Но тут встал на дыбы господин Корякин, не так давно вернувшийся из благословенной страны Америки. Опасаясь мести хитроумного Фантома, с которым он в свое время из жадности не поделился незаконными доходами, Юрий Сергеевич прямо-таки набросился на господина Калиновского, грозя ему раскрытием истории с похищением дочери Мордвинова, если тот не обезопасит его от бывшего подчиненного.
В дружной мафиозной «семье» наметился раскол. С этим надо было срочно что-то делать.
Но сделать господин Калиновский ничего так и не успел.
Пока я дрыхла без задних лап, на проходившей где-то очередной презентации (чего-то для кого-то на понятно чьи деньги) к нему подошли три скромно, но со вкусом одетых молодых человека и тихими вежливыми голосами пригласили Вениамина Лукьяновича кое-куда проследовать. Там ему продемонстрировали некую магнитофонную запись. Услышав первые же фразы, произнесенные его собственным голосом, господин Калиновский спал с физиономии и понял: ему крышка.
Карина не зря моталась за машиной Мордвинова, запуганного угрожающим письмом собственной дочери до потери пульса. И исторический диалог Калиновского и Юлиного папеньки тоже не зря записала!
Хотя запись не могла считаться доказательством в суде, она оказала на господина Калиновского нужное эмоциональное воздействие: он принялся «колоться» так быстро, что за ним не поспевали записывать. При этом Вениамин Лукьянович валил все на Корякина и Мордвинова, тщетно пытаясь приписать себе исключительно благородные побуждения.
Благодаря его откровениям Мордвинов был из сырого подвала переправлен в не очень чистую, но достаточно сухую камеру и тоже принялся выдавать интересные сведения, валя все на Корякина и Калиновского.
Юрия Сергеевича Корякина навестили в его офисе и после непродолжительной беседы забрали с собой. Корякин не отступил от норм поведения, принятых в среде уже разоблаченных жуликов, и охотно принялся поливать грязью Калиновского и Мордвинова. Факты, сообщенные Юрием Сергеевичем, дополнили общую картину свежими яркими штрихами.
После устроенной всем троим очной ставки, на которой только стараниями охранников не произошло безобразной драки, буянов-мафиози отправили по камерам, любезно разъяснив им смысл и последствия совершенных деяний согласно положениям Уголовного кодекса Российской Федерации.
Помните, что говаривал о необходимости уважения к кодексу известный литературный персонаж турецкого происхождения?
* * *
Я кое-как разлепила глаза и с недоумением уставилась на Карину, которая нависла надо мной с воздетыми к потолку руками.
— Ты чего это? — осторожно спросила я, на всякий случай отодвигаясь к стеночке.
— Ты что, Милка, оглохла или впала в летаргический сон?! — заорала тихая деликатная подруга, стаскивая с меня одеяло. — Там Юлька на проводе, а ты дрыхнешь без зазрения совести! Я тебя десять минут бужу!
Карина выдернула меня из постели и ткнула носом в телефонную трубку.
— Она вернулась! — закричали мне в самое ухо.
Ей-богу, я с этими сумасшедшими заикой стану.
А Юля продолжала бушевать, повторяя как попугай:
— Милка, проснись, Рита вернулась! Проснись, Милка!
— Я не сплю, — завопила я в ответ. — Откуда ты говоришь?
— Мы на Спиридоновке! Ждите, перезвоним. — И она бросила трубку.
Последние остатки дремоты моментально испарились. Риточка Дорофеева вот так запросто вернулась домой, значит, и Фантом где-то совсем близко! И дай-то господи, чтобы мы оказались правы и насчет банка.
* * *
Накормив «мужа» пирогами Карининой свекрови, неугомонная дочь жулика вынуждена была смириться с тем, что мужчинам иногда надо спать. Сама она была — ни в одном глазу, как огурчик, и жаждала активных действий. Сочтя, что двух часов сна для Пашки будет достаточно, Юля безжалостно вырвала его из объятий Морфея и погнала на Спиридоновку, дежурить попеременно то у банка, то у Ритиного дома. Они мотались туда-сюда по узким улочкам, пока не засекли Риту возле родительского подъезда.
Невыспавшийся, злой как черт Пашка все время ворчал: мол, вот, Рита вернулась, это, конечно, очень хорошо, даже отлично. А что она дальше будет делать, опять исчезнет? Или все же пойдет в банк? А если все Милкины домыслы — лишь чистая игра воображения, и банк, в котором служит Ритин папа, вовсе ни при чем? И вообще, он устал как собака и хочет спать!
