– А ее фамилия?
– Хеленкой звали, а фамилия... какая-то птичья. От домашней птицы. Уткина? Русакова? О, вспомнила. Курчак. Хелена Курчак! Из Соколова Подлесского в Варшаву приехала...
– Погоди, бабуля, я должна записать. Когда это было?
– Твоей матери четыре годика стукнуло, когда я взяла домработницу, сосчитай сама. А зачем тебе вообще это надо?
Элюня почти не колебалась.
– Бабуля, дорогая, все тебе скажу, но давай сначала покончим с кандидатурами. Две ты уже назвала. Кто третий?
– А вот относительно третьего, я, откровенно говоря, не уверена, – со вздохом призналась бабушка. – Послушай меня, дитя мое. Вот сидела я и вспоминала, кому еще могла сказать про стенания и причитания, в конце концов, такие вещи говорятся не каждый день, человек произносит их только по особым случаям. Ну и вспомнила. Не так давно, думаю, года три назад, пошла я в гости к одним знакомым. Вернее, знакомым моих знакомых, тех людей я практически не знала. Собрались мы на партию покера в пять человек, и тут случилась глупая история. Так до сих пор толком и не знаю, что именно, но не успела я прийти, как началась суматоха то ли из-за какой-то мамули, то ли бабули, то ли тетки. Говорю тебе, до сих пор не знаю, что именно отколола мамуля или бабуля – дом ли подожгла, ключи ли потеряла, а может, в подвале захлопнулась. Не там, где мы собрались, а в другом месте. Ну и пришлось хозяину дома с другим гостем – то ли шурином, то ли зятем – ехать выручать несчастную женщину. Заверили меня и еще одного гостя, что сейчас вернутся, ведь покер дело серьезное, не отменять же его из-за какого-то дурацкого пожара. Тем временем приехал и пятый, только сел – опять звонок в дверь. Мы трое переглянулись – кто-то незапланированный, сверх программы. Пятый пошел открывать дверь, а я, злая как черт, потому что не любила, когда срывается покер, возьми и скажи в сердцах: Господ нет дома, прихватили стенания и причитания, на рораты отправились. Четвертому покеристу, видно, очень понравилось выражение, он громко рассмеялся, мне же не до смеха было. Вот его, четвертого, я и имею в виду. Точно помню, что тогда употребила это выражение, а незнакомец небось взял на вооружение, как в свое время Хеленка Курчакува. Больше ничего не удалось выковырять из своей биографии, так что придется тебе удовлетвориться этими вариантами.
– Расскажи, бабуля, поподробнее про четвертого, – попросила внучка. – Сначала возраст и внешний вид.
– Да не очень-то он мне запомнился, значит, выглядел обыкновенно. А возраст – тоже не скажу точно, но молодой, тридцати еще не было.
Элюню как что кольнуло.
– Бабуля, а нос у него был? – взволнованно поинтересовалась она.
– Наверное, был, дитя мое, если бы не было, тогда уж я наверняка бы запомнила, – резонно ответила старушка. – Даже такая старая склеротичка не забыла бы.
– Бабуля, да ты не обижайся, я говорю не вообще о носе, а о таком, который в глаза бросается! – уточнила внучка. – Такой выдающийся, большой, блестящий и немного красноватый, а к концу вроде бы как потолще.
– Так ты знаешь этого типа? – подозрительно спросила бабушка.
– А что, именно такой нос?
– В точности, очень хорошо ты его описала. Прямо так и вижу перед собой.
А Элюня продолжала ковать железо, пока горячо:
– И маленькие усики щетинкой?
– Правильно! И усики были. Выходит, ты... как это теперь говорят? Вышла на подозреваемого. В таком случае давай выкладывай, в чем дело, потому как я старушка страшно любопытная.
Элементарная порядочность не позволяла умолчать о тайных расследованиях, и Элюня не стала умалчивать. Познакомила бабулю в общих чертах с обстоятельствами финансовой аферы, избегая ненужных подробностей вроде своего личного в ней участия, хотя сама вся так и пылала от возбуждения, и еще раз уточнила внешний вид выдающегося носа.
Бабуля не дала навесить себе лапшу на уши.
– А откуда тебе так хорошо знаком один из вымогателей? – задала она вопрос в лоб. – И нос видела, и слова о роратах слышала.
Пришлось признаться:
– Я была свидетельницей того, как во время бандитского налета один из преступников о роратах высказался. В точности твоя фраза, только в середину вставил и, а у тебя запятая.
– Правильно, – подтвердила бабушка. – Должно быть с запятой.
– Ну, я сразу тебя вспомнила. Ведь только от тебя слышала это выражение, больше ни от кого. И додумала – а вдруг благодаря такой малости удастся найти преступника? Но полиции пока об этом не говорила, ведь никогда не известно...
