Ознакомительная версия.
– Как бы там ни было, у него не получилось ни застрелить, ни отравить вас. Кстати, этот яд, который мы нашли у него в склянке, вполне мог отправить на тот свет всех нас, а после и самого Толика, у Худоногова уже были мысли избавиться от Мотина. Мужик много знал, очень много, а молчать не умел. Случись лишняя рюмка – он бы и про Серову рассказал, и про Поганкина.
– А чем это Серова им помешала? – спросила Варя.
Кареев затянулся уже неизвестно какой по счету сигаретой и продолжал.
Серовой и в самом деле очень приглянулся молодой хирург. Вместе с Поганкиным, который для нее готов был таскаться за кем угодно, они висели на хвосте у Фомы не один день, и девчонка заметила, что Неверов интересует не только ее, а еще и некоего мужчину, который разъезжал за Фомой на такси. Все мысли у девицы были заняты только любовными историями, поэтому единственное, о чем она беспокоилась, – чтобы Фома не принадлежал к мужчинам нетрадиционной ориентации. Девчонка, как могла, стала узнавать, что за мужик каждый раз провожает машину Неверова. Она через таксопарк встретилась с таксистом – Худоногов каждый раз вызывал одного и того же – и провела не совсем умелую беседу, после которой, в следующий раз, водитель Худоногову заявил:
– А чего это вами подозрительные дамы интересуются?
– Что за дамы? – напружинился тот.
– Да вот, телефон написала, видите? Просила, если что про вас любопытное узнаю – сразу ей звонить.
Худоногов по этому телефону ее и нашел. Вернее, сначала позвонил, она пришла, а его нет. Ему и не надо было с ней встречаться, он просто проводил ее до дома, чтобы в один далеко не прекрасный день лишить девчонку жизни. Но потом прибегает Толик и с дрожью в коленях сообщает, что разъезжала девица вместе с одним из своих поклонников – с Поганкиным. Надо думать, что тот тоже в курсе всех событий. Теперь уже Худоногов поджидает жертву вместе с Толиком.
– Ну, а дальше вам все известно, – выпустил последнее облачко Кареев и затушил сигарету.
– Нет, не все, – задумчиво почесал переносицу Фома. – А почему он ни разу не подумал, что Луков может его элементарно кинуть?
Кареев усмехнулся в усы.
– Понимаешь ли, Фома Леонидович, есть у нашего человека такая черта – как только он встречает в имущих слоях хоть мало-мальски знакомое лицо, так немедленно решает, что именно это лицо и поможет ему выбраться из трясины. Увидят миллионера и, пусть он хоть нашему забору двоюродный плетень будет, свято верят, что этот не обманет! Нет! Свой ведь в доску! Не спорю, часто я встречал среди состоятельных лиц весьма надежных товарищей, но бывали и такие, которые за грош родных отца с матерью продадут. А что уж говорить о каком-то детсадовском друге. Вот так с Худоноговым получилось.
– И он ни на минуту не сомневался, что это лекарство у нас? – спросила Гутя. Еще немного, и она сама готова была поверить, что у них в столе лежит драгоценная пробирка.
– Может, и были у него сомнения, но после того, как Аллочка заявила, что неожиданно разбогатела, причем тщательно скрывала, при каких обстоятельствах, всякие сомнения исчезли, – пояснил Кареев и отмахнулся. – И вообще не надо думать, что все у Худоногова было тщательно продумано. У него на это просто не хватило ума. Если бы хоть крохотный умишко был, не стал бы он на такую аферу с Луковым подписываться.
Кареев оглянулся на часы и поднялся.
– А если честно, вы молодцы. Я и не думал, что вы такую работу провернете.
– Ага, провернули, только все без толку! Преступника кормили, поили, на тетке родной женить собирались…
– А я и не хочу замуж, – неожиданно проговорила Аллочка. – Вот у Гути есть свое бюро знакомств, а у меня будет свое бюро частного сыска. Я поняла – мне хочется спасать людей от преступников. И не надо меня отговаривать!
