Иоанна Хмелевская - За семью печатями

— А спрятаться в доме не догадались?

— Окстись! Там же дети! Они кого угодно найдут.

— Можно было попытаться на чердаке, — запоздало придумал Карпинский. — В детстве мы с Севеком там не раз прятались Но ты забываешь, дорогая, что она с нас глаз не спускала, а уж до трех считать точно умеет Хотя отъезд Клепы и осложнил деятельность конспираторов на вражеской территории, но нет худа без добра, можно было свободно все обсудить, в спокойной обстановке, не опасаясь подслушивания. Правда, наученная горьким опытом Кристина на всякий случай заложила цепочку на входной двери, чтобы внезапно вернувшийся жулик, отперев своим ключом дверь (ключа ему никто не давал, но никто и не сомневался, что тот давно его завел), не прокрался на цыпочках и не услышал того, что ему не положено. С цепочкой все же надежнее.

Кристина продолжала нагнетать:

— И теперь несчастный Тадик остался там один!

— Если бы один! — проворчала Эльжбета. — Ты опять забываешь о детях. А уж эти детки — ...наверняка не сидят у него под дверью! Все-то ты преувеличиваешь.

Травмированная поведением Агатки во время попыток внести в дом сумку-холодильник, Эльжбета в красках описала мачехе повадки хитрой девчонки, и Кристина была вынуждена признать — да, такой пальца в рот не клади.

— А Стасик? Он, кажется, мальчишка не вредный.

— Зато спит и видит, как бы до отцовских удочек добраться, а ведь тоже знает о наличии в доме чужого портфеля и может им поинтересоваться. Правда, оба они считают, что в портфеле инструменты, как им отец сказал, Тадик полагает — не мешало бы и в самом деле напихать туда чего-нибудь потяжелее...

— И вы только сейчас мне об этом говорите! — вскочила с места Кристина. — Быстрее! Немедленно собираем инструменты, какие только найдутся в доме.

И сегодня же ночью подкинем их Тадику. Ну, что сидите как бараны? За дело. Молоток у нас есть, сгодится. Что еще? Ножницы здоровенные для разрезания жареных уток и курей, то и дело мне под руку попадаются, а я уж точно ни уток, ни курей не стану жарить. Миксер отдам, для такого дела не жалко.

Где-то у нас была брезентовая торба, в нее и сложим. Большая такая, никому не попадалась? В нее Тадик сможет переложить потом доллары. Ну что таращитесь, неужели не понятно, о чем я говорю?

Пошевеливайтесь!

Вскоре на столе громоздилась горка всевозможных предметов. Не все они заслуживали названия инструментов, зато тяжелые были все. Эльжбете удалось разыскать в глубинах антресолей требуемую торбу, крепкую и вместительную.

— Теперь Тадик сможет в ней и вынести наши деньги, — говорила Кристина, запихивая в сумку молоток для отбивания мяса, — под видом своих книг.

Или, скажем, несет в стирку белье.

— Вот только как незаметно для детей протащить ее в дом? — ломала голову Эльжбета.

Ее отец с некоторым раздражением пробурчал:

— Спят же эти дети когда-нибудь?

— И вообще, какое это трудное дело — красть! — рассуждала Кристина. — Вот уж никогда не думала.

Впору Клепу пожалеть. Интересно, как же ворам удается?

— Ворам не приходится иметь дело с такими детьми, — ответила Эльжбета, затягивая молнию.

Тем временем над головой Тадика сгущались новые тучи.

С трудом дождавшись завтрака, пылая гневом и жаждой мести. Вожена поставила вопрос ребром:

— А где Тадик? Мне кажется, его нет уже третий день. И это никого не волнует?

— Да, да! — живо подхватила бабушка. — Что происходит с моим внуком? Я тоже что-то его не вижу.

Пани Халина так и не решила для себя, говорить правду или пока еще потянуть время. Всей душой она сочувствовала сыну и в то же время немного жалела Боженку. Правда, та не выглядела очень уж опечаленной, скорее разозленной, но ведь в людях одни и те же чувства проявляются по-разному. На всякий случай свой ответ пани Халина сформулировала в самой нейтральной форме.

— Мне-то известно, где мой сын, — небрежно заявила она. — У знакомых ночует. Дом у них просторный, а там надо помочь с ремонтом. И до работы Тадику от них ближе.

Но Вожена была не из тех, кого можно провести напускным равнодушием. В ответе мачехи она явственно различила тревожный звонок и настоятельно потребовала уточнения:

— А у каких знакомых?

— Вот уж не расспрашивала, — так же небрежно ответила пани Халина. — Знакомых у него много, а парень уже взрослый, в опеке давно не нуждается.