– Ты подумала – а вдруг я неуловимый шеф вымогателей? – обрадовалась бабушка. – Так сказать, мозг преступной шайки. Ты мне льстишь, дитя мое. К сожалению, не я.
– Да нет же, мозг мне и в голову не пришел, – неуклюже попыталась оправдаться Элюня.
– Тем более что наверняка вы там с ним уже сталкивались, – заметила умная старушка. – Ну ладно, раз это так важно, я, пожалуй, еще повспоминаю. Полагаю, где-то у меня записана фамилия знакомого, у которого мы собирались тогда поиграть в покер. И адрес. Хотя я там всего раз и была.
– А тогда вы сыграли в покер?
– Разумеется, дождались тех двух, помню...
И бабуля пустилась в подробное описание той давней игры, которую запомнила до мелочей. В заключение еще раз подтвердила готовность отыскать старый календарик трехлетней давности, в котором записала фамилию и адрес хозяина квартиры.
– Хочу все иметь под рукой к тому времени, когда власти заявятся ко мне, – заявила старушка.
Внучка ее успокоила:
– Не волнуйся, бабуля, это наверняка будет комиссар Бежан, а он очень симпатичный человек. Но понемногу настраивайся...
* * *
Тем временем комиссар Бежан просто выходил из себя. Еще бы, полтора часа никак не мог дозвониться до Элюни, все время ее телефон был занят. Даже позвонил на телефонную станцию, но там ему сообщили – нужный телефон исправен, просто по нему говорят.
Фактически разговор длился не полтора часа, просто комиссару не повезло. Сначала он попал на Иолу, потом на бабулю. За две секунды до окончания разговора с бабушкой нервы комиссара не выдержали и он решил к Элюне ехать. Раз говорит по телефону – значит, дома.
– О, как хорошо, что пан приехал! – с искренней радостью приветствовала Элюня комиссара, и такая встреча сразу улучшила настроение Бежана, ведь очень редко полицию встречают с радостью.
А Элюня щебетала:
– Я как раз собиралась вам звонить, только дайте бабуле немного времени, ей надо еще найти календарик с адресом и соответственно настроиться на разговор с представителями власти.
У Бежана к Элюне были свои вопросы, но он благоразумно воздержался. Предпочел дать свидетелю выговориться, тем более что однажды этот свидетель уже высказал недовольство: пан комиссар все время перебивает и перебивает. Поэтому он оставил при себе свои вопросы, не стал сам задавать нового – а какое отношение имеет к афере бабуля, просто согласился выпить кофе, хотя его и разбирало любопытство.
За кофе Элюня кое-что прояснила.
– Опять я вам всего не рассказала, пан комиссар, – начала девушка, но, решив, что нечего себя обвинять, переменила тон:
– Просто я не сразу сообразила, как поступить, а потом решила расспросить бабулю. Там, у Зелинского... вы помните?
Комиссар Бежан заверил девушку, что все прекрасно помнит.
– Ну так вот, – продолжала Элюня, – один из негодяев произнес такие слова: Господ нет дома, прихватили стенания и причитания и на рораты отправились. Как раз тот, с блестящим носом. Меня сразу как что кольнуло, потому что такое выражение я еще ребенком слышала от бабули. За всю мою жизнь больше ни от кого не слышала, а от бабули – еще в раннем детстве. Вот я и позвонила ей. И в настоящее время бабуля находится в стадии припоминания, кому и когда она могла сказать такие слова. Согласитесь – выражение редкое, вряд ли еще кто его знает, просто в нашей семье сохранилось, еще бабушкина бабушка так выражалась, от нее и пошло. Моя бабуля сейчас старается вспомнить, кому именно и когда она могла сказать такое. Я уже ее настроила на ваш визит, пан комиссар. Очень надеюсь, будет вам польза от такого выражения. Может, что и даст.
Комиссар согласился – может, и даст. А хорошо бы, ибо расследование опять зашло в тупик. Ухваченная у банка ниточка оборвалась. Обнаруженный форд существовал на самом деле, у него имелся и хозяин, да что толку? В тот вечер хозяин машиной не пользовался, точь-в-точь как в истории с пани Кападовской. Алиби у него было идеальное: полдня провел в больнице, где ему производились анализы печени и желчного пузыря. К обследованию этих органов в клинике приступили в три часа дня, закончили в девятнадцать, после чего пациент еще с час обсуждал состояние своего здоровья со знакомым врачом. Все это время машина стояла у стен клиники, на улице Стемпиньской. Никаких следов пользования своей машиной хозяин не заметил, а на показания счетчика внимания не обратил.
