Словно фокусник, я достала из сумочки другую бумажку и молча положила ее на стол рядом с первой.
Ребята вскочили со своих мест и склонились над второй запиской, при этом дружно стукнувшись лбами.
Пашка от волнения зачитал ее вслух, машинально потирая переносицу:
«Инвестиционная компания — фуфло.
У Мордвинова компромат на Калиновского. Поэтому похищение. Взаимный шантаж.
Дача, подвал, ярус 3. Олифа. Ценные бумаги плюс валюта.
У Мордвинова расписка Калиновского. Там же.
Директор — подставное лицо. Не в курсе.
Могли пришить хвост».
Все трое подняли на меня глаза, и Карина зловеще спросила:
— И давно это было «расшифровано»?
— Сравнительно недавно, — осторожно ответила я. — Макар Захарович отдал мне ее вместе с аппаратурой. Он довольно долго над текстом бился, между прочим, пока концы с концами не связал. Кстати, «перевод» достаточно вольный, так что не обольщайтесь.
— И ты молчала, — не менее зловеще подытожила Юля.
— А зачем бы я стала вас отвлекать? Нужно было Ритулей заниматься. Зато теперь этой записке самое время.
— Конспираторша, — возмутился было Пашка, но вдруг широко улыбнулся. — Ладно, прощаем. А? — Он посмотрел на Юлю.
Та только рукой махнула:
— Мотылева, ты вреднее серной кислоты, честное слово! Но ради общего дела… Фиг с тобой, живи.
— Могла все-таки хотя бы намекнуть, — обиженно сказала Карина. — Я тебя за это так обработаю, что целый год краску не смоешь. Марш в ванную, Мата Хари чертова!
Юля и Гений принялись конспиративным шепотом (чтобы не услышал Макар Захарович по своему агрегату) обсуждать дальнейшие планы, а я была доставлена в ванную комнату, усажена на табуретку и подвергнута очередной мучительной процедуре. Не желая доставлять Карине лишнее удовольствие, я сидела молча, как партизан на допросе, зажмурившись до рези в глазах, и размышляла.
Похоже, эпопея с похищенными вкладами приближается к заключительной стадии. Только бы удалось вцепиться в хвост неуловимого Фантома, когда он вместе с денежками рванет отсюда! Судя по всему, он не собирается затягивать свое пребывание в родной стране. Отомстит своему Корякину, и поминай как звали!
От страшного волнения у меня даже живот схватило. Я заерзала на табуретке и тут же получила от Карины увесистый шлепок по спине:
— Замри, наказание ты мое!
Я стиснула зубы и замерла как изваяние.
Наконец эта пытка кончилась. Морщась от едкого запаха, я встала с табуретки, взглянула на себя в зеркало и даже попятилась от неожиданности.
Иссиня-черные волосы придали мне облик одновременно загадочный и зловещий. Брови стати шире раза в полтора, а тщательно прокрашенные ресницы казались наклеенными.
— Линзы, — скомандовала Карина, протягивая мне маленькую коробочку.
Я осторожно вставила черные линзы, поморгала и заорала на любимую подругу:
— Я теперь какая-то… графиня Дракула! Ты что натворила, гримерша несчастная? Я сама себя боюсь!
— Значит, и все остальные испугаются. Пошли к ребятам.
В комнате верные «супруги» продолжали наблюдение и совещание. Завидев меня, Пашка невольно сглотнул и на всякий случай отодвинулся подальше, а Юля присвистнула:
— Хороша! Вылитая людоедка из племени Мумбо-Юмбо. Такое впечатление, что ты питаешься падалью и пьешь кровь христианских младенцев. У зрителей будет истерика!
— Истерика будет у меня, когда я стану умываться перед сном и взгляну в зеркало, — буркнула я, усаживаясь на стул. — Ну, что?
— Ждем-с, — ответил Пашка.
Я вздохнула и собрала остатки терпения. Скорее бы все кончилось!
* * *
Вечер тянулся, как резиновый. Мы провели в ожидании не меньше трех часов. Но все же нам было гораздо лучше, чем Риточке Дорофеевой. За неимением иных занятий мы уселись играть в преферанс и увлеченно расписывали пульку, пока наша автодива томилась в полном одиночестве.
Юля легко загнала нас «в гору» и довольно хихикала, сгребая в кучку поставленные на кон спички. Пашка ворчал, что женщин с такими способностями надо изолировать от незащищенных членов общества и содержать в стальной клетке с прочными замками. Карина тщетно пыталась хоть что-то содрать с нас на «мизере».
Я играла рассеянно, голова была занята совсем другим.
Зря я Макара Захаровича дразнила, вот что! Гонор взыграл, и я совершила очевидную глупость. Лучше бы он по-прежнему считал меня недалекой курочкой, не подозревающей, что наши с ребятами действия отслеживаются подчиненными Дяди Вани точно так же, как мы отслеживаем Ритины. Еще обидится старик и отдаст приказ нас изолировать. А я ведь просто помру, если не загоню Фантома в угол самолично, всем ментам назло!
