Даже с трезвым Диком Артемусом Лиза Джун ни за что не стала бы делиться тем, что происходило у костра: как экс-губернатор ночь напролет выступал со страстным монологом, как рассказывал истинные истории о древней Флориде, как разглагольствовал, заклинал и орал, обращаясь к звездам и вышагивая взад-вперед, как плакал одним глазом, а другой горел тлеющим угольком, как лисьей кровью рисовал слезинки у себя на лысине, как порвал странный клетчатый килт, карабкаясь на дерево, и она зашпилила его тремя булавками, что нашлись в ее сумке, как он поцеловал ее, и она ответила на поцелуй.
Лиза Джун не могла заставить себя рассказать, что голый и потный Клинтон Тайри храпел в леске всего в десяти милях от города, а она помчалась домой, чтобы записать все, что он говорил, делал и говорил, будто делал, и сохранить для будущей книги о нем. Но когда она добралась до своей квартиры, приняла душ, приготовила чашку горячего чая и села к столу с пачкой бумаги — не смогла написать ни слова. Ни единого.
— Ничего особенного не было, — сказала Лиза Джун.
Губернатор навалился локтями на стол:
— А как он выглядит? Судя по документам, здоровенный пердило.
— Он крупный, — подтвердила Лиза Джун.
— Выше меня?
— На вид старый...
— Так он и есть старый. Еще что?
— ...и грустный.
— Наверняка все такой же сумасброд.
— Мне встречались люди сумасброднее.
— А, вы злитесь на меня. Ну хватит уже! — Дик Артемус умоляюще выставил руки. — Да не собирался я выгонять его брата с маяка. Неужели вы думаете, я способен на такую пакость?
— В письме ясно сказано.
— Полно вам! — Губернатор откинулся на спинку кресла и пристроил стакан с виски на колено. — Я хочу только, чтобы он разыскал сумасшедшего парня с собакой. Только и всего.
— Он найдет, — сказала Лиза Джун. — Вы будете связываться с досточтимым законодателем Васкес-Вашингтоном?
— Эта сволочь Вилли! — хмыкнул Дик Артемус. — Вы знаете, что делать, Лиза Джун. Позвоните Палмеру Стоуту. Пусть все уладит.
— Хорошо, сэр.
— Ой, что это у вас с коленкой? — Губернатор, разглядывая, пригнул голову.
— Пустяковая царапина, — ответила Лиза Джун и подумала: знала же, что надо сегодня прийти в колготках. Дик Артемус был неисправимым созерцателем женских ножек.
— Ай-ай-ай! — сказал он. — Как же это случилось?
— На дерево лазала.
— Я должен услышать эту историю.
— Вовсе нет.
Стрип-клуб назывался «Лобок».
Подмазав вышибалу, Роберт Клэпли с огорчением узнал, что Барби легко победили в любительском конкурсе, хапнули приз в тысячу долларов наличными и отбыли с личностью по имени Авалон Браун, который утверждал, что он независимый кинопродюсер с Ямайки.
— Мне плохо, — поделился Клэпли с Палмером Стоутом.
— Не горюй. Тебе повезло — избавился от потаскух-наркоманок.
— Выбрось из головы, Палмер. Они мне нужны.
— Ага, как геморрой.
Стоут пребывал в отвратительном настроении. Вокруг на столах танцевали голые шалуньи, а он думал о Дези и о «поляроиде».
Но те ночи кончились, как и его супружество.
— Пошли, — сказал Клэпли. — Может, они вернулись домой.
— Погоди, — придержал его Палмер. Ведущий представлял участниц последнего конкурса двойников Памелы Андерсон Ли.
— Ух ты, мать-перемать! — выдохнул Стоут.
— Я скорее глаза себе выколю, чем буду на них смотреть, — сказал Клэпли.
— Боб, ты что! Роскошные телки!
— Посмешище. Дешевка.
— Ну да, если сравнивать с твоими высокопробными двойняшками, принцессой Грейс и принцессой Ди, — насмешливо сказал Стоут, — которые сейчас за целых пол-грамма боливийского кокаина делают двойной минет ямайскому порнографу.
Клэпли схватил Стоута за ворот.
— Палмер, ты сволочная свинья!
— Успокойся, Боб, мы оба свиньи. Остынь. Я достану тебе носорожий порошок, и ты получишь своих драгоценных Барби. — Стоут высвободился из хватки Клэпли. — Хуже, чем было, ты мне уже не сделаешь. Вспомни хотя бы, как мило пошутил мистер Гэш, запихнув мне в рот крысу.
— Потому что ты хотел меня ободрать, — напомнил Клэпли. — Получить вдвое за дело с мостом. Или даже втрое?
— Возможно, я слегка пожадничал. Но все равно...
На сцене тринадцать Памел Андерсон Ли танцевали — точнее, трясли грудями — под музыку из телесериала «Спасатели Малибу».
