— Уважаемые дамы и господа! — объявил командир корабля. — Просим вас сохранять спокойствие! Наш самолет захвачен террористами, и мы начинаем выполнять их требования! Наш самолет меняет курс, и через несколько часов, совершит посадку в аэропорту города Пекин! Еще раз прошу вас не совершать никаких действий, способных спровоцировать террористов на насилие!
Через минуту по лестнице загрохотали сапоги, и еще один воин Аллаха, матерящийся как сапожник, понесся в кабину пилотов: еще бы, Пекин не входил в планы Махмуда! Глухой удар, и Вован, выглянув в салон, виновато развел руками:
— Хлипкий какой-то попался! Я легонько стукнул его по голове, а он сломался! Я не хотел!
— Да ладно! — успокоил я его. — Там, внизу, их еще много! Успеешь потренироваться!
— Извините, уважаемые террористы! В прошлом сообщении прозвучала небольшая ошибка! Вместо аэропорта города Пекин мы направляемся в город Владивосток!
Процедура с матерящимися «гостями» повторилась, разве что их, для разнообразия, оказалось двое. Пришлось подключаться и мне. Вован опять перестарался, а мне удалось обойтись «малой кровью» — мой «пациент» с выбитыми поясничными позвонками и парализованный, с ужасом смотрел, как я заклеиваю ему рот липкой лентой, найденной кем-то из пассажиров, и даже не пытался сопротивляться. Я ему даже немного посочувствовал.
Следующие минут десять террористы не давали о себе знать. Даже после объявления нового курса, на Канаду, куда они в действительности и собирались. То ли успокоились, то ли решали какие-то внутренние проблемы. Наконец, мне стало скучно и бортовое радио снова ожило:
— Уважаемые господа! К нашему сожалению, мы снова меняем курс: бизнесмены из России предложили нам пять миллионов наличными для незапланированной посадки в Благовещенске! Террористы любезно согласились!
После такого сообщения в первый класс влетело сразу три человека, и без помощи девочек мы бы не обошлись без стрельбы. Я очень торопился, и тоже не рассчитал силы удара, так что для морга нам пришлось выделить еще один туалет. Но помощи довольным собою воительницам не понадобилось: их террорист, хоть и остался в живых, уже навсегда потерял возможность ходить, улыбаться и любить. А Вован опять был в своем репертуаре.
Решив, что пора приниматься за оставшихся внизу троих деятелей, я приказал девочкам ждать и, приведя свой костюм в полный порядок, отобрал у джентльмена, сидящего в первом ряду трость, направился вниз, немного покачиваясь на ходу.
Вид пьяного вдрабадан пассажира мгновенно вывел из себя и так взвинченного сюрпризами на борту террориста. Он метнулся ко мне и попытался пнуть меня ногой в живот. Я скользнул мимо, свернул ему шею и подхватил падающий пистолет. Потом, держа всех пассажиров на прицеле, приказал всем раздеться по пояс. В отличие от своих коллег в первом классе, эти, уже запуганные до полусмерти происходящим на борту, молча повиновались, и уже через минуту я лицезрел их в неглиже. Решив, что мне уже и так все «по барабану», я заставил дам снять и бюстгальтеры. Плача от унижения, они повиновались, и я добросовестно, не пропуская ни единой симпатичной груди, осмотрел всех на предмет обнаружения террориста. Увы, в этом салоне его не оказалось. Тогда я позвал Вована, и он принял вахту в этом царстве разврата. А я двинулся дальше: Махмуд, словно чувствуя, что запахло жареным, контролировал последний салон с пассажирами.
Не мудрствуя лукаво, я осторожно выглянул в щелочку между занавесками, удостоверился, что никакого взрывателя в руках у него нет, и просто прострелил ему голову. Под дикие крики пассажиров я метнулся к нему, и, не прекращая смотреть по сторонам, обыскал тело. К моему облегчению, взрыватель оказался в его боковом кармане, и я уже не так нервно отступил назад, к Вовану. Последний бандит должен был уже понять, что их песенка спета, и я не хотел, чтобы он открыл стрельбу или порезал кого-нибудь из пассажиров. Поэтому через минуту в салон спокойно вошел Вован и отправился проверять туалеты. Потом, встав в конце салона, он дождался, когда появлюсь я, и мы оба, держа в руках пистолеты, приказали пассажирам раздеться по пояс.