Сомнения такого рода терзали Гения все сильнее. Юля же, напротив, была абсолютно уверена: дело обстоит именно так, как недавно предположила Мила. Фантом ничего не делает без скрытого умысла, и не зря он стал ухаживать именно за Ритой, чей папа является директором-распорядителем банка. А внешние и внутренние данные невесты тут совершенно ни при чем.
В половине двенадцатого утра Рита вышла из подъезда и села в свою красную «Ауди».
— Внимание, — скомандовала Юля.
— Уж не думаешь ли ты, что она вот так внаглую, средь бела дня, к Фантому на стрелку покатит? — заявил Пашка.
— Там видно будет, куда она покатит. Садись ей на хвост и не рассуждай, — отмахнулась Юля.
Пашка скептически поднял брови, но подчинился.
Скепсис его возрос еще больше, когда в ходе преследования стало ясно, что Рита едет к Краснопресненскому выставочному центру.
— Спятили вы все со своей Мотылевой, — ворчал Пашка, стараясь не упустить Ритину машину из поля зрения. — Фантом еще вчера слинял вместе с баксами, а Риточка спокойненько возвращается на работу, уверенная, что жених еще здесь!
Юле его воркотня страшно действовала на нервы, но она старалась не обращать внимания. Ее авантюрный нос буквально чуял, что ни на какую работу Рита возвращаться не собирается.
Что и подтвердилось через несколько минут после того, как она, оставив Пашку в машине возле павильона, незаметно проследовала за Ритой до самого офиса автосалона.
Пашка втайне надеялся, что Юля хоть какое-то время будет занята Ритой и оставит его в покое. Но не успел он перевернуть и трех страниц детективного романа, с помощью которого боролся с дремотой, как Юля вернулась и возбужденно сообщила, залезая в машину:
— Она только что уволилась, понял? Брось книжку, держи баранку, вон она идет!
— Господи, когда же это кончится?! — взвыл Пашка, пристраиваясь за Ритиной машиной. — Я бы сам полтора миллиона баксов за это счастье отдал, кабы они у меня были!
Пашкины сомнения в правильности Милкиных догадок разбивались одно за другим. Когда Рита проехала мимо собственного дома и, миновав два перекрестка, остановилась у здания, в котором располагался «Мостехстройбанк», Юля победно взглянула и задиристо спросила, гордо задрав нос:
— Итак, господин Фома неверующий, кто оказался прав?
— Ну, правы вы со своей Милкой, правы, ну и что? — защищался Гений. — Даже еще обиднее. Она сейчас выйдет с денежками, и привет! Не станешь ведь ты у нее сумку или чемодан с баксами прямо на улице отнимать?
Юля открыла было рот, чтобы дать этому скептику и нытику как можно более язвительный ответ, и увидела, что у Пашки внезапно вытянулось лицо. Она быстро обернулась. Гений смотрел на Риту, выходившую в этот момент из дверей банка. Подружка Фантома с заметным усилием несла большой японский «дипломат».
— Ты чего? — спросила Юля, дергая Пашку за рукав.
— «Дипломат», — пробормотал Пашка. — Юлька, приглядись, у нее точно такой же рундук, как и тот, что Милка с Кариной из «Ромашки» притащили. Звони им, быстро!
* * *
— Немедленно хватай такси и вези сюда свой рундук! — кричала Юля. — А то опоздаем!
Я бросила трубку и заорала на Карину:
— Такси, немедленно!
* * *
«Наконец-то!» — вновь и вновь мысленно восклицала я, лежа на заднем сиденье Пашкиной машины и крепко обнимая руками свой чемодан с «макулатурой», которая по воле случая вдруг превратилась в бесценное сокровище. Машину иногда подбрасывало на нашем разбитом российском асфальте, но я не обращала на это внимания. Мы вступили в самую захватывающую стадию этой детективной истории: в стадию настоящей погони!
…Мы с Кариной примчались на Спиридоновку с рекордной скоростью. Через час с небольшим нашего ожидания неизвестно чего Рита вышла из дома с двумя чемоданами. Кроме того самого «дипломата», двойника моего, она тащила роскошный кожаный кофр, с которым обычно ездят в дальние путешествия…
И теперь Пашка уверенно вел машину вслед за Ритиной «Ауди», которая, как это недавно стало очевидно, направлялась в международный аэропорт Шереметьево-2.
* * *
В громадном зале ожидания аэропорта царил ровный гул, похожий на жужжание пчелиных роев. Время от времени раздавались мяукающие звуки электронных гонгов, и интимные женские голоса на нескольких языках объявляли посадку на самолеты, вылетающие в самые экзотические страны.