— Черт, мы живем в невероятное время! — изумленно вздохнул Палмер Стоут. — Ты только посмотри!
— Я сваливаю.
— Давай. Я возьму такси. — Остекленелый взгляд Стоута был прикован к пышногрудому зрелищу на сцене. Именно это нужно, чтобы отвлечься от мыслей о Дези.
— Не звони, пока придурок губернатор не подпишет финансирование моста, а у тебя не будет носорожьего порошка. Я хочу услышать от тебя только эти новости. Понятно?
Стоут согласно буркнул. Потом сказал:
— Боб, пока ты не ушел...
— Что еще?
— Не угостишь еще сигарой?
Клэпли швырнул сигару на стол.
— На, говноед!
— Приятных сновидений, Боб.
Прохладной майской ночью на грузовике без названия фирмы в «Пустынную Степь» был доставлен фанерный ящик. Груз прибыл на частный аэродром в Окале, штат Флорида, дабы избежать таможенного контроля и законного интереса природоохранных и других служб.
В «Пустынной Степи» тяжелый ящик погрузили на платформу и перевезли в низкий сарай без окон, известный как «Изолятор №1». И часа не прошло, как Дургеса вызвали из дома. Перед сараем его встретил некто Аса Ландо, чья должность в охотничьих угодьях именовалась «смотритель зверей».
— Что, плохо? — спросил Дургес.
Аса Ландо сплюнул на землю. Дургес нахмурился.
— Ладно, дай-ка сам взгляну.
Сарай был разделен на восемь стойл с воротцами; стенки из прочной сетки тянулись от земли до потолочных балок. В каждом стойле имелись вентилятор, обогреватель и оцинкованная лохань для корма и воды. Посылка из Гамбурга обреталась в стойле номер три.
— Ты че, шутки шутишь? — спросил Дургес.
— Если бы. — Аса Ландо понимал, что влип. В его обязанности входило обеспечивать охоту животными.
— Во-первых, — начал Дургес, — это никакой не гепард.
— Знаю...
— Это или оцелот, или дикая кошка. Черт, в нем же весу фунтов тридцать пять, не больше.
— Кончай, Дург, у меня свои глаза есть. Вижу, что не гепард. Потому и выдернул тебя из постели.
— Во-вторых, — не угомонился Дургес, — у этой скотины всего две ноги.
— Считать я тоже умею. — Аса мрачно ковырял опилки носком ботинка. — Могло быть и хуже.
— Куда уж хуже? — ожег взглядом Дургес. — Если б в банке доставили?
— Послушай, мы уже не первый раз вляпываемся. У нас полно клиентов, которые с радостью подстрелят калеку.
— Но не этот клиент, — возразил Дургес.
Однажды они выкрутились с трехногой антилопой, но две ноги — это уже перебор, особенно когда заказана крупная кошка.
Оба угрюмо смотрели сквозь сетку. Оцелот резво подскочил и принялся тереться об нее задницей.
— Что же с ним приключилось? — спросил Дургес.
— Доктор Террел говорит, скорее всего, таким родился — одна передняя нога и одна задняя. Можно сказать, повезло, что еще так.
Дургес уныло согласился.
— Где ты его достал-то?
— В «Зверинце дядюшки Вильгельма». От него избавились, потому что он сожрал у них всех попугаев. Не знаю, как он их ловил, — видно, офигенно научился подпрыгивать.
— Сколько мы за него выложили? — Дургес зябко поежился.
— Пять штук, без доставки.
— Мать честная!
— Наложенным платежом.
— Старина, у нас серьезная проблема. — Дургес объяснил, что один из лучших клиентов, Палмер Стоут, собрался привести в «Пустынную Степь» важного делового компаньона для охоты на гепарда, настоящего африканского гепарда.
— Большая охота, — мрачно сказал Дургес. — И большие деньги.
— Может, пока успеем его подкормить? — Аса рассматривал оцелота.
— Ага, и приделаем пару протезов. Иногда ты меня сильно удивляешь, Аса.
Но смотритель зверей не желал примириться с неудачей.
— Дург, с трехсот ярдов эти козлы не отличат одну кошку от другой. Помнишь льва Шамку?
Дургес отмахнулся. Лев Шамка, официально именовавшийся Максимилиан III, был звездой представления с дрессированными животными в придорожном игорном доме на окраине Рено, штат Невада. Возраст и многолетнее пристрастие к шоколадному мороженому лишили большую кошку сначала клыков, а потом вообще всех зубов, и Макса, оправив в отставку, продали торговцу дикими животными, который, в свою очередь, сбагрил его в «Пустынную Степь». Даже Аса ошалел, когда распаковали ящик. Дургес рассчитывал получить молодого зверя, но кто станет платить деньги, чтобы пристрелить дряхлого, беззубого льва?