Мое самобичевание, к счастью, оставшееся тайной для остальных, было прервано резким звонком, раздавшимся из прослушивающего устройства.
Юля швырнула карты на стол:
— Фантом!
Мы впились глазами в экран.
Услышав звонок в дверь, Рита пулей вылетела из кресла и рванула в прихожую так быстро, что по экрану размазалось пестрое пятно.
Дверь распахнулась, раздался звук, похожий на треск выстрела, и высокий мужчина, стоявший у порога, охнул и схватился рукой за щеку.
После этого пощечины посыпались на него градом. Изловчившись, Шутилов схватил обезумевшую Риту за руки. Она взвыла громче пароходной сирены и врезала ему по лодыжке. Фантом заорал от боли и запрыгал на одной ножке, пытаясь впихнуть невесту в коридор и закрыть дверь.
Наконец ему это кое-как удалось. Прикрываясь локтями, он поворачивался к Рите то правым, то левым боком, а она лупила его ногами, стараясь попасть по почкам, и голосила во все горло, обильно уснащая свои вопли лексиконом обитателей помоек. Выглядел при этой экзекуции Фантом донельзя беспомощным, покуда не разъярился окончательно. С трудом оторвав от себя эту бешеную кошку, он швырнул ее на пуфик и рявкнул:
— Трам-тара-рам!
Рита задрыгала длинными ногами и разразилась ниагарой слез. Шутилов осторожно ощупал лицо, на котором красиво вспухали глубокие малиновые царапины, и скомандовал:
— А ну, засохни! — После чего ухватил рыдающую невесту за шиворот, сильно встряхнул и поволок из коридора.
В комнате он бросил Риту на кровать и полез в тумбочку:
— Где тут йод, черт побери? Небось инфекцию мне занесла, бешеная дура! Не реви, — прикрикнул он на Риту, — умой рожу и выслушай меня, не то брошу без всяких сантиментов, ясно?
Гений, с возрастающим испугом наблюдавший за поединком жениха и невесты, слабо простонал:
— Нет, чтобы я после такого «кино» когда-нибудь женился… Проще сразу повеситься, по крайней мере, быстро и без особых мучений. Лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас!
— Ну-ну, посмотрим, — скептически хмыкнула Юля.
А Карина ласково добавила:
— От судьбы еще никто не уходил, Павлуша, так что лучше не зарекайся.
— Да ти-тише вы, — от смеха я уже начала заикаться.
— Ой, что она с ним сделала! — Пашка нас не слушал, завороженный растерзанным обликом Фантома.
Морда у нашего афериста изрядно распухла, почти так же, как и во время его исторического сидения в кустах возле речки, когда у нас утонула лодка. Корча страшные гримасы, он прижигал царапины йодом, отчего стал похож на индейца в полосатой боевой раскраске, с которого бледнолицые враги успели ободрать половину кожного покрова. Рита же продолжала громко рыдать, выбулькивая оскорбления и завывая, как голодная гиена.
— Заглохни наконец, — приказал взбешенный жених и тут же взвыл сам, попав йодом на особо болезненное место. — Чуть глаза мне не выдрала и еще орет! Сто раз тебе повторять прикажешь, что ни на ком я не женился? Разинь глаза, вот мой паспорт, смотри, психованная! Где тут штамп, а?! Ну, где?
Всхлипывая, Рита краешком красного, как у кролика, глаза посмотрела в паспорт, которым Фантом тыкал ей в нос.
— Это еще ничего не зна-ачит! — вновь заголосила она. — У Мотылевой же проста-авлен! Ты га-ад, я тебе не ве-ерю, убира-айся отсю-уда! У-у-у!
Шутил он схватил себя за волосы и замотал головой:
— Господи! Будь прокляты все бабы на свете!
Пашка невольно кивнул и испуганно вжал голову в плечи, а мы с Юлей и Кариной дружно расхохотались.
Утешал, успокаивал Риту и доказывал ей свою полную невиновность бедолага Фантом до седьмого пота. Извелся, надо полагать, страшно, на него было жалко смотреть. Рита, немного отдохнув, устроила ему настоящий допрос с пристрастием и выпытала абсолютно все про знакомство своего жениха с наглой бабой Мотылевой. Правда, это самое «все» было изложено Шутиловым в очень вольной интерпретации. Проще говоря, он так врал, что уши вяли!
* * *
По его словам, наглая Мотылева (это я-то — наглая?!) была принята им на работу в качестве секретарши. Оказалась она непроходимой дурой, к тому же возомнившей о себе невесть что. Влюбилась в него, своего начальника, до потери пульса и принялась доставать его всеми и всяческими способами. Писала ему тонны писем, подстерегала в коридоре, соблазняла прямо в его собственном кабинете и прочее. Увидев случайно кольцо, заказанное им для Маргариты, потребовала, чтобы он и ей такое же подарил, только серебряное. Когда же Шутилов отказался и пригрозил немедленным увольнением, коварная Мотылева якобы ответила, что, ежели он не капитулирует, она продаст его секреты в конкурирующую фирму.