Неверовы переглянулись и вопросительно уставились на Кареева. Тот только пожал плечами, а потом махнул рукой:
– Да пусть занимается, чем хочет, взрослая ведь. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось…
Провожать Кареева вышли всем семейством. Было шумно – говорили все разом, Варька смеялась, Фома не уставал острить, Аллочка вспоминала особо удачные моменты расследования, Гутя трещала про ремонт, и даже Матвей терся рядом и пытался раза два мяукнуть. И только когда Олег Петрович ушел, Неверовы вспомнили, что не сказали самого главного – не пригласили в гости и даже не узнали, где живет их новый знакомый.
– А вообще кто он? – вдруг озабоченно спросил Фома. – Я только понял, что не прораб.
– Да он, по-моему, и так мужчина приятный, – грустно проговорила Гутя. – Жалко только, что мы у него даже номер телефона не взяли. Вот так захотим пригласить человека, а где его искать, не знаем.
Ее прервала Аллочка. Она неслась, топая, как бегемотица, и радостно кричала на всю квартиру:
– Варька! Варя! Смотри, твой бонсаи листики выпустил! Это что – прижился, значит, да?
Варя с тетушкой принялись охать возле крошечного деревца с мизерными листочками и чуть не выронили плоский горшочек – так неожиданно зазвонил телефон.
– Фома Леонидович, голубчик, так когда мне к вам подойти на интервью? – интересовался в трубку Федорин Игорь Иванович, главврач клиники.
«Ух ты, черт, теперь точно со свету сживет, пока о себе повесть не прочитает», – тоскливо подумал Фома, но вслух высказался так:
– Игорь Иванович! Чуть позже. Я еще не дозрел. Вы же понимаете, к этому делу с пустой головой нельзя.
– Понимаю, вы уж старайтесь, а я вам уже и ставку повысил. Негоже, если такие умы будут нищенствовать.
Фома откланялся и с растерянным видом повесил трубку.
– Нет, Варя, ты слышала – он хочет, чтобы я о нем написал… Он даже зарплату мне повысил!
– Ну и очень хорошо, – вмешалась Гутя. – Сейчас, когда Варенька будет сидеть дома, деньги вам не помешают.
Варя поморгала глазами, а потом все же решилась спросить:
– Мам, а чего это я дома сидеть буду?
– Ну так… а как же! – растерялась Гутя. – А малыш?
– Какой малыш? Я что-то не понимаю, ты малышом Фому зовешь?
– При чем здесь я? – заинтересовался и Фома. – Гутиэра Власовна готовится стать бабушкой, разве непонятно!
Варька смотрела то на одного, то на другого.
– Нет, непонятно. Как это она без меня бабушкой станет? А я еще мамой буду не знаю когда. Во всяком случае, в ближайшие девять месяцев не обещаю.
– Та-а-ак, – упер руки в бока Фома и, уставившись на тещу, запыхтел носом. – Это кто мне сказал, что я вот-вот стану отцом, а если повезет, то и двойняшек?!
– Так это мне Поросюк… – слабо блеяла Гутиэра. – Ему врач лично сообщал…
Дальше разговор прервался на самом интересном месте, тут раздался крик тетушки.
– Смотрите!! Смотрите скорее! Да быстрее же бегите сюда!! – орала Аллочка возле телевизора.
На экране миловидная девица беседовала с… Кареевым. Тот был облачен в милицейскую форму и отвечал на какие-то вопросы.
– Олег Петрович, вот вы все про работу, про дела, а какой вы дома, в семье? Как ваша жена относится к вашей работе? – пела тощенькая журналистка.
Кареев посмотрел с экрана прямо в глаза зрителям и усмехнулся:
– А у меня пока нет жены. Но, я думаю, совсем скоро появится.
«Ну что ж, придется выходить замуж, – радостно вздохнула Гутя. – Это он про меня так решил. А что, я за него с большим удовольствием».
«А как же частное бюро? Неужели бросать? И опять же, мужика обижать не хочется, вон ведь как обо мне, прямо с экрана заявил!» – подумала Аллочка и взглянула на Гутю.
Зазвонил телефон, Гутя нехотя поднялась и в трубке услышала торопливый голос Ляли Горшковой:
– Гутиэра! Только ты мое спасение! Пригласи к себе Артура! А то он меня достал со своим крокодилом, я сегодня замуж выхожу за Эдуарда, и мне бы не хотелось…
Гутя тихонечко положила трубку на рычаг и выдернула вилку телефонного шнура.
– Мам, кто там? – уставилась на нее Варька.
– Это так… Это соседка луку попросила.
Ознакомительная версия.
