешь ее снова в одежду, первая голая стоит.
Ознакомительная версия.