Муж одобрительно хмыкнул. Сантехник во всем привык соглашаться с женой, а в данном случае он тоже придерживался мнения, что молодой человек имеет право пользоваться известной свободой, тем более что до сих пор поведение Тадеуша не вызывало у родителей никакого опасения.

Однако у Боженки были прямо противоположные взгляды. И она не собиралась их скрывать.

— Ну как вы можете... Кто знает, кого он там встретит, в чужом доме! И что, у мамы нет ни его адреса, ни даже телефона? Не поверю, чтобы мама так уж ничего не знала об этих его знакомых.

— Почему же совсем ничего? — как-то неопределенно ответила пани Халина. — Я этого не утверждаю. И когда он сказал, что собирается пожить у них, я согласилась. Нечего взрослому парню за материну юбку держаться.

— А вдруг он там... а вдруг там какая девица его охмурит и он жениться надумает!

Мачеха осталась невозмутимой:

— У моего сына хватит ума не связаться с первой попавшейся, а если хорошая девушка... Что ж, с богом.

— Как это? А я?!

Теперь даже до сантехника, отца Вожены, дошел весь драматизм происходящего. Он не терпел семейных драм и трагедий, всегда старался держаться от них в стороне. О своем намерении выйти за Тадеуша дочь давно ему уши прожужжала, сама идея отцу очень пришлась по сердцу, однако, почуяв бурю, он постарался быстрее покончить с завтраком, чтобы проблему бабы решали без него.

— Опомнись! — сурово одернула падчерицу пани Халина. — Тадик тебе как брат, и не пристало девушке к парню липнуть как банный лист.

Бабушка неожиданно поддержала такую точку зрения, и обескураженная Боженка ни у кого не нашла поддержки. Отец сбежал на работу, от детей нечего ожидать помощи. А мачеха, мачеха... Казалось бы, такая всегда с ней ласковая, а вон как себя повела! Ну да не на ту напали, уж она себя в обиду не даст!

Поскольку в данный момент Тадеуш был недоступен, Боженка клещами вцепилась в его мать, домогаясь адреса беглеца. Но зашла исподволь: наверняка там не дом, а притон разврата, воровская малина, если не что-то еще похуже. Пани Халина вышла наконец из себя и, простодушно защищая некогда любимого ею человека, проговорилась: Хлюп никогда не был ни развратником, ни наркоманом, не жил на помойке и с бандюгами не якшался, как у Боженки только язык поворачивается?!

Услышав словечко «Хлюп», Боженка сразу замолчала и задумалась. Теперь многое стало ясно. О том, что отец Тадика недавно умер, она знала, так что вроде бы логично, что он поселился в отцовском доме, если там требовалась его помощь. Однако логика и Боженка были понятиями несовместимыми.

Адрес Хлюпа девушку до сих пор совершенно не интересовал, но узнать — не проблема, достаточно заглянуть в старую телефонную книгу, вряд ли в Варшаве много Хлюпов. Возможно, телефон уже изменился, но ей телефон не очень нужен, главное — раздобыть адрес. Она поедет туда и... пусть Тадеуш не воображает, что так просто избавился от нее!

О, он еще плохо ее знает! Раз решила выйти за него замуж — так и сделает, мнение же самого Тадеуша никакой роли не играет.

В экспедицию на другой берег Вислы девушка отправилась намного позднее, чем планировала. Сначала долго искала старую телефонную книжку, впрочем, единственную телефонную книгу в их доме. Как-то до сих пор не ощущалось в ней потребности, вот и завалилась за диван и наверняка провалялась там не один год. Найти в книжке адрес Хлюпа оказалось довольно просто, зато карты города не было, пришлось купить, а потом долго разыскивать на ней нужную улицу. С трудом установив, какими автобусами удобнее туда доехать, Боженка приступила к обдумыванию наряда, в котором отправится в путь, и к украшению своей особы.

Летний день долог, еще не стемнело, но вечер уже наступил. Занятая своими делами, девушка и не заметила, как отец вернулся с работы, потом по дому разнеслись запахи ужина, готовить который принялась пани Халина. Она не тревожила падчерицу, в глубине души сочувствуя девушке и полагая, что пока ее лучше оставить в покое, даже к обеду не позвала, рассудив, что, если захочет, сама придет. А Боженка просто не замечала, что происходит вокруг, всецело увлеченная своими планами. Много времени отняли прическа и макияж.

И в результате солнце уже зашло, когда молодая фурия вышла из дому. До Секерок ехала с тремя пересадками и в нужном районе оказалась уже в одиннадцатом часу. Поздний час не обескуражил девушку, она решила — даже лучше, что так поздно, наверняка Тадеуш уже вернется с работы.