Как ни странно, последним воином Аллаха оказалась молодая и симпатичная девушка в третьем ряду слева от меня. Слава Богу, что я неравнодушен к женской груди, а то бы пропустил момент, когда она рванулась ко мне с зажатым в руке ножом. За миг до этого я краем глаза заметил постороннее темное пятно на ее довольно симпатичном, хоть и маловатом на мой вкус, бюсте. Но мне повезло, и девушка меня не достала. Зато достал я, сломав ей руку с ножом. И ничуть этому не расстроился. Потом, все-таки проверив всех остальных пассажиров, и, облизнувшись при виде парочки особо соблазнительных дам, я объяснил людям причины массового стриптиза. Потом, разрешив привести себя в порядок, подхватил свою жертву на плечо и оставил другу возможность потаскать очередной труп.
— Ты это куда ее потащил, развратник! И почему она голая? Что, ее сиськи понравились? — возмутилась Татьяна при виде моей добычи. — Они же раза в два меньше, чем тебе нравится! И рожа у нее так себе!
— Это террористка! Видишь, рука сломана! А на груди у нее наколка! — попытался было объяснить я.
— Так пока мы тут за вас беспокоимся, вы там баб раздеваете? И на чужую грудь пялитесь? У, развратники! — засмеялась она. — И как, симпатичные есть?
— Штуки четыре!
— Груди или хозяйки? — захихикала Людмила.
— Хозяйки, конечно!
— А где Вован? — испуганно спросила Мицуко. — Он еще внизу?
— Да, разбирается там кое с кем!
— Я надеюсь, не с теми дамами? — озабоченно спросила явно приревновавшая своего мужчину девушка.
— Да! Помогает им одеться! — пошутил я, и Мицуко, покраснев, тут же понеслась по лестнице вниз.
* * *
Вскоре аэробус был более-менее приведен в порядок; освобожденные стюардессы засновали между пассажиров, разнося ужин и напитки, а я по радио мило болтал со службой безопасности Токийского аэропорта, то и дело консультируясь у своего беспалого помощника.
Поводов для особого оптимизма они мне не дали: по их мнению, существовала довольно большая вероятность того, что бомба в багаже имела дополнительный взрыватель. Срабатывающий либо от таймера, либо от перепадов давления. — Прецеденты взрыва самолета при посадке, оказывается, уже были. И мы с Вованом, более предметно пообщавшись с оставшимися в живых фанатиками, сломав особо несговорчивым по несколько костей, все-таки вынуждены были лезть в багажное отделение. Вспотев и перемазавшись в пыли, мы все-таки нашли эту чертову бомбу, правда, потратив на поиски почти три часа.
Осмотрев взрывное устройство, я решил, что время внизу потрачено не зря, но разминировать ее не стал: многолетнее отсутствие практики, отсутствие нужных инструментов и наличие более простого выхода свели на нет весь мой энтузиазм. Поэтому мы, к дикой панике пассажиров, разгерметизировали салон, вышвырнули бомбу наружу, снова закрыли дверь и после этого основательно нажрались. Причем вместе с узнавшими о бомбе пассажирами и пилотами. Лишь второй пилот, насильно усаженный за штурвал, голодными глазами провожал каждую выпитую в кабине бутылку, и клял свое невезение по полной программе. Однако ведь хоть кто-нибудь должен был сажать этот проклятый самолет? Поэтому мы и командир корабля остались непреклонны.
* * *
Токийские полицейские ворвались в остановившийся на специальной стоянке аэробус, и, рассыпавшись по его салонам, удивленно затараторили в миниатюрные рации: самолет спал мертвецким сном. Лишь Дуглас, второй пилот, злобно улыбаясь, встретил их, безуспешно пытаясь разыскать хоть капельку спиртного.
Пока выгружали тела террористов и выволакивали пьяных пассажиров, нам дали немного поспать. Но затем пришла наша очередь, и, совершенно беспардонно прервав наш сон, они попытались замучить меня и Вована вопросами. Однако Вован, спросонья не поняв, что же от него хотят эти назойливые мелкие людишки, спросил меня:
— Они принесли выпить?
И, услышав мое «Нет!», снова захрапел. А меня, вернее, мой сон спасла Татьяна, как мой зам по связям с общественностью, приняв удар на себя. Вместе со своими подругами они что-то там плели, откровенно завираясь, и, предоставленный самому себе, я снова провалился в сон.
* * *
Проснулся я от гнусного домогательства подлючего солнечного луча, упершегося прямо в мой левый глаз. Несмотря на все мои уговоры, он не сдвинулся в сторону ни на миллиметр! Я решил, что придется шевелиться мне. И шевельнулся. В результате чего оказался на полу, рядом со знакомым ботинком. Поздоровавшись с ним, я извинился за будущую грубость, и смачно обматерил и солнечный луч, и его родственников, и весь род до седьмого колена включительно, и погоду, и где-то шарахающиеся облака… Потом, решив, что влияние на меня Вована уж очень заметно, понял, что на полу не так уж и неудобно, но тут мой сон окончательно пропал. Потому что перед моими глазами возникла прелестная женская ножка.